Этот участок дороги всегда вводил в искушение водителей, которым неймется давить на педаль газа: шоссе сбегало с горы, как пологий лыжный склон и тянулось дальше по прямой в низине миль на двадцать.

Была пятница, конец октября. Осиновый лес уже окрасился золотом. Вашмен и Стивенс затаились в ожидании в своей патрульной машине, припаркованной под деревьями. Здесь не было рекламного щита, чтобы за ней прятаться, но ритуал оставался тем же. Солнце походило на расплавленный медный диск, и все тени были настолько густыми, что водители, проносящиеся по шоссе, не могли разглядеть машину, пока патрульные не сваливались на них, как снег на голову.

На более оживленных дорогах достаточно проехать миль пять с черепашьей скоростью, чтобы нагнать страху на водителей и распространить предупреждение, способное заставить лихачей умерить прыть на много миль вокруг.

Но в этом уголке штата Аризона редко увидишь больше одного автомобиля за полчаса, и стратегия "видимого присутствия" не срабатывает. Вашмена со стажером назначили на этот пост четыре месяца тому назад, дабы разрушить иллюзию, будто единственное шоссе штата, проходящее через этот округ, никем не патрулируется на протяжении ста пятидесяти миль. Вашмен пустил слушок по всем автозаправкам и кафешкам от гор до границы с Невадой, и ныне туристы своевременно получали предостережение: "Держите ушки на макушке: где-то здесь рыщут копы в патрульной тачке. Они только и ждут, как бы накрыть вас за превышение скорости".

В здешних краях не было нормы на штрафы, и Вашмен не слишком-то утруждал себя выпиской "билетиков" нарушителям, пока в августе им не пришлось два часа резать автогеном кузов "кадиллака", потерявшего управление на скорости сто миль в час, чтобы извлечь останки пяти пассажиров. Эта трагедия была все еще на слуху – и на дороге царил порядок, если не считать редких подвыпивших водителей и немногих залетных туристов, направлявшихся в Лас-Вегас и не задерживавшихся в придорожных забегаловках.

Патрульный Стивенс встряхнул бутылку с пивом, поднес ее ко рту и выплюнул пену дюймов на пять в сторону:

– Какая дрянь! А рекламу-то развели.

– Чем пить пиво, лучше бы следил за дорогой.

– Типичный ответ ленивого индейца.

Вашмен изобразил страдание во взоре:

– Почему за такого, как ты, я должен платить налоги?

– Спроси – зачем мне вешали лапшу на уши? "Вступайте в дорожный патруль, чтобы повидать мир"! "Слава, восторги, острые ощущения"!

Сам Вашмен сполз со своего водительского места так, что затылок оказался на спинке сиденья, а коленки уперлись в руль. Он подложил коричневую ладонь под шею и лениво закинул голову. Меньше всего он ожидал, что ему понравится работать со стажером – у него никогда прежде не было напарника, – но однако же они сработались. Простой перечень того, что Бак Стивенс не знал об их работе, составил бы увесистый том, но у парня оказался покладистый и добродушный нрав.

– Самое время прерваться на ленч, – заметил Стивенс. – О радость! Еще один резиновый, то бишь с мясом, сандвич "У Голкомба".

– Нет. Сегодня мы поедем в город. Мне надо кое-что забрать у ювелира.

Лайза...

Диспетчер передал по рации описание угнанной машины; Стивенс внес его в конец уже имеющегося у них списка за неделю. Когда голос в передатчике прошипел напоследок: "Десять четыре", Вашмен выпрямился.

– О'кей, ленч, – проговорил он и попятился к ключу зажигания.

И тут, как назло, появился лихач: старая тарахтелка вроде "бьюика", отделанная хромом и залепленная наклейками реклам и патриотическими лозунгами, неслась на бешеной скорости по осевой; из опущенного окна высовывалась согнутая в локте левая рука водителя.

– Никак, – заметил Стивенс, – пытается побить местный рекорд скорости.

Вашмен вырулил "фарри" на шоссе и пустился в погоню. Он выжал скорость до девяноста пяти, и Стивенс не замедлил сообщить:

– Мы его не настигаем.

