Выслушивая эту рчь, Тонетъ энергично протестовалъ. Все это – ложь! Все это клеветы, пущенныя въ ходъ свояченицей С_а_х_а_р_а, злой бестіей, которая ненавидитъ Нелету, и не останавливается передъ сплетнями! И Тонетъ говорилъ это съ убжденностью человка, высказывающаго правду, клянясь памятью матери, что не коснулся и пальца Нелеты, что никогда не напоминалъ ей объ ихъ прежней помолвк.

Дядюшка Тони грустно улыбнулся. Онъ вритъ. Онъ не сомнвается въ его словахъ. Даже больше. Онъ убжденъ, что пока вс сплетни не боле, какъ клевета. Но онъ знаетъ жизнь. Теперь они обмниваются только взглядами, а завтра подъ вліяніемъ постолнной близости, они впадутъ въ безчестіе,- таковъ будетъ исходъ ихъ опасной игры. Нелета всегда производила на него впечатлніе большой втренницы и не отъ нея ждать примровъ благоразумія.

Смлый работникъ заговорилъ съ такой искренностью и добротой, что произвелъ влечатлніе на Тонета.

Пусть онъ вспомнитъ, что онъ сынъ честнаго человка, неудачливаго въ своихъ предпріятіяхъ, это правда, но зато никто во всей Альбуфер не можетъ попрекнуть его плохимъ поступкомъ… Нелета замужемъ. Посягая на чужую жену, сынъ совершаетъ не только грхъ, но и измну. С_а_х_а_р_ъ – его другъ. Они вмст проводятъ время, играютъ и пьютъ, какъ товарищи, и обмануть человка при такихъ условіяхъ значить совершить трусость и низость, за которыя человкъ достоинъ получить пулю въ лобъ!

Голосъ отца зазвучалъ торжественно.

Нелета богачка, сынъ его – бднякъ. Такъ легко подумать, что ухаживая за ней, онъ ищетъ средство существовать, не трудясь. Вотъ то, что его возмущаетъ, что превращаетъ его грусть въ негодованіе.

Лучше ужъ увидть сына мертвымъ, чмъ пережить такой позоръ. Тонетъ! Сынъ!… Пусть онъ подумаетъ о семь, о род Г_о_л_у_б_е_й, старомъ, какъ самъ Пальмаръ, о рас тружениковъ столь же честныхъ, сколько и несчастныхъ, бьющихся въ тискахъ долговъ, сдланныхъ вслдствіи ряда неудачъ, но неспособныхъ на измну. Они – дти озера, безропотно переносягція невзгоды. И когда они отправятся въ послдній путь до зову Господа, они могутъ съ весломъ въ рук спокойно поплыть до самаго подножія его трона, показывая Ему, за неимніемъ другихъ заслугъ, руки, покрытыя мозолями, и душу чистую отъ всякихъ преступленій.

Второе воскресенье въ іюл мсяц было самымъ важнымъ днемъ для Пальмара.

Въ этотъ день происходила жеребьевка мстъ для рыбной ловли на Альбуфер и въ каналахъ. Это была старинная торжественная церемонія, подъ предсдательствомъ делегата отъ министерства финансовъ, отъ Асіенды, этой таинственной сеньоры, которую никто не видлъ, хотя о ней говорили съ суеврнымъ уваженіемъ, какъ о госпож озера и безграничнаго сосноваго лса Деесы.

Въ семь часовъ церковный колоколъ звалъ всю деревню къ месс. Праздникъ Младенца Іисуса на Рождеств отличался большой пышностью, но это было не боле, какъ развлеченье, тогда какъ обрядъ жеребьевки ршалъ вопросъ о насущномъ хлб и даже о возможности разбогатть, если уловъ будетъ удаченъ.

Вотъ почему месса, служившаяся въ это воскресенье, выслушивалась съ особеннымъ рвеніемъ. Женамъ уже не приходилось отыскивать мужей, чтобы пинками заставить ихъ исполнять предписанія религіи. Вс рыбаки стояли въ церкви съ соередоточенными лицами, думая больше объ озер, чмъ о месс. Въ воображеніи они видли Альбуферу и ея каналы и уже выбирали лучшія мста, если судьба пошлетъ имъ первые нумера.

Маленькая церковка съ ея выштукатуренными стнами и высокими окнами съ зелеными занавсками не могла вмстить всхъ врующихъ. Двери были настежь раскрыты и народъ занялъ всю площадь, стоя съ непокрытой головой подъ лучами іюльскаго солнца. На алтар виднлось улыбаюіцееся личико и пышное платьице младенца Христа, святого покровителя деревни, статуя не больше ладони, и однако несмотря на свою миніатюрность она могла въ бурныя ночи наполнить угрями барки тхъ, кто заполучалъ лучшія мста, и совершать другія не меньшія чудеса, о которыхъ разсказывали пальмарскія женщины.

На бломъ фон стнъ выдлялось нсколько картинъ, принадлежавшихъ раньше старымъ монастырямъ, огромныя полотна съ рядами осужденныхъ, совсмъ красныхъ, точно они выварились въ котл, и ангелами съ крыльями попугаевъ, подгонявшими ихъ огненнымъ мечомъ.

На чаш съ святой водой объявленіе, написанное готическими буквами, гласило:

Любви законы запрещаютъ

Намъ преступленья совершать

Они же въ церкви намъ мшаютъ

На полъ безсовстно плевать!

