Он просит: «Я прилагал все усилия и разрушил себя в достижении большего и большего, и вот я вижу, что моя жизнь с самого начала на ложном пути. Пожалуйста, Скажи нам о Даянии.
Я не хочу получать ничего больше. Вся эта глупая идея получать и получать все больше и больше была гибельной. Возможно, через даяние я снова почувствую немного больше жизни. Быть может, ветерок любви войдет в мою темную душу, быть может, луч света. Получать и получать я пробовал — научи меня даянию; может быть, это правильный путь».
Люди на Востоке, отказавшиеся от всего мира, унаследовали мудрость столетий: если вы хотите танца в своем сердце и мира в своей душе, если вы хотите стать более сознательным и пробужденным, отдайте все. Это не против мира, как продолжают учить людей так называемые религиозные учителя всех религий. Они не понимают основы психологии этого. Они увидели великих мастеров, отвергающих все, всю свою собственность, и они сделали логический вывод, что секрет заключается в отказе. Поэтому столетиями они учили выступать против богатства, против жизни, против мира. Окончательный результат можно видеть на Востоке. Восток становится все беднее и беднее — ведь если вы будете отказываться, тогда что за смысл сначала собирать? Восток становится нищим.
Но я говорю вам: если вы не имеете, как можете вы отказаться? Итак, Махавира был безмерно счастлив, Гаутама Будда пребывал в постоянном экстазе, — но не думайте, что нищий, которому вроде бы не от чего отказываться… Может, он и выглядит как религиозная личность, но глубоко под спудом желания большего — удовольствия, быть особенным — продолжают таиться в темноте. Гаутама Будда и люди его типа не ошибались. Но видя их ликование, их спокойствие, их безмятежность, абсолютно неправильный вывод сделали ученые, священники. Они продолжают учить антижизненным ценностям.
Это простая арифметика: вы можете отказаться, только если обладаете чем-то. Если же у вас нет этого… по-видимому, обе личности выглядят одинаково — один отказался, другой не имеет этого — оба в одной и той же ситуации, но не в одной и той же психологии, не в одном и том же духовном пространстве. Поэтому меня неверно понимали во всем мире, когда я учил людей: сначала имейте; потом, если вы разумны, вы непременно откажетесь от этого.
Религия не для бедного. Бедный может претендовать на религиозность, однако внутри все те желания большего будут расти. Он говорит, что отказывается, но не знает ничего об отказе. Отказ — это второй шаг.
Радоваться — это первый шаг. Религия случается только с теми, которые пришли к точке, где они могут увидеть абсурдность своих желаний, увидеть, что они ведут в никуда. Это должно стать вашим собственным переживанием. В самом этом переживании психология собственничества исчезает; тогда есть красота.
Двадцать пять столетий минуло, а Восток не был способен создать еще одного Будду. Почему? Потрясающе ошибочная логика. Богатый человек, и только богатый человек, может просить: «Научи нас давать». Бедный может просить только: «Научи нас получать». Другими словами, пока вы просите больше и больше — вы бедны.
В тот день, когда пробуждение случается с вами, и вы осознаете, что эта безумная идея — получать больше и больше — не ведет вас никуда, и ваша жизнь ускользает из ваших рук, тогда только вопрос обретает подлинность:
Скажи нам о Даянии.
И он ответил: Вы даете лишь малую толику, когда даете от своего достояния.
Слова Халиля Джебрана должны быть написаны чистым золотом. Если вы будете давать от своего достояния, в вашей жизни не будет революции. Подумайте об отказе от самого своего желания собственничества. Собственность — это не проблема: вы можете жить во дворце, дворец не может помешать вам. Дворец даже не осознает вас. Проблема в том, что: «Это мой дворец!» Нужно отказаться от такого собственничества; отказываетесь вы от дворца или нет, к делу не относится. Вы даете лишь малую толику, когда даете от своего достояния. Вы истинно даете, лишь когда даете от самих себя.
Амбиция — это путь эго. Она делает вас все более и более самостными.
