– Почему вы думаете, что ваша дочь... – спросил я.

– Два чека за последний месяц, – прервал Эшбьюри, – оба оплачены наличными. Каждый на сумму в десять тысяч долларов, оба вложены в фонд «Этли эмьюзмент корпорейшн». Это игорное предприятие. Внизу рестораны для маскировки, наверху игра – для прибыли.

– Она проиграла деньги там?

– Нет, она там не бывала, я это выяснил.

– Когда я должен появиться в вашем доме?

– Немедленно. Я не хочу откладывать. Постарайтесь завоевать расположение Альты. Заставьте ее поверить в ваши знания, способности, спортивные данные, надежность, наконец агрессивность.

– Едва ли она доверится обычному тренеру.

– Ошибаетесь. На это она как раз способна. Альта совсем не сноб и презирает снобов. Не терпит поучений. Нет, все не то... Погодите немного. Возможно, вы и правы... Ол-райт, дайте мне подумать. Скажите ей вот что. Вы – не профессиональный тренер, вы – любитель, но любитель высшего класса. Я пригласил вас, так как рассчитываю на ваше участие в некоем предприятии. Я намерен открыть несколько частных закрытых спортзалов, где деловые люди могли бы обретать отличную физическую форму при соответственном обслуживании, конечно. Вы собираетесь организовать для меня все это за условленное жалованье и премиальные. Вы – не тренер. Вы деловой партнер, знающий правила игры. Состояние моего собственного здоровья – вопрос не столь существенный. Не затрагивайте его.

– Ол-райт, – согласился я. – Распутывайте этот узел сами. Мне надлежит только разузнать о финансовых комбинациях вашей дочери. Это все?

– Все! Дьявольщина! Увидите, это самое крупное дело, за которое вы когда-либо брались. Она, моя девочка, – стальная пружина и динамит, вместе взятые. Если она когда-либо обнаружит, что вы сыщик, я погиб, а вы – уничтожены.

– Ясно. Теперь о вашем пасынке. Для чего вы начали рассказывать мне о его бизнесе...

– Чтобы вы сумели удержать Альту от участия в этом его проклятом бизнесе. В торговых делах он – чванливое ничтожество. Но его мать считает своего сына гением. Боб тоже так думает. Если он заставит Альту вложить средства в его дело, это нанесет немалый ущерб и мне. Пока я в тупике. Мне нужны факты и факты. Но хватит об этом. Я говорил Бобу и его матери, что не дам ему больше ни цента. Сколько вам потребуется времени для сборов?

– Около часа, – ответила за меня Берта.

Эшбьюри как бы сложился в кресле пополам, что позволило ему ухватиться за подлокотники и, резко оттолкнувшись от них, встать на ноги.

– Ол-райт, тогда приезжайте на такси ко мне. Адрес у миссис Кул. Я постараюсь подготовить почву... Только, повторяю, помните, Лэм: если узнают, что вы детектив, все погибло. – Он обернулся к Берте. – Вам тоже следует об этом помнить. Не совершите какой-либо оплошности. Альта совсем не глупа и тотчас заметит, если кто-нибудь из вас хоть разок споткнется. Один неверный шаг – и сто долларов ежедневно вылетят в окно из вашего кармана.

Итак, Берта получала сто долларов в день плюс оплата издержек. Мне при ставке в семьдесят пять долларов, когда я самостоятельно вел дело, она платила восемь с ежемесячной гарантией.

– Итак, приезжайте через час, Лэм, – распорядился Эшбьюри, – вы увидите всю мою семью, всех, за исключением Альты. Она где-то пропадает, появляется не ранее двух-трех часов ночи. Распорядок дня у нас прост: мы встаем в семь тридцать, завтрак – в восемь тридцать. И я не шучу по поводу джиу-джитсу. Кое-какие приемы вы мне покажете. Я хочу нарастить мускулы. Сейчас я слишком дряблый.

Он подвигал узкими плечами, скрытыми подбитым ватином пальто. Было заметно, как основательно потрудился портной, чтобы оно сидело как следует.

– Дональд прибудет вовремя, – заключила Берта. – Садись, – предложила она мне, когда Эшбьюри вышел.

Я сел на подлокотник кресла.

– У меня масса расходов, о которых ты не имеешь представления: кроме арендной платы и жалованья секретарше, деньги на социальное обеспечение, подоходный налог, стоимость бумаги и книг, освещение...

– Уборка, – подсказал я.

– Верно. За нее тоже надо платить...

