Один раз ему показалось, что он попал в морские глубины — таким низким и зеленым было небо. Он не видел никаких звезд, кроме огромного тусклого светила. В другой раз планета была невероятно велика. Он оглядел низкие голубоватые холмы, пугающие своей неподвижностью, — ничто не шелохнулось на них и не дрогнуло. Это был мир, где жизнь либо еще не зародилась, либо вовсе была невозможна. Этот мир замкнулся сам в себе и отгородился от Вселенной плотными облачными стенами.

Он покинул его и попал на обломок планеты причудливо петляющий среди созвездий. Он понял, что приближается к Центру Галактики — вокруг сверкали мириады звезд. Казалось, они касаются друг друга и вот-вот столкнутся. Небо отливало золотом, а редкие темные провалы выглядели черными звездами, излучавшими ночь. Новый мир — под пурпурными небесами, словно подожженными близким красным гигантом, торчали руины. Обратившийся в прах дворец не смог бросить вызов времени, против него устояли лишь черные цитадели…

Он со все большей легкостью ориентировался на ограниченном поле шахматной доски. Алган пока не понимал механизма воздействия его мозга на шестьдесят четыре клетки и странные рисунки, которые украшали их. Он не знал, какие способности его мозга включались в работу, но это его не волновало. Он обучился всему — и прыжкам через Галактику, и перемещениям в границах одной планеты. Он мог передвигаться на любые расстояния, запрыгнуть на вершину черной цитадели и выйти в нормальное пространство в любой точке.

Алган замирал в космосе, в сердце звезды, на поверхности пустынного мира, а через секунду укрывался в черной цитадели. И всегда его окружало силовое поле. Он находился как бы и внутри, и вне нормального пространства.

Алган путешествовал, не ощущая ни голода, ни жажды, ни усталости. Он выпал из обычного времени. Его переполняло неведомое до сих пор чувство необычайной полноты ощущений. Его охватила уверенность, что он наконец приступил к выполнению миссии, к которой давно готовился. Он стал хозяином звезд и пространства, превзошел в могуществе и людей Бетельгейзе, и пуритан Эльсинора и десятки их планет. Он совершил то, о чем никто из них не смел и мечтать.

Миры, окованные льдами, и миры, охваченные пламенем, планеты, усеянные алмазными россыпями, и планеты, укутанные песками, планеты болот и планеты пустынь, планеты, укрытые тяжелым одеялом туч, планеты светящихся туманов и планеты лиловых равнин, из края в край покрытых кристаллами, планеты бушующих океанов и планеты без признаков жизни — все это открывалось ему с высоты прозрачных куполов вечных черных цитаделей. Вначале Алган думал, что не покидает гигантского звездолета, который сопровождает его в нескончаемом беге по звездному полю Вселенной.

Он посетил безымянные миры, на которые никогда не ступит нога человека и которые не изменит человеческая цивилизация. Все они обладали своей особой красотой, которая поражала сильнее, чем изображения тех миров, что он некогда разглядывал в книгах, посвященных освоению космоса. На некоторых из них свет искривлялся, а поверхность была изломана чудовищной гравитацией. Но внутри черных цитаделей ничего не менялось.

Его глаза видели гигантские звезды, которые раскаленными шарами висели в пустоте. Их размеры превосходили такие светила, как Рас Альгети или Эпсилон Оригэ, которыми восхищались астрономы героических времен. Один из этапов путешествия привел его к «подножию» невероятного каскада солнц и планет в центральных районах Галактики. Алган совершал одно открытие за другим, наблюдал искривленное пространство, феерическое разноцветье звезд. Здесь, казалось, светилось само пространство, насыщенное газом и космической пылью. Он видел звезды, окруженные кольцами, ловил рассеянные лучи далеких шаровых скоплений, в которых было больше звезд, чем их завоевал человек за всю свою долгую историю, хотя это были лишь капли материи в океане Вселенной.

Восхищение неведомыми творцами черных цитаделей возросло еще больше, когда он понял, что путешествует не только в пространстве, но и во времени, ибо звезды, свет которых он видел на Даркии, свет, который доходил до нее от Центра Галактики за тысячи лет, теперь он видел такими, какими они были несколько лет назад. Неведомая раса создала цивилизацию по меркам Вселенной, и система космопортов, созданная человеком, по сравнению с ней выглядела жалким муравейником.

