— Да брось ты? — Саша усмехнулся распухшими губами. — Правда, что ль? «Интересно, — подумалось ему, — могут ли быть еще более серьезные неприятности, чем те, которые свалились на него в последние несколько дней? И вообще, может ли быть что-нибудь серьезнее Апокалипсиса, который, по словам Леонида Юрьевича, наступит в самом ближайшем будущем?»

— Думаешь, я тебя пугаю, мужик? Да на хрен ты мне сдался, пугать тебя. Смотри сам. Не захотел по-плохому, по-хорошему будет хуже.

— Ладно, ладно, старина, остынь, — сказал Саша. В конце концов, шофер-то чем виноват? Переживает человек за разбитую машину. А кто бы не переживал? Только вот… с деньгами как быть? Чем отдавать? Ладно. В конце концов, «Благовествование» можно продать. Подойти к букинистическому. Или к Дому книги на Арбате. Или к «Библио-Глобусу». Авось кто-нибудь да клюнет. — Давай договоримся так. Подъезжай завтра к шести вечера сюда, к метро. С деньгами я что-нибудь придумаю. Шофер задумался, затем вздохнул:

— Вот я все-таки очень порядочный человек, блин. Другой бы сразу поставил тебя «на счетчик» и братков бы натравил. Это только я, лопух, всех жалею.

— Да перестань, — отмахнулся Саша, слегка шалея от этого «я очень порядочный». — О чем ты говоришь? Какой «счетчик», каких братков?

— Ладно, проехали, — согласился шофер. — Поверю тебе в последний раз. Но завтра чтобы точно.

— Точно, точно, — подтвердил Саша.

— Короче, завтра в шесть я у метро. Но смотри, мужик. Надумаешь «крутить динамо» — пеняй на себя.

— Завтра в шесть. — Саша повесил трубку, подумал, пошел в кухню. Здесь он остановился, осмотрел стоящие в специальной сушке ножи. Надо выбрать. Какое-никакое, а оружие. Не «Гербер», конечно, модель «6969», но тоже ничего. В живот ткнуть — мало не покажется. «Господи, — подумал он отстраненно, — что я делаю? В какой живот, кого? Я же никого еще никогда…» Саша протянул руку и вытащил из сушки большой шинковочный нож с тяжелым лезвием. «Возьми поменьше», — прозвучал над ухом чей-то голос. Саша оглянулся. Никого. Понятно. Шиз Великий и Ужасный. А насчет ножа верно. Такой тесак ни в карман спрятать, ни на поясе носить неудобно. Как Буденный с шашкой. Он положил шинковочный нож и взял обычный, рабочий, поуже и полегче. Куда прятать? Надо подумать. Саша пошел в комнату, заглянул в шкаф, выбрал свежую белую сорочку. Вытащил ремень из выходных брюк, захлестнул петлей на запястье, обмотал пару раз вокруг руки «язык» и подсунул под него нож. Взмахнул рукой. Держится, хотя утолщение заметно. Ну да ладно, пиджак скроет. Он надел носки, снял с вешалки пиджак. По цвету и ткани тот совершенно не подходил к брюкам, но Саше было плевать. Теперь в прихожую. Пальто залито кровью. Ну да, вытирал же с физиономии сегодня утром. Все угваздал. Понятно. С пальто у нас лажа получилась. Придется воспользоваться пла… Он не успел додумать начатую мысль. С той стороны по двери ударили мгновенно и мощно. Вылетел замок, посыпались вывернутые из косяка шурупы. В прихожую ворвались черные фигуры. А с площадки в квартиру ударил слепящий свет электрического фонаря. Саша вскинул руку, прикрывая глаза, и тут же кто-то с дикой силой врезал ему в лицо. Аккурат в сломанный нос. Саша отлетел к стене и рухнул на пол. Последовал второй удар. Ногой в пах. Он взвыл от боли, скрючился, но ему наступили рифленой подошвой на спину, заставляя выпрямиться.

— Лежать, падло, — орали над самой головой. — Не шевелиться! Руки назад! Руки, сука, за спину, живо!!! Руки, я сказал!!! А вокруг топотали в два десятка ног. Саша видел мелькавшие перед самым лицом высокие бутсы на шнуровке и накатывающие на голенища пятнистые армейские брюки.

— Руки назад, падло! — продолжали орать над головой. Последний выкрик был подкреплен мгновенным и невероятно болезненным тычком каблука между лопаток. Саша задохнулся от боли, выгнулся дугой. Глаза у него полезли на лоб, даже сквозь оплывшие веки. И еще, кажется, он обмочился.