Вс жители Пальмара восхищались этими стихами, произведеніемъ – по словамъ Г_о_л_у_б_я – нкоего священника того отдаленнаго прошлаго, когда рыбакъ еще былъ мальчикомъ. Вс упражнялись въ чтеніи надписи, разбирая ее по слогамъ во время безчисленныхъ мессъ, на которыхъ они присутствовали за свою долгую жизнь добрыхъ христіанъ. Но если поэзія надписи вызывала всеобщее удивленіе, самый совтъ не принималея и рыбаки, нисколько не подчиняясь "законамъ любви", кашляли и плевались, вчно охрипшіе, какъ земноводныя существа, такъ что религіозное торжество проходило въ безпрестанномъ харканьи, полъ покрывался плевками, а священникъ окидывалъ прихожанъ гнвнымъ взглядомъ.

Въ Пальмар еще никогда не бывало такого священника, какъ о_т_е_ц_ъ М_и_к_е_л_ь. Говорили, что его сослали сюда для отбыванія наказанія. Онъ самъ, повидимому, переносилъ ссылку съ большим удовольствіемъ. Неутомимый охотникъ онъ, по окончаніи мессы, одвалъ плетеныя гетры, напяливалъ на голову кожаную шляпу и въ сопровожденіи собаки рыскалъ по Деес или скользилъ въ лодк между густымъ тростникомъ, охотился за водяными курами. Долженъ же онъ немного улучшить свое тяжелое положеніе, говаривалъ онъ. Онъ получалъ пять реаловъ въ день жалованія и былъ бы обреченъ на голодную смерть, какъ его предшественники, если бы не ружье, которое терпли лсные сторожа, и которое снабжало его столъ ежедневно мясной пищей. Женщины восхищались его мужественной энергіей, видя, какъ онъ наставляетъ ихъ чуть не ударами кулака, а мужчины одобряли не мене ту простоту, съ которой онъ ислолнялъ свои обязанности священника.

Это былъ попъ – стрлокъ. Когда алькальдъ долженъ былъ провести ночь въ Валенсіи, онъ передавалъ свою власть донъ Мигуэлю и тотъ, восхищенный совершившимся превращеніемъ, призывалъ начальника карабинеровъ.

– Вы и я теперь единственная власть въ деревн. Пойдемъ ее охранять.

И они всю ночь совершали обходъ, съ карабиномъ за плечами, входили въ трактиры, приглашая постителей разойтись по домамъ, заходили время отъ времени въ домъ священника, чтобы выпить изъ камышевой бутылки. Когда занималась заря, донъ Мигуэль сбрасывалъ оружіе и костюмъ контрабандиста и отправлялся въ церковь, чтобы отслужить мессу.

По воскресеніямъ, совершая богослуженіе, онъ косился на паству, останавливая свои взоры на тхъ, кто не переставалъ харкать, на кумушкахъ, говоривншхъ шопотомъ о сосдкахъ и дтишкахъ, дравшихся у дверей, потомъ гордо выпрямлялъ свое тло, чтобы благословить паству, глядя такими глазами на виновныхъ, что т содрогались, угадывая предстоящія угрозы о_т_ц_а М_и_к_е_л_я. Онъ выгналъ ногой пьянаго П_і_а_в_к_у, заставъ его въ третій или четвертый разъ за тмъ, какъ онъ пилъ изъ бутылки церковнаго вина. Въ дом священника только священникъ иметъ право пить! Его бурный темпераментъ обнаруживался во всхъ актахъ священнодйствія и часто, когда во время мессы преемникъ П_і_а_в_к_и путался въ своихъ отвтахъ или слишкомъ медлилъ перенести, Евангеліе, онъ ударялъ его ногой подъ бахрому благо стихаря, прищелкивая языкомъ, словно звалъ собаку.

Мораль его отличалась большой простотой. Она вытекала изъ желудка… Когда прихожане исповдывались въ своихъ грхахъ, эпитемія была всегда одна и та же. Пусть дятъ больше! Дьяволъ овладвалъ ими именно потому, что они были такіе худые и блдные. Онъ любилъ говорить: "Чмъ больше ды, тмъ меньше грховъ". И когда кто-нибудь возражалъ, ссылаясь на свою бдность, священникъ негодовалъ, отпуская грубое ругательство. Называютъ себя бдняками, а живутъ на Альбуфер, въ лучшемъ уголк міра! Онъ самъ получаетъ пять реаловъ, а живетъ лучше всякаго патріарха. Его сослали въ Пальмаръ на покаяніе, а онъ промнялъ бы свое мсто разв только на мсто каноника въ Валенсіи. Для кого создалъ Богъ бекасовъ Деесы, летающихъ стаями точно мошкара, кроликовъ, столь же многочисленныхъ, какъ трава, и всхъ птицъ озера, которыхъ такое множество, что стоитъ только ударить по камышамъ, чтобы он вылетли оттуда дюжинами? Или они ждутъ, что птицы упадутъ въ котелъ ощипленныя, да еще съ солью? Чего имъ недостаетъ, это побольше рвенія къ труду и страху божьяго! Не постоянно же ловить угрей, по цлымъ часамъ сидть въ лодк, какъ баба, и сть бловатое мясо, пахнущее иломъ. Такимъ путемъ они сдлались жалкими гршниками, отъ одного вида которыхъ тошнитъ! Человкъ, истинный человкъ – чортъ возьми!- долженъ снискивать себ пропитаніе; какъ онъ – ружьемъ!