Случилось так. Первый премьер-министр Индии Пандит Джавахарлал Неру отправился на запад на государственную встречу. Его заместителем по кабинету был Мевляна Абул Калам Азад. Он получил место заместителя не за какое-то особое качество, а потому что в его руках была политическая власть. Мусульмане разделились на две части: большинство были приверженцы Мухаммадали Джиннах и требовали отделения земли Пакистана. Мевляна Азад оставался с Национальным Конгрессом, а из-за его религиозной учености (мевляна — высшая ученая степень у мусульман) значительное число мусульман не были приверженцами Мухаммадали Джиннаха.
Дословно yourself — вашими собственными
Мевляна Азад был великим оратором, но он знал только урду, арабский. И таково удивительное безумие человеческих существ — то, что вы понять не можете, вы причисляете к самому высокому рангу. Все священники мира постарались, чтобы было так. Рабби будет говорить на иврите — и евреи под впечатлением, хотя и не понимают ничего. В переводе получается чушь. Я всегда чувствовал, что слово «rubbish» (чушь), очевидно, происходит от «рабби»; я не нахожу другого объяснения. Индусский пандит будет говорить на санскрите, но ни вам, ни, возможно, ему не известно значение того, что он повторяет: в переводе это выглядит весьма глупо.
Все религиозные учители были против переводов своих священных писаний, потому что как только их переводят на языки, понятные людям, власть священников тает. Если вы слушаете индуистского священника, декламирующего Веды, вы будете под впечатлением; но, заглянув в переводы, вы почувствуете, что пробудились ото сна. От силы два процента предложений во всех четырех Ведах важны, девяносто восемь процентов — просто чепуха. И та же ситуация с буддизмом, джайнизмом и другими религиями.
Мевляна был высоко почитаем, и благодаря нему Индия до сих пор — величайшая мусульманская страна в мире, даже после отделения Пакистана. Нет другой страны с таким большим количеством мусульман, как в Индии. Конечно, его власть над мусульманами была велика. Но сам он был таким же глупым, каким надлежит быть каждому священнику.
Его поставили вторым, и он был очень сильно раздосадован; он хотел быть премьер-министром Индии. Было трудно убедить его: «Какой это будет иметь вид: страну поделили на две части из-за того, что индуисты и мусульмане не хотят жить вместе, и после этого обе стороны назначают мусульман премьер-министрами? Индуисты никогда не потерпят этого. Вы получили большую часть страны во имя религии, теперь оставьте Индустан большинству — индуистам».
Он с неохотой согласился быть номером два, так как знал, что в Пакистане ему не удалось бы даже это. Здесь, по крайней мере, он номер два. Но желание быть премьер-министром страны было таким, что когда Джавахарлал выехал, он тотчас приказал шоферу Джавахарлала: «Сейчас, пока Джавахарлал вне страны, я премьер-министр. Я номер два в кабинете — исполняющий обязанности премьер-министра». Так что автомобиль премьер-министра с личной охраной премьер-министра, с флагом премьер-министра на автомобиле, другой автомобиль впереди, еще несколько автомобилей позади… целое шоу премьер-министра — и целый день он развлекался этим.
Другие министры кабинета подсказывали ему: «Нет такой вещи, как исполняющий обязанности премьер-министра, ведь премьер-министр не является формальным главой правительства. Если выезжает президент, тогда вице-президент становится исполняющим обязанности президента на это время, но премьер-министр остается премьер-министром, где бы он ни находился. В конституции страны нет положения об исполняющем обязанности премьер-министра. Так что это глупо, не делайте этого».
Но он не стал прислушиваться. Джавахарлала проинформировали в Лондоне, и он немедленно позвонил по телефону Мевляне: «Не делайте такую глупость, весь мир будет смеяться. Такого не бывало. Если вы исполняющий обязанности премьер-министра, тогда чем же я занимаюсь здесь на конференции премьер-министров? И есть президент, который является номинальным главой страны. Возвращайтесь в свое бунгало и ведите себя разумно».
