– Не забывай, что мы тоже произвели все необходимые расчеты. Но у нас гораздо более простые средства для их реализации благодаря краткости полета. Если учесть время, необходимое для прохождения через атмосферу, когда наша скорость будет сравнительно мала, продолжительность полета составит почти четыре часа. Принимая это во внимание, мы выбрали в качестве мишеней некоторые наиболее заметные звезды и произвели вычисления. Это и есть наши расчетные данные. Если мы вылетим точно в назначенное время и будем постоянно держать звезду на прицеле, траектория полета будет направлена в ту точку лунной орбиты, где наша мишень окажется через четыре часа. Когда мы приблизимся к месту встречи, можно будет начинать спуск. После того, разумеется, как обнаружим капсулу.

– И вы думаете, это будет так легко? – недоверчиво спросил Нильс.

– Не вижу причин для сомнений, – ответил Ове, высунув голову в дверь и вытирая руки тряпкой. – Генератор в порядке, остается только нажать на кнопку. – Он повернулся к Нильсу и показал на большую фотографию Луны, прикрепленную к переборке. – Бог ты мой, мы знаем, как выглядит Луна, мы ее всю разглядели через телескопы и запросто найдем Море Спокойствия. Мы летим прямо в это место, и если не увидим русских, то отыщем их пеленгатором.

– И в какой же именно точке Моря Спокойствия сядет подлодка? Мы что, будем руководствоваться вот этим? – Нильс ткнул пальцем в расплывчатую фотографию Луны, вырезанную из газеты «Правда». В северной части моря, где высадились космонавты, была напечатана красная звезда. – Судя по фотографии, они находятся здесь. Я не понял – мы будем прокладывать курс по газетному снимку?

– Да, если не придумаем ничего лучшего, – мягко сказал Арни. – И не забудь, что наш пеленгатор – это стандартная модель для малых судов, купленная в Копенгагене. «А. П. Мёллер. Поставка судового оборудования». Это тебя не беспокоит?

Нильс нахмурился было и тут же рассмеялся.

– Все это настолько безумно, что просто не может не получиться. – Он закрепил коленный ремень. – «Каракатица» к спасательному полету готова!

– А ведь на самом деле все гораздо надежнее, чем может показаться, – заметил Ове. – Не забудь, что в нашем распоряжении с самого начала была эта подлодка. Эта герметичная, проверенная и самодостаточная система, которая просто предназначалась для другой среды. Но она функционирует в вакууме не хуже, чем под водой. К тому же далет-двигатель работает надежно и доставит нас на Луну через несколько часов. Радар вместе с компьютером на Земле будут вести нас и рассчитывать правильный курс. Сделано все возможное, чтобы путешествие было безопасным. Разумеется, в дальнейших полетах оборудование будет более современным, но сейчас у нас есть все необходимое, чтобы благополучно добраться до Луны и вернуться назад. Так что не беспокойся.

– А кто беспокоится? – сказал Нильс. – Просто в это время суток я всегда потею и бледнею. Еще не пора взлетать?

– Через несколько минут, – ответил Арни, глядя на электронный хронометр. – Я думаю, пора подняться и немного набрать высоту.

Его пальцы передвинули несколько рычажков, и все трое почувствовали, как палуба надавила на них снизу. Волны начали отдаляться. На палубе «Витуса Беринга» крошечные фигурки с энтузиазмом размахивали руками, потом они совсем уменьшились и пропали из виду. «Каракатица» стремительно мчалась в небо, набирая скорость.

Самое странное в этом путешествии было полное отсутствие каких-либо происшествий. Пройдя атмосферу, они продолжали лететь с постоянным ускорением в одно g. Такое ускорение не вызывает никаких ощущений, потому что ничем не отличается от силы тяжести на Земле. Позади них, словно игрушечный или спроецированный на большой экран, уменьшался земной глобус. Не было ни грома ракет, ни рева двигателей, ни провалов в воздушные ямы. Поскольку корабль был полностью герметичен, не чувствовалось даже небольшого падения атмосферного давления, как это бывает в пассажирских авиалайнерах. Оборудование работало идеально, и теперь, за пределами воздушной оболочки, их скорость увеличилась еще больше.