— Неужели она мертва? — спрашивал он сам себя.

Он нигде не отыскал следов жизни. В пустых залах не было и намека на нее, словно цитадели давно забросили за ненадобностью или построили без всякой необходимости.

И вдруг все изменилось — он нерешительными кругами приближался к Центру Галактики. В воздухе ощущалось незримое присутствие, едва уловимый запах, будто кто-то недавно побывал здесь, оставил след, но исчез за миг до появления Алгана. Черные цитадели, как заметил Алган, все чаще располагались на громадных планетах с водородной атмосферой.

Однажды плиты пола стали сотрясаться. Алган долго ждал, но ничего не произошло. В безмолвии прошли долгие часы, конечности налились свинцовой усталостью. Он двинулся дальше.

Путешествие явно близилось к завершению. Пальцы, казалось, выбирали клетки случайно, а на самом деле — он осознавал это — его мозг решал задачи, не известно кем и как поставленные перед ним.

И вдруг он попал в необычный зал. В стенах были прорезаны широкие проемы. Он выскочил наружу и увидел золотое небо и красно-фиолетовые луга, чем-то похожие на луга его родной планеты. На горизонте тянулись гряды невысоких холмов. Его кожа ощутила жаркое прикосновение лучей тысяч солнц. У него закружилась голова, и он рухнул в мягкую и прохладную траву.

Он понял, что прибыл в тот мир, который искал, в конечную точку своего беспримерного поиска. Он поднял голову на какое-то мгновенье раньше, чем услышал голос.

— Приветствую тебя, дитя, — низкий голос был очень мелодичен.

— Я не дитя, — возмутился Алган. — Я — человек.

— В нашем языке «человек» и «дитя», — ответил голос непререкаемым тоном, — суть синонимы.

Обнаженные стены громадного зала излучали неяркий свет. Вокруг хрустального стола сидели восемь мужчин в серебристых одеждах. Их пальцы украшали тяжелые перстни. Поглядывая друг на друга, люди вели неторопливую беседу. Когда все смолкали, тяжелую тишину зала не нарушал ни малейший шорох.

Зал находился глубоко под поверхностью планеты, обращавшейся вокруг Бетельгейзе. От фундамента Дворца правительства его отделяли двести пятьдесят метров скальной породы и пятьдесят метров стали.

Эти восемь человек распоряжались судьбами Освоенной Галактики.

— Вы слишком молоды, Стелло, — произнес шатен с глубоко сидящими черными глазами. — Об этом мятеже нам известно все. Мы не сторонники применения силы. В нашем распоряжении время.

— Ну и что, — возразил Стелло. Он сидел по правую руку от шатена. — Три случая неповиновения за одну неделю. Корабль в районе Альдебарана, экипаж которого во главе с капитаном занимался гнуснейшей контрабандой. Станция на Ольдебе-5, которая отказывается принять нашего посланца. И наконец, экспедиция окраинных миров, которая не желает покидать планету, где работали наши исследователи. Если так пойдет и дальше, наш флот откажется выполнять приказы и займется пиратством или приступит к колонизации планет-садов в разных концах Галактики. Я настаиваю на принятии энергичных мер для поддержания дисциплины на флоте.

Все головы повернулись к Стелло. В глазах людей мелькали веселые искорки. Собравшиеся были немолоды, но время не оставило следов на тонкой белой коже их лиц и рук.

— Я проголосую против, — сказал черноглазый. — И не потому, что мне претит применение силы. Я против бессмысленного и жестокого уничтожения наших противников. Поверьте, Стелло, если я и опасаюсь за будущее Галактики, то жду неприятностей не отсюда. Вам пока недостает опыта. Мы знавали самые разные времена. От нас отделялись целые звездные системы. Но они всегда возвращались под родную сень. И вовсе не обязательно, чтобы усмирением непокорных занимался военный флот. Существуют и другие методы. Почему вы считаете нежелательной колонизацию отдаленной планеты экипажем какого-либо корабля? Их потомки все равно придут к нам за помощью и защитой.