— Ну ты полегче, сержант, полегче, — донесся до него, как сквозь вату, насмешливый голос Кости. Ему заломили руки, защелкнули на запястьях наручники. Костя опустился рядом на корточки, ухватил его за подбородок, вздернул голову так, что захрустели шейные позвонки.

— Ну что, Сашенька, — негромко сказал он. — Предупреждал я тебя?

— Больно, — прохрипел Саша, захлебываясь собственной кровью.

— А ты как хотел? Надо было сразу делать то, что тебе говорили, а не вые…аться, как блоха на гребешке. Эк тебе врезали-то, — с фальшивым участием произнес он и покачал головой. — А чего же ты, друг ситный, при задержании оказывал сопротивление сотрудникам правоохранительных органов, а? Нехорошо. — Костя со свистом втянул носом воздух. — Ты обос…ся, что ли, Сашук? Точно. Обос…ся. Ничего. То ли еще будет!

— Костя, — прошамкал Саша. — Ты — дурак, Костя. Ты служишь Злу.

— Может быть, — Костя понизил голос до едва различимого шепота. — Но, знаешь… Мне это нравится.

— Ты даже не понимаешь, что делаешь!!! Отпусти меня! Иначе будет поздно! Послезавтра мир полетит в тартарары.

— Правда, что ль? — насмешливо поинтересовался оперативник.

— Послезавтра начнется Апокалипсис!

— Вон как. — Костя отпустил голову Саши. Тот не успел напрячь шею и врезался лицом прямо в кровяную лужу, натекшую с лица. Костя обернулся: — Вы слышали, доктор?

— Мда-с, — произнес степенный вальяжный голос из темноты прихожей. — Совершенно типичный случай.

— Понятые, — позвал Костя. — Проходите, проходите. И вы, товарищ участковый. Телевизионщики где у нас? Скажите там, что могут тоже зайти. Яркий луч переносного софита вплыл в прихожую. Стало светло, как днем. Замелькали чьи-то ноги. Ноги, ноги, ноги. Провода какие-то.

— Товарищи, — громко объявил Костя. — Человек, лежащий на полу, — известный серийный убийца, которого в народе прозвали Московским Потрошителем. На его счету шесть убитых женщин. Сашей овладела апатия. «Шесть? — вяло подумал он. — Почему шесть? Вроде еще вчера пять было… Откуда же взялась шестая?»

— А как же тот Потрошитель, которого задержали несколько дней назад? — поинтересовалась возбужденно какая-то девица.

— К сожалению, органы правопорядка не застрахованы от ошибок, — обаятельно улыбнулся ей Костя. — Наших сотрудников тоже можно понять. Задержанный полностью соответствовал словесному портрету убийцы. И потом, по воле случая, у него при себе оказался точно такой же нож, как и тот, которым пользовался настоящий Потрошитель. Как видите, мы работаем, признаем ошибки и стараемся их исправлять. Дышать было неудобно, при каждом выдохе из сломанного носа вылетали кровавые пузыри. Саша повернул голову и увидел, как оперативник, словно бы случайно, между делом, провел рукой по обтянутой голубой джинсой спортивной корреспондентской заднице, на мгновение жадно сжав ягодицу пальцами. Девица не отодвинулась, не отстранилась, не возмутилась даже.

— Итак, товарищи, — громогласно объявил Костя, убирая руку с корреспондентской «джинсы», — можно приступать к обыску и составлению протокола. Так, вы, товарищи понятые, сразу пройдите к вешалке. Лейтенант, зафиксируй пальто. Да, темные пятна, похожие на кровь. И на экспертизу пальтишко. Пусть установят группу, резус-фактор, все, как положено. Саша сплюнул кровь. Он лежал и слушал, как громят его квартиру. Бесцеремонно переворачивают ящики стола, выбрасывают книги с полок, перетряхивают вещи. Вот нашли окровавленную рубашку в ванной. «Снимайте, снимайте, ничего страшного… Так, на рубашке пятна бурого цвета, похожие на кровь. Распишитесь вот тут и вот тут еще». Запястья болели, и Саша попытался пошевелить руками.

— Товарищ капитан, — позвал стоящий над ним сержант. — У него в рукаве рубашки что-то.

— Ну-ка, ну-ка, — с любопытством сказал Костя. — Что у нас тут? — Саша почувствовал, как ему приподнимают рукав. Оперативник присвистнул, сказал тихонько Саше: — Попробуй, расскажи кому-нибудь, что это не ты их резал, — и тут же громко, весело: — Сержант, как же ты такое богатство пропустил, когда наручники застегивал?