У меня маленький сын. Я совсем забыл про него. Он живет на окраине Ташкента. В Зарафшане. Ему 10 лет. Он живет со своим дедушкой, с моим тестем. У меня свой ключ от их квартиры. Но я не хочу оставлять их в этом смрадном мире.

Сегодня ночь. Уже час ночи. Я тихо открыл двери, бесшумно вошел в квартиру. Они спали. Тесть храпел. Я взглянул на своего маленького

Джафара. Он тихо посапывал. Я вошел на куxню. Включил газ на полный ход. Газ начал шипеть. Все четыре комфорки газовой плиты начали шуметь как змея. Я вернулся в спальню. Лег на кровать рядом со своим сыном, Джафаром. Взгляд нежно лег на его белую руку. Я тихо обнял его в последний раз. Я пытался найти на его ладони линию жизни.

Прими меня, о Мефистофель с мальчиком. Прощайте!

Василий Арканов, спец.корреспондент НТВ в США, спешил в Кливленд.

Он был хорошим, опытным журналистом. Так сказать, известным, среди неизвестных.

Это был ноябрь месяц 2003 года. Он получил информацию о том, что в кливлендской клинике, где вот уже более трех месяцев проводил лечение экс-Президент Азербайджана, Гейдар Алиев, скоро возвращается на Родину.

Как известно, Г.Алиев страдал сердечной недостаточностью. И теперь, не смотря на все пессимистические прогнозы, просочилась информация о его выздоровлении. Разумеется, Василий первым хотел доложить об этом в эфир, поэтому он буквально вломился в офис клиники. Но его задержали в отделе регистратуры, дальше прессу не пустили.

И Василий, показав удостоверение "пресса", надев белый халат, последовал в ординаторскую, где увидел самого Роберта Вайта - ведущего врача, нейрохирурга США. В. Арканов узнав, что вопрос о возвращении Г.Алиева в Баку пока еще не стоит на повестке дня, понурил голову, спустился вниз.

Там он и впервые увидел Стефани Лалас. Это была высокая, голубоглазая женщина, лет 35, с томным взглядом. Она работала медсестрой, помогала больным, посещала палаты. У Василия мелькнула мысль. "Может, стоит завербовать ее, создать тут агентурную базу, и посредством вот этой Стефани, быть первым при сенсационных новостях…".

Он думал, размышлял, стоя перед ней, параллельно улыбаясь на ее замечания о прекрасной погоде, которая выдалась этой осенью в

Кливленде.

Стефании в свою очередь тоже чувствовала, что этот русский журналист хочет за ней приударить, она была рада этому. Но у нее на душе творился хаос. Она жила на окраине Кливленда, жила одна, со своим младшим братом. Без родителей.

Отсюда и начинается вся история.

Но прежде чем перейти к описанию дальнейших событий хочется рассказать о том, что же творилось в душе Стефани после первого полового акта со своим братом. Родным младшим братом, который был младше нее почти на 20 лет. Предала ли она своих старых родителей?

Однажды, проснувшись утром в глубоком похмелье и поняв собственно то, что она совершила, ей стало ужасно стыдно. Почему-то вспомнились студенческие годы и одногрупница Деми в коротенькой юбке и с ярко напомаженным лицом.

Стефани почувствовала себя еще большим ничтожеством, чем эта студенческая шлюшка Деми. Та хоть ложилась под чужих людей, а

Стефани под… под брата… Лицо ее краснело с каждой минутой.

Хотелось заплакать, надеясь, что это поможет. Но куда деть этот позор, в какой угол своей души засунуть его, чтобы навсегда про него забыть? Стефании не знала и более того, она понимала, что это будет теперь ее мучить всю оставшуюся жизнь. Как только она вспомнит родителей, она вспомнит член своего братика. Как только она увидит на своем теле царапины от его ногтей, она вспомнит, с кем она в тот день занималась любовью.

Она с ужасной головной болью встала с постели и поплелась в ванную. Там почистила зубы и выбросила зубную щетку в мусорное ведро. Ей даже стыдно было сейчас идти в комнату, где лежал Мартин

(так звали брата). Но, все же поколебавшись минут пять и, в конце концов, выпив несколько капель валерьянки, она решилась показаться на его глаза. И что же?

Как она и предполагала, братик, а ему было чуть больше 14 лет, читал порно журнал. Мартин смотрел на нее с обвиняющим взглядом.

Стефани села на табурет и, зажав голову руками, заплакала. Ей стало так не выносимо мерзко, что хотелось прямо сейчас провалиться под эту грешную землю.

Зачем природа создала так чтобы брат, причем маленький брат, смог переспать со старшей сестрой? Почему природа не сделала их органы отличными друг от друга, ну хотя бы по размерам, не говоря уже о функциональности?

Может, природа этого хотела? Может быть, она предполагала, что будут несчастными от неудовлетворения своих сексуальных потребностей люди. И может быть, именно для этого она создала братьев, отцов, сыновей? Все таки, родное…

Все это нахлынуло в голову Стефани одним потоком, от которого появлялось чувство, что все в этом мире давно уже продано, что все в нем ровно, что должны в нем существовать педофилы, некрофилы и геронтофилы.

Мартин и, в правду, смотрел на свою сестру обвиняющим взглядом, но не из-за прошлой ночи, которая ему, несомненно, доставила большое удовольствие, а из-за того, что Стефани, которая в последние годы была ему как мать, во время не погладила его брюки и сорочку. Когда он увидел, что Стефани села на табурет и горько заплакала, он подошел к ней, провел рукой по ее волосам, поднял к себе ее лицо, и крепко поцеловал ее в губы. Стефани вздрогнула, и уже оставшийся день она провела в сексуальных излишествах со своим братиком, так и ни разу не вспомнив ни своих родителей, ни шлюху Деми, ни природу.

На следующий день, Стефани помогала работникам клиники выносить мертвого мужика из помещения клиники. Покойный был русским, вернее новым русским.

При разборках, ему пристрелили голову, и привезли в кливлендскую клинику три дня назад. Работал он в Штатах, и вот уже 3 дня, как он мучился, не мог умереть.

В этот момент Василий объявился в больнице, и узнав, что Стефани занята этим трупом русского, из чисто патриотических чувств, стал ей помогать. Не будет же он бросать своего земляка.

Приезжает значит труповоз, из него вываливаются трое ребят в спецовке, и говорят, что в клинику за ним не полезут - тащите мол, его на дорогу - а до дороги от клиники метров 100 тащить этот труп.