– Мы следуем точно по курсу, по крайней мере, звезда находится в прицеле, – доложил Нильс. – Думаю, пора связаться с Копенгагеном и выяснить, следят ли они за нами. Было бы неплохо, если бы они подтвердили, что мы летим в правильном направлении.

Он включил приемопередатчик на заданную частоту и начал вызывать Землю по согласованному коду.

– «Кюллинг» вызывает «Хальвабе». Слышите меня? – Он переключился с передачи на прием. – Хотел бы я знать, какой алкаш придумал эти кодовые названия, – пробормотал он себе под нос.

Подводная лодка называлась «цыпленком», а наземная станция – «лемуром», но эти же слова были жаргонным обозначением для четвертинки и поллитровки.

– Слышим тебя хорошо, «Кюллинг». Вы следуете точно по курсу, но ускорение немного больше оптимального. Советуем снизить его на пять процентов.

– Понял. Подтвердим исполнение. Вы следите за нами?

– Безусловно.

– Дадите сигнал торможения?

– Безусловно.

– Прием и конец связи. – Нильс выключил радио. – Вы слышали? Все идет как нельзя лучше.

– Я уменьшил ускорение на пять процентов, – сказал Арни. – Действительно, все идет лучше некуда.

– Кто хочет банку «Карлсберга»? – спросил Ове. – Кто-то засунул сюда целый ящик.

Он протянул банку Нильсу, Арни отказался.

– Допивайте скорей, – сказал он. – Мы уже недалеко от точки поворота, и я не ручаюсь, что не будет небольшой тряски. Я мог бы уменьшить тягу до нуля перед началом торможения, но тогда наступит состояние невесомости, а мне бы хотелось по возможности избежать его. Дело не столько в нашем самочувствии, сколько в том, что оборудование корабля не приспособлено для этого. Я попробую развернуть корабль на сто восемьдесят градусов при полной тяге, и мы под ее давлением начнем сбрасывать скорость.

– Звучит вполне разумно, – согласился Нильс, прищурясь в перископ и вводя небольшую коррекцию. – Но что будет с нашим курсом? Этот газопровод на палубе – он что, предназначен именно для такого случая? Тот самый, из-за которого так стонал Хеннинг, когда сверлил дырки в корпусе.

– Совершенно верно. Там установлен широкоугольный объектив с оптическим прицелом.

– Такого типа, как на истребителях, – для ведения прицельного огня?

– Точно. Ты будешь удерживать звезду в центре, как и раньше. Не вижу никаких особых проблем.

– Да, конечно. Нет проблем. – Нильс обвел взглядом наспех переоборудованное временными приспособлениями помещение и с изумлением покачал головой. – Может кто-нибудь из вас на минутку сменить меня? Мне надо прогуляться в носовую часть. Пиво, знаете ли.

Поворот прошел гладко, и они даже не заметили бы вращения, если бы не следили за солнечным светом, переместившимся через палубу вверх по переборке. Задребезжало несколько плохо закрепленных предметов, по столу покатился карандаш и упал.

Время шло быстро. Безжалостно светило солнце, и они немного поговорили о солнечных бурях и радиации ван Аллена. Ни то, ни другое не представляло для них серьезной угрозы, поскольку корпус подводной лодки был намного толще, чем у любой ракеты, и представлял собой надежную металлическую защиту.

– А вы подумали о том, как мы будем разговаривать с космонавтами? – спросил Ове. Он стоял в дверях машинного отделения, откуда мог одновременно наблюдать за термоядерным генератором и разговаривать с остальными.

– Они же летчики, – сказал Нильс. – Значит, должны говорить по-английски.

Ове не согласился:

– Только если они летали за пределы страны. Внутри Советского Союза Аэрофлот пользуется русским языком. Английский применяют только в международных полетах для радиоконтроля. Я провел шесть месяцев в Московском университете, так что смогу как-нибудь объясниться, если придется. Но я надеялся, может, кто-то из вас говорит поприличнее.

– Иврит, английский, идиш и немецкий – увы, это все, – сказал Арни.

– А я знаю только английский, шведский и французский, – отозвался Нильс. – Так что, Ове, придется тебе взять это на себя.