У полицейского комиссара есть сила; какая сила у медитирующего?
Есть ли у вас воспоминания?.. Альмустафа показывает свое полное невежество, потому что все воспоминания — это часть вашего ума, вашей системы памяти, которая представляет собой механизм. Компьютер гораздо лучше владеет всеми видами памяти.
…мерцающие своды, что соединяют вершины ума?
Никто и никогда не высказывал такую нелепость — мерцающие своды, что соединяют вершины ума. Мерцающие своды существуют — но вы видите их только тогда, когда ум не заслоняет их.
Это ум является вашим врагом, и этот ум общество продолжает тренировать, обучать, воспитывать, делать все более и более сильным. Ваш враг внутри вас, и общество продолжает нянчить его. Почти треть жизни человека — не что иное, как старания сделать своего врага возможно более сильным.
И никто никогда не задумывается, есть ли внутри вас что-нибудь, кроме ума? А если в вас есть что-нибудь, кроме ума, тогда все ваши университеты, все ваши колледжи и все ваши школы отравляют вас, потому что чем сильнее становится ум, тем труднее и труднее будет обойти его.
Вот почему люди находят медитацию такой трудной. Медитация не трудна, это ваш ум стал таким сильным, что вы не можете выйти за его пределы. Он превратился в Китайскую стену.
И людей еще уважают за их умы!
Людей следует уважать только в одном случае: если они достигли пространства, где ум исчезает со всеми своими воспоминаниями и со всем своим мусором, который вы прежде принимали за знания.
Когда вы приходите к невинному состоянию ребенка, то становитесь способными увидеть те мерцающие вершины повсюду. Куда бы вы ни поглядели, вы увидите незримое… и оно не незримо: это незримость вашего ума, который не позволяет вам видеть. Если ум исчезает, внезапно все само по себе становится тайной.
Вы окружены чудесным, нет необходимости ни в каком поиске. Поэтому я говорю снова и снова: «Везде, где находится человек медитации, место становится святым, священным. Оно становится настоящей Каабой».
Ум владеет только долинами, а не вершинами. Ум знает только темноту, а не свет. Уму известна только смерть, но не жизнь.
И те, кто остался в заключении в своих умах, упустили замечательную возможность, которую дало существование, — исследовать запредельное. Запредельное не исследуют ракетами, запредельное исследуют, закрыв глаза и изучая алхимию трансценденции ума.
Я зову эту трансценденцию свидетельствованием.
Если вы можете свидетельствовать свой ум терпеливо, то однажды весна придет. Ум исчезает, и повсюду вокруг вас цветы и цветы, — цветы вечности, цветы любви, цветы красоты.
Он задает глупый вопрос бедным людям Орфалеса:
Есть ли у вас красота, уводящая сердце от вещей из дерева и камня к святой горе?
Даже слова воняют христианством.
Красота известна лишь тем, кто способен видеть с абсолютной ясностью, без пыли прошлого в глазах. Только невинные глаза могут видеть красоту. И только невинный живет сердцем.
Альмустафа упоминает слово «сердце», но это то же, что сказать женщине: «Я думаю, что люблю тебя». Что общего у любви с думанием? Думание может сомневаться, но не может доверять и не может любить.
Есть ли у вас красота, уводящая сердце от вещей из дерева и камня к святой горе? Где же эта святая гора? Для индуистов Гималаи — святая гора; для джайнов — Сикхарджи и Гирнар святые горы. Для евреев — Синай святая гора. Но я говорю вам: если вы сможете шагнуть из тюрьмы своего ума, вы поднимаетесь на святую гору, которая внутри вас.
Каждый несет святые Гималаи, высочайшие пики, — все так же молодые и растущие, покрытые вечным снегом, который никогда не таял, — у каждого есть эти Гималаи внутри собственного существа. Ему просто нужно превратить ум из камня преткновения в шагающий камень — это и есть все искусство быть религиозным.
Скажите мне, есть ли это в ваших жилищах? У вас может быть это в вашем сознании, но не в вашем жилище. Или у вас есть лишь комфорт и жажда комфорта — то потаенное, что входит в дом как гость, становится хозяином, а затем и властелином?