– И что же?

– Нам выпало перспективное дело, Дональд. Пока ты будешь им заниматься, я решила повысить твою ставку до десяти долларов в день.

– Успокойся, все твои расходы на меня не превысят и десяти долларов.

– Что ты имеешь в виду?

– Срок, в течение которого я буду занят. Как я могу тренировать кого-нибудь?

– Ах, не будь таким спорщиком, Дональд. Я договорюсь с Хашитой – он будет продолжать давать тебе уроки. Я условилась с мистером Эшбьюри о том, что тебе ежедневно придется отлучаться из его дома между двумя и четырьмя часами якобы для того, чтобы отчитаться перед агентством. Но на самом деле будешь ходить в спортзал, к Хашите, – постигать секреты джиу-джитсу. Затем ты повторишь эти уроки с мистером Эшбьюри. Не позволяй ему обучаться слишком быстро.

– Он и не сможет. Да и я не сумею приспособиться к обстановке.

– Перестань, Дональд, ты так быстро постигаешь любое дело.

– Но как я буду сновать взад и вперед, ведь это далеко?

– Да, если пользоваться общественным транспортом, но, поскольку наш клиент думает, что ты приезжаешь сюда по делам службы, я заставила его согласиться оплачивать такси.

– На какую сумму? – поинтересовался я.

– Об этом не беспокойся. Нам незачем тратиться на такси. Сегодня я подвезу тебя и высажу неподалеку от дома Эшбьюри. Остаток пути пройдешь пешком. И потом каждый день, начиная с двух часов, я буду ждать тебя в своей машине. Таким образом мы сможем получить приличную сверхприбыль.

– Увидишь, твоя глупая затея прикарманить эти деньги обернется против тебя, – мрачно заключил я и отправился упаковывать чемодан.

Берта высадила меня за квартал от жилища Эшбьюри в десять двадцать пять вечера. Моросил мелкий дождь. Я преодолел этот квартал, волоча тяжелый чемодан, бивший меня по ногам, и очутился перед внушительным зданием свободной архитектуры, говорившим о солидном состоянии владельца. Дорожки в саду посыпаны гравием, повсюду множество декоративных растений.

Дворецкий, не слышавший шума подъезжавшего такси, взглянул на водяную пыль, которая сыпалась с полей моей шляпы, и вежливо осведомился, не я ли мистер Лэм.

Я ответил утвердительно.

Дворецкий сказал, что отнесет чемодан наверх, в мою комнату, что мистер Эшбьюри ждет меня в библиотеке.

Эшбьюри обменялся со мной рукопожатием и начал процедуру моего представления обитателям дома. Миссис Эшбьюри, выглядевшая значительно моложе мужа, была полногрудой, крутобедрой особой, являя собой совершенный тип чувственной красоты. Она весила фунтов на пятнадцать больше допустимого для нее – слишком много, чтобы с выгодой для себя демонстрировать свои женские достоинства. По всей видимости, она не была способна сидеть спокойно, ее тело постоянно пребывало в некоем волнообразном движении, непрерывно перемещаясь и слегка раскачиваясь. Глаза излучали жизнелюбие. Под ее пристальным взглядом я почувствовал себя не очень уютно. Протянув мне руку, миссис Эшбьюри разразилась целым потоком слов:

– Я думаю, что у Генри родилась блестящая идея. Вероятно, я тоже должна предпринять что-нибудь подобное... За последние два года я набрала чересчур большой вес. Этого бы не случилось, не будь у меня высокого кровяного давления, приступов головокружения, болей в сердце. Доктор запретил мне заниматься спортом. Но если здоровье мое поправится и я начну тренироваться, то сброшу вес очень быстро. А вы, кажется, в превосходной форме, мистер Лэм? Вы, по-моему, вообще ничего не весите.

Она сделала паузу, достаточно продолжительную, чтобы позволить Эшбьюри представить мне Бернарда Картера. Это был жизнерадостный толстячок лет сорока с лишним, с рыбьими глазками, пухлыми ручками и неприятной склонностью похлопывать собеседника по спине. Картер обладал тремя подбородками, дрожавшими, когда он хохотал. При этом жирные щечки собирались под глазами складками, вместо глаз виднелись только узкие щелки. Однако глаза в этих щелках не меняли своего выражения и во время бурных приступов веселья. Они оставались как бы подернутыми пеленой, холодными и настороженными. Миссис Эшбьюри смотрела на Картера одобрительно. Он был очень внимателен к ней.