На Востоке не заботились о бессознательной части, поскольку с тем же усилием можно двигаться к другой стороне своего существа — светлой стороне, дню вашей жизни — где сияет солнце в безоблачном небе. От сознания — к сверхсознанию, от сверхсознания — к коллективному сверхсознанию, и от коллективного сверхсознания к космическому сверхсознанию; это космическое сверхсознание и есть миг пробуждения.

Халиль Джебран говорит: я видел вас в моих ночах, сейчас я вижу вас полностью пробужденным сознанием. Но самая глубокая мечта — осуществить себя, стать собой, реализовать свой потенциал. Поэтому хоть я и вижу вас в моем полном пробуждении, моя глубочайшая мечта, мое сильнейшее стремление — прийти домой. Теперь становится все трудней и трудней задерживаться на этом берегу.

Я готов пуститься в плавание, и мое нетерпение, подняв все паруса, ждет ветра.

Я просто ожидаю ветра, который заберет меня домой, — Я готов пуститься в плавание, и мое нетерпение, подняв все паруса, ждет ветра.

Я ожидаю только ветра, который наполнит паруса, и я смогу отправиться назад к своим истокам, к земле глубочайшей мечты и моего глубочайшего пробуждения.

Лишь глотну этого спокойного воздуха, взгляну с любовью назад. И тогда я встану среди вас — мореплаватель среди мореплавателей. Из-за того, что воздух сейчас спокоен, корабль неподвижен. Этот краткий миг я могу использовать. Я хотя бы сделаю последний вдох на память об этом необыкновенном мире.

Взгляну с любовью… Любящими глазами я могу оглянуться на мир, в котором я жил, любил, страдал, наслаждался. Он был мне домом до сих пор.

Теперь я понимаю, это только караван-сарай, но прежние прекрасные воспоминания… Только один взгляд назад.

Еще один вздох — и я готов, и тогда я встану среди вас, — мореплаватель среди мореплавателей.

О, бескрайнее море, дремлющая мать,

только в тебе находят мир и свободу река и ручей.

Лишь один поворот сделает этот ручей…

Халиль Джебран, несомненно, обладает магическим прикосновением — какого бы слова он ни коснулся. Все вы пользуетесь обычными словами, но как только он касается их, они становятся золотом.

Он говорит: каждая река, прежде чем влиться в океан, мгновение колеблется, хочет оглянуться. Долгое путешествие с гор, все переживания, хорошее и плохое…

Лишь один поворот сделает этот ручей,

лишь еще один его всплеск раздастся на этой поляне, —

и я вольюсь в тебя…

Только дай мне срок…

беспредельная капля в беспредельный океан. Я готов.

Его утверждение прекрасно: что бы ни происходило, все перемешано, и никогда не известно, представится ли случай когда-либо еще посетить это удивительное место, этих необыкновенных людей, которых я считал своими друзьями, женами, мужьями, детьми, увидеть все эти деревья, горы; всего один взгляд, время есть, ведь воздух недвижим. Как только воздух начнет наполнять паруса корабля, я готов.

Он приходит к решению, к которому когда-нибудь придет каждый искатель истины.

Я надеюсь, каждый из вас придет к той же точке, в которой река оглядывается назад, а затем растворяется в океане — и становится океаном…

Беспредельная капля в беспредельный океан.

— Хорошо, Вимал?

— Да, Мастер.

9 января 1987.

Возлюбленный Мастер,

Когда он шел, то увидел издали мужчин и женщин: они — оставили свои поля и виноградники и спешили к городским воротам.

И он слышал их голоса, которые выкрикивали его имя, неслись от поля к полю и возвещали друг другу приход его корабля.

И сказал он себе: «Будет ли день расставания днем жатвы?

Скажут ли, что вечер мой воистину был моей зарей?

Что дать мне тому, кто бросил свой плуг посреди борозды, или тому, кто остановил колесо своего виноградного точила?