– А может, я сначала хочу засечь время для хронометража, как по-твоему?

Лицо стажера залилось краской.

– Времени навалом. Следи за дорожными столбиками, – велел Вашмен, – а я за спидометром.

Стивенс достал корочки с квитанциями.

– Извини, Сэм!

– Не за что!

– Ладно! Миля – ноль!

Дорога была вся в выбоинах и асфальтовых нашлепках в тех местах, где дорожники прошлой зимой эти выбоины заделывали. Вашмен, держа обе руки на руле, с трудом удерживал машину, а ведь он прошел специальный курс вождения в Калифорнии, в то время как этот клоун впереди, похоже, запросто справлялся одной рукой.

– Миля – один. – Стивенс сверился с часами и накарябал какие-то вычисления на квитанции. – Девяносто семь с гаком.

– Схвачено! – подтвердил Вашмен и поднял глаза от спидометра. – Держи шляпу, чтобы не слетела.

Он выжал педаль до пола и зажег мигалку на крыше. Включать сирену не имело никакого смысла – на такой скорости "бьюик" ее просто не услышит. На скорости сто десять миль в час "фарри" начал настигать "бьюик", правда, не очень быстро. До ближайшего перекрестка оставалось не меньше тринадцати миль, так что можно было не особо торопиться. Еще через четыре или пять минут они почти догнали "бьюик", но, очевидно, водитель не пользовался зеркалом заднего вида, и Вашмену пришлось вырулить вровень с машиной и дать гудок. Увидев, как дернулись узкие плечи и худое лицо повернулось в его сторону, Вашмен быстро осадил назад, опасаясь, как бы этот болван не запаниковал: он вовсе не хотел оказаться на пути "бьюика", когда его развернет юзом поперек дороги.

Но "бьюик" плавно замедлил ход, и, когда Вашмен припарковал "фарри" на обочине позади него, Стивенс не смог удержаться от похвалы:

– Надо отдать ему должное. Мастер, ничего не скажешь.

– И этот мастер станет трупом, если на такой скорости врежется во что-нибудь покрупнее кролика.

– Можно мне составить протокол на этого типа, кимо саиб?

– Валяй, бледнолицый!

Лицо Стивенса все еще было красным. Он стал открывать дверцу машины. Там впереди водитель уже вылез из "бьюика" и стоял засунув руки в карманы, с гримасой отвращения на лице.

– Вручи ему этот снимочек с натуры, – напутствовал Вашмен. Он извлек из конверта глянцевое фото размером три на пять: хороший отчетливый снимок изуродованных трупов, которые они извлекли с помощью автогена из "кадиллака". – И не давай ему морочить тебе голову.

– Я скажу ему: если он не будет хорошо себя вести, я натравлю на него своего напарника, дикого индейца, который снимет с него скальп. – Стивенс оставил дверцу открытой и прошествовал вперед, держа наготове корочки с квитанциями. Вашмен заметил, что водитель окинул стажера особым оценивающим взглядом, явно прикидывая, не предложить ли двадцатку, чтобы замять дело, но, видимо, отверг эту мысль, рассмотрев повнимательнее искреннее молодое лицо Стивенса.

Несколько лет тому назад Вашмен, тогда еще сам стажер, раскатывал в патрульной машине на пару с закаленным ветераном дорожной полиции по фамилии Кастис. Они тормознули типа, проскочившего на красный свет, и Вашмен отправился выписывать первую в своей жизни квитанцию на штраф, а водитель показал ему уголок двадцатидолларовой купюры, вопросительно подняв при этом брови. Вашмен поспешил обратно к патрульной машине, полный негодования, и доложил Кастису об этом.

– Мы можем арестовать его за попытку дать взятку должностному лицу, Фред.

– Ты никак спятил? Дай-ка я сам разберусь!

Кастис оставил его в машине и отправился к нарушителю, и Вашмен увидел, как деньги перешли из рук в руки. Когда Кастис вернулся, он предложил поделиться с Вашменом. Тот отказался, и Кастис проговорил только: