Солнце сияло вовсю, освещая зеленую траву, высокие деревья и сверкающую голубизну Зунда. Белые паруса клонились на ветру, лихо прожужжала моторка, прочертив пенную кильватерную линию в сторону Швеции. В такое июньское воскресенье, когда светит солнце, Дания – это рай земной, и именно сегодня Нильс возвращается домой! Сколько месяцев уже…

Три больших черных лимузина притормозили и остановились перед домом. Рядом с ними припарковались полицейский автомобиль и еще одна машина. Они приехали! Марта помчалась вперед, обогнав Скоу, и широко распахнула дверь.

– Марта! – воскликнул Нильс, бросил сумку и прижал ее к себе прямо у порога, целуя так крепко, что у нее перехватило дыхание. Она с трудом высвободилась из его объятий и не смогла удержаться от смеха, увидев, сколько народу вокруг терпеливо дожидается, когда они закончат обниматься.

– Извините! Проходите, пожалуйста, в дом. – Она чувствовала, что волосы у нее растрепаны, губная помада наверняка размазана и что ей на это наплевать – то есть абсолютно. – Арни, как я рада вас видеть! Идите сюда!

Они остались втроем в гостиной, а в остальных комнатах дома раздавались тяжелые шаги полицейских.

– Извини за почетный эскорт, – сказал Нильс. – Но это была единственная возможность доставить Арни отдохнуть на Землю. Нам всем уже пора было сделать перерыв, а ему – в особенности. Наш неусыпный сторож Скоу согласился лишь при условии, что Арни остановится у нас и что ему, то бишь Скоу, дадут возможность организовать охрану так, как он сочтет это необходимым.

– Спасибо, что приютили, – сказал Арни, устало откинувшись в мягком кресле. Он выглядел похудевшим и изможденным. – Извините, что навязываю вам свое общество…

– Прекратите эти глупости! Еще одно слово – и я выгоню вас в миссионерский приют, в котором, как известно, категорически запрещено спиртное. А тут, по крайней мере, хоть выпить дадут. Надо же отпраздновать. Что вы будете пить? – Она встала и открыла бар.

– Руки как будто налиты свинцом, – сказал Нильс с мрачным видом, поднимая и опуская руку. – Еле хватит сил, чтобы поднести бокал ко рту. Эта сила тяжести, одна шестая земной, разрушает мускулатуру.

– Ах ты, мой бедненький! Покормить тебя из бутылочки?

– Ты прекрасно знаешь, как вернуть мне силу!

– У тебя слишком измученный вид. Лучше сначала выпей. Я приготовила мартини – вы не против?

– Прекрасно. И не забудь мне напомнить, что в чемодане специально для тебя лежит бутылка бомбейского джина. Мы получаем его на Луне без пошлины, поскольку этот район решили считать свободным портом, пока не придумают чего-нибудь получше. Таможенники были безумно любезны и разрешили провезти одну бутылку обратно. Сделать небольшой крюк в 800 тысяч километров, чтобы сэкономить на налогах двадцать пять крон! Мир свихнулся.

Нильс надолго присосался к ледяному напитку и с наслаждением выдохнул. Арни сделал маленький глоток из своего бокала.

– Вы уж извините меня за всю эту охрану и суматоху, но они со мной носятся как с национальным сокровищем…

– Да ты и есть сокровище, черт подери! – вмешался Нильс. – Теперь, когда далет-установка запрятана на Луне, любая страна не пожалела бы миллиарда крон, чтобы заполучить тебя живьем, – было бы только чем платить. Жаль, что я такой патриот. А то продал бы тебя тому, кто предложит больше, и уехал бы на остров Бали на всю оставшуюся жизнь.

Арни улыбнулся, и его напряженное лицо заметно смягчилось.

– Это настоящий заговор. Врачи, Скоу, ваш муж – они все решили превратить ваш дом в вооруженную крепость, чтобы я мог приехать сюда. А какая прекрасная погода!

– Как раз для морской прогулки, – сказал Нильс, допивая мартини. – Кстати, где наша яхта?

– Пришвартована в южной части гавани, как ты и просил.

– Почему бы нам не выйти в море?.. Черт! Ведь Арни не должен выходить из дому.

– Отправляйтесь вдвоем, а я пока отдохну, – предложил Арни. – Позагораю в саду, мне Нильс это так расписывал…

– Ничего подобного, – сказала Марта. – Пусть Нильс один сходит в гавань, как следует просмолится и пропотеет. Он ведь никогда не ходит на яхте, только красит ее и конопатит швы. Пускай повкалывает в свое удовольствие, а мы погреемся в саду на солнышке.