Станет ли мое сердце плодоносным деревом, чтобы я собрал плоды и дал им?

И будут ли мои желания подобны роднику, чтобы я мог наполнить их чаши?

Разве я арфа, чтобы рука могущества касалась меня, разве я флейта, чтобы его дыхание излилось сквозь меня?

Я искатель безмолвий, но какое сокровище нашел я в безмолвиях, чтобы с уверенностью раздавать?

Если это день моего урожая, то какие поля засеял я зернами и в какие незапамятные времена?

Если это воистину час, когда я поднимаю свой светильник, то не мое пламя будет гореть в нем.

Пустым и темным подниму я свой светильник, и хранитель ночи наполнит его маслом, и он же зажжет его».

Такие слова сказал он. Но много неизреченного осталось в его сердце. Ибо сам он не мог высказать своей более глубокой тайны.

В тот миг, когда кто-то возвращается к самому себе после долгих скитаний в незнакомых землях, прожив бессмысленные жизни, — не только он приходит домой; истину его прихода домой тотчас же чувствуют тысячи сердец повсюду.

Вам не скрыть пламя истины.

Те, у кого есть глаза, обязаны видеть его.

И вам не скрыть аромат своего цветения от тех, кто не умер, кто все еще жив, кто все еще чувствует, все еще открыт восприятию.

Произошло вот что. Как только Альмустафа увидел свой корабль, приближающийся к гавани, как только он понял, что этот корабль — не что-то неведомое, а лишь забытое им… он узнал его. Он узнал людей, моряков на корабле, и сразу же страх неведомого исчез. А с исчезновением страха решимость возникла в нем: «Сейчас я должен идти. Пришло время оставить это темное и мрачное существование ради вечного и окончательного».

Когда он шел вниз с холма, то в изумлении увидел издали мужчин и женщин: они оставили свои поля и виноградники и спешили к городским воротам.

Еще ничего не было сказано, но нечто достигло сердец тех, кто не окаменел, кто все еще может чувствовать, кто все еще может любить. Он не сообщал никому, что его корабль прибыл, и время отъезда приблизилось. Только сейчас он пришел, чтобы сказать: «Долго я жил с вами. Тысячи прекрасных воспоминаний я несу с собой, но должен буду покинуть вас. Я услыхал зов океана. Люди моей земли, моей родины, моих истоков прибыли. Я ожидал их двенадцать лет».

Без какого-либо указания люди устремились к нему со всех сторон: они оставили свои поля и виноградники и спешили к городским воротам.

Для общения не всегда нужны слова. На самом деле, чем ценнее послание, тем меньше требуется слов. А если это сообщение из последнего дома — довольно молчания.

Почему эти люди, простые и невинные, вдруг устремились к нему — спешили? Они никогда не беспокоились о нем. Он был с ними двенадцать лет, и никто не обращал на него никакого внимания, а сегодня, когда он уезжает, мужчины и женщины бросились к нему.

Так было всегда. Никто за всю историю человечества не мог скрыть истину. Она подобна свету — разве можно скрыть свет? Она может быть для вас далекой, как звезда, вы не способны достичь ее — но никто не в силах помешать вам, узнать ее.

И запомните: узнавание — не пустяк. Ваше сердце затронуто, ваше существо полно радостью. Один из вас, по крайней мере, один из вас расцвел: его благоухание достигло вас. Прежде чем лепестки опадут и цветок исчезнет, вы должны как можно скорее прийти к нему — по крайней мере, попрощаться, высказать свою благодарность; ведь его осуществление показывает определенно, что вы несете такое же зерно. Быть может, вы не искали его, игнорировали его, потеряли среди многих-многих вещей в мире.

Один человек, вспомнивший себя, напомнит многим: Что делаете здесь? Вы пришли сюда не для того, чтобы заниматься пустяками, в которые сейчас вовлечены. Вы забыли, что эта земля предназначена для того, чтобы стать дисциплиной, школой, тренировкой, обучением, ученичеством.