Это и есть то, что я говорю, — обусловленность становится вашей второй натурой; она цепляется за вас, вы цепляетесь за нее. Ваш ум может быть наполнен прекрасными словами, замечательными философиями, но вы будете оставаться привязанными к мелочам жизни.
Я не против этих мелочей. Я спрашиваю — что плохого жить с удобствами? Это религии настолько осудили все приятное, что такую простую вещь, как комфорт, сделали грехом. Все религии учат: «Истязай себя, ибо истязать себя благо. Это поведет тебя в царство Божье». И смолоду я всегда удивлялся: если комфорт в раю совершенно приемлем — не только приемлем, но и дается каждому святому как награда, — тогда как же может тот же самый комфорт быть грехом на земле? Что это за логика такая?
Когда умер Свами Муктананда, на следующий день один из его учеников не смог вынести разлуки — бросился в колодец и погиб. Он хотел быть со своим мастером.
И когда он входил через врата рая, он был шокирован. На миг он закрыл глаза: «Что я вижу? — Муктананда, мой великий мастер, который всегда учил, что все удовольствия должны быть отвергнуты… находится под прекрасным деревом, полным невиданных цветов и благоухания, он лежит на лужайке голый с голой женщиной — и не обычной женщиной, а известной голливудской звездой Мерлин Монро. Даже президент Кеннеди безустанно домогался этой женщины. То, что президенту Кеннеди так и не досталось, получил Муктананда!»
Естественно, ученик подумал: «Конечно, добродетель, отречение, телесное самоистязание гораздо более славно, чем быть президентом Америки».
Он бросился, коснулся стоп мастера, посмотрел вокруг. Может, и ему тоже удастся заполучить какую-нибудь актрису, звезду… но вокруг никого не было. Он произнес: «Мастер, я всегда знал, что ты обязательно будешь награжден, и вот я вижу своими собственными глазами, что ты награжден».
Но обнаженная Мерлин Монро остановила его, сказав: «Заткнись, идиот. Не я его награда, это он — мое наказание!»
Кажется, простая вещь: если на небесах, в раю, в мокше вы рассчитываете обладать всем, что приносит блаженство, всем, что приятно, тогда на этой земле следует наслаждаться, возможно больше, просто для тренировки. В противном случае, ваши туповатые святые окажутся в крайнем затруднении. Всю свою жизнь они приучали себя к дискомфорту, и внезапно все прекрасное, удобное, роскошное становится доступным для них. Они не будут знать, что делать с этим.
Это означает, что земля не в ладу с небесами. Похоже, здесь какой-то антагонизм. А Бог создал и то, и другое — и землю, и небеса. Бог создал все; обязательно существует некое непрерывное тайное течение, которое делает все это гармоничным.
Я не против комфорта. Я решительно против того, что вы на крючке.
…и плетью делает марионеток из ваших пылких желаний.
Вы должны быть хозяином здесь, если не хотите быть рабом в другом мире. Любите все, но не будьте ни в какой зависимости. Наслаждайтесь всем, что предлагает жизнь, но как император, не как нищий. Но Альмустафа говорит:
Да, оно становится укротителем… Ваши желания, ваш комфорт, ваша роскошь, говорит он, все это становится укротителем, крючьями и плетью делает марионеток из ваших пылких желаний. Если вы позволяете, оно становится вашим хозяином; как же иначе могут вещи властвовать над живыми существами, сознательными людьми?
Я жил во всех видах роскоши, я побывал в великолепнейших дворцах мира. Но я никогда не обнаруживал, чтобы что-нибудь становилось моим хозяином.
В нашей коммуне в Америке было восемьдесят четыре тысячи акров земли, почти небольшое государство. И мои саньясины несли свои пожертвования из любви ко мне со всего света. Я говорил им: «Что мне делать со всеми этими роллс-ройсами?» У одного миллиардера, арабского шейха, и то было только тридцать три роллс-ройса, испорченных, старых, просто для показа, а у меня девяносто три роллс-ройса, два роллс-ройса лимузина… и еще пять были заказаны, с тем, чтобы их число достигло сотни. Но я никогда не ходил в гараж, который стал притчей во языцах для всего мира. Сам я никогда не видел всех тех роллс-ройсов, выстроенных в ряд.