– Что ж, если вы не против… – Нильс уже наклонился в сторону двери.

– Иди, – рассмеялась Марта. – Только не опоздай к обеду.

– Пойду скажу Скоу, куда я собираюсь. Хотя обо мне они не слишком беспокоятся, я ведь только и умею, что кнопки нажимать.

Марте пришлось разыскать его рабочие брюки, рубашку, заляпанную пятнами от краски, потом плавки, пока наконец он не выкатился из дома. Арни ушел в свою комнату переодеваться. Марта, взглянув на залитый солнечным светом сад, тоже надела купальник. В такую погоду все датчане становятся солнцепоклонниками.

Арни сидел в шезлонге, во внутреннем дворике, и она придвинула свое кресло поближе.

– Изумительно, – сказал он. – Только сейчас я понял, как соскучился по живому свету, краскам и свежему воздуху.

Тень парящей чайки скользнула по траве и скрылась за высоким деревянным забором. В воздухе не было ни ветерка. Вдали раздался чей-то смех, отчетливо доносились звуки пинг-понга.

– Как продвигается работа? Или хотя бы та ее часть, о которой можно рассказать.

– Единственный секрет – это далет-двигатель. А что до остального, так это очень напоминает управление пароходной компанией, которая открывает путь на Дикий Запад. Вы читали о нашем путешествии на Марс?

– Да, мне было очень завидно. Когда вы начнете продавать билеты пассажирам?

– Очень скоро. И самый первый достанется вам. У нас и вправду большие планы в этом направлении. После того как на Марсе нашли открытые урановые жилы, акции «Космической компании» взлетели до небес. Деньги рекой потекли к шведам, которые строят космический суперлайнер. Он в основном предназначен для перевозки грузов, но в дальнейшем там будет много пассажирских кают. Мы отбуксируем его на Луну и установим далет-двигатель. Наша база уже превратилась в настоящий город с механическими мастерскими и сборочными цехами. Практически все детали для далет-установки изготавливаются там, за исключением стандартных электронных компонентов, которые поставляют отсюда. Все идет прекрасно, грех жаловаться. – Арни оглянулся вокруг в поисках деревянного предмета, чтобы постучать по нему, но вся мебель в саду была из пластика, отделанного металлом.

– Может, принести из кухни доску? – предложила Марта, и они рассмеялись. – Лучше я принесу вам выпить что-нибудь прохладное. В наш закрытый дворик совсем не проникает ветер, и на таком солнце можно просто изжариться.

– Я согласен, только если вы присоединитесь ко мне.

– А вы попробуйте мне помешать. Джин с тоником, раз уж мы начали с джина.

Она скоро вернулась с подносом в руках, ступая босыми ногами так тихо, что Арни вздрогнул, увидев ее.

– Извините, я не хотела вас напугать, – сказала она, протягивая ему бокал.

– Пожалуйста, не извиняйтесь. Это я виноват. Просто пришлось и впрямь немало потрудиться, а здесь так прекрасно… Почти так же тепло, как в Израиле.

– Вы скучаете по Израилю? – спросила Марта и быстро добавила: – Извините. Я знаю, что это не мое дело.

Улыбка исчезла с его лица, и взгляд неподвижно застыл.

– Да, я скучаю по Израилю. Мои друзья, моя жизнь остались там. Но если бы мне дали еще один шанс, думаю, я повторил бы все заново.

– Я не хотела лезть вам в душу…

– Нет-нет, Марта, все в порядке. Я сам часто думаю об этом. Кто я – предатель или герой? Я скорее умру, чем причиню Израилю малейший вред. Недавно я получил письмо на иврите, без подписи. Всего одна строчка: «Что сказала бы Эстер Бар-Гиора?»

– Это ваша жена?

– Да. Она была очень похожа на вас. Такие же волосы и… – Он посмотрел на ее тело, едва прикрытое крошечным купальником, кашлянул и отвел глаза. – Как бы это сказать… такое же телосложение. Только кожа смуглая, всегда загорелая. Она была сабра, родилась и выросла в Израиле. Одна из моих аспиранток. Она любила повторять, что окрутила профессора. – Он сидел, глядя вдаль затуманенным взором. – Она погибла во время террористического налета.