Качество отработки деталей улучшалось с каждым разом. Все меньше людей видели стрелка, все короче становился отрезок пути, который могли отследить оперативники.

Ростовцев абстрагировался от второстепенных деталей, пытаясь найти главное — зачем, зачем убивать старых женщин, которым и так недолго осталось.

Логика подсказывала квартирные, имущественные мотивы, но все было второстепенным. Ростовцев стал настраиваться на преступника. Это ему не удалось.

Вдруг все внутреннее пространство заполнила его теща с ее пронзительным голосом, обвиняющая Ростовцева во всех смертных грехах, главным из которых было рождения Алексея на свет.

Ростовцев понимал, что все дело в обыкновенной психической неуравновешенности, упадке сил, отягощенности унижениями и горестями, а главное в желании вывалить все это на кого-то, чтобы было не так тяжело нести по жизни этот мусор.

Алексей Александрович понимал подоплеку, но недоумевал по поводу глупости этого процесса: сил затрачиваемых на истязание себя и окружающих, с избытком бы хватило на решение всех задач связанных со здоровьем и трудовой деятельностью.

Зятья были для таких старых вампирш, успевших угробить своих мужей, лакомой добычей: молод, полон энергией и при этом совершенно чужой человек, которого не жалко пинать и мучить, к которому можно придираться и зудеть по любому поводу. Особенно сильно это проявлялось, когда вампирка жила с мужчиной в одной квартире, криком и воркотней «строя» жертву, напоминая, что именно ей он всем обязан.

Вкупе с невозможностью выбраться из местного отделения ада это оставляло единственный выход.

Ростовцев вдруг поймал себя на мысли, что одобряет мужиков, которые объединились и постреляли своих домашних пиявок.

«Но как же мне их найти?» — подумал Алексей Александрович — «Ведь Алик с живого не слезет. Его самого, наверное, „прессуют“ чтобы стимул появился, чтобы злей был».

Ростовцев долго крутил варианты, где могли познакомиться, на чем сойтись члены «тещеотстрельного клуба». Наконец, он вздохнул, сгреб бумаги, сминая листы засунул в папку. Папку он со зла швырнул к двери, вскочил, топча разбросанные на синем ковролине документы, крича в крайнем раздражении при этом: — «Алик, урод, все вопросы к Яндексу».

Ростовцев осекся и произнес рекламный слоган: «Яндекс. Найдется все».

Раздражение сменилось нетерпением. Не став поднимать разбросанные по приемной бумаги, Алексей подключился к Сети и подрагивающими руками набил в окошке поисковика: «Убить тещу».

Материалов оказалось довольно много, и уже второй день Ростовцев просматривал Интернет-странички, связанные с высказываниями мужчин против своих mother in law. Алексей сразу же отбрасывал «отстойные» ресурсы типа Удафф. ком, где в остроумии упражнялись «падонки» всех мастей, безжалостно отсекал разделы «Про тещу» на порталах анекдотов и продолжал целенаправленные поиски сайта-интегратора, вокруг которого и произошло объединение «ликвидаторов».

Если быть совсем честным, ресурс, который подходил по всем параметрам был в одной из верхних строчек результатов, но Ростовцев почему-то приберегал его на сладкое, лопатя странички зеленой молодежи и разные болтологические форумы, в надежде найти убийц там. Но брехливые собаки редко кусаются, и несмотря на обилие крепких выражений, Алексей не находил там ничего, кроме бесполезного перемешивания слов.

Сайт, оставленный Алексеем Александровичем на потом, наконец, дождался своего часа.

Ростовцев нашел для него время вечером, после того, как отпустил клиента и разобрался с сетевыми заказами.

Размышляя о том, что если дело пойдет так и дальше, то офис с чистой совестью можно будет закрывать и переходить на торговлю по Интернету, Алексей Александрович открыл ссылку на давно намеченный для просмотра ресурс.

Сайт назывался «Время перемен» и был посвящен всему тому, что произошло со страной и миром за то время, когда закончилась парадоксальная эпоха Рыб и началась практичная, меркантильная эра Водолея.

Отношениям с тещами и вообще всякого рода престарелым родственникам был посвящен целый раздел.

Ключевой была статья некоего Рамона о стремительном, молниеносном устаревании норм морали из-за развития общества.

Начал Рамон с того, что пожилые люди и в первую очередь женщины, являются хранителями основ общественной морали. Он даже приводил довольно известное высказывание, что Британию сделали великой старые девы. Не забыл автор и о культурных различиях. Рамон вспомнил, что в различных группах общества действует разная общественная мораль, и чем ниже слой, тем более она архаична и авторитарна.

Прогресс техники и постепенный отход от тоталитаризма привел к тому, что сейчас бок о бок сосуществуют древне-каменный век и эпоха Интернета, с разными задачами, стимулами, критериями успеха. Тот же прогресс привел к тому, что разработанные на основе научных изысканий методы решения проблем вскрыли и очистили многие выгребные ямы человеческой психики.

Все это вызвало трещину в потоке жизни. Преемственность поколений была безвозвратно нарушена. Опыт прошлого, вернее, его морально-нравственная часть, касающаяся смыслов существования, чести, долга, «священных коров», т. е. табуированных зон, вместо того, чтобы двигать общество вперед и служить залогом успеха и процветания стал тормозом и проклятием.

Все это сопровождалось примерами, в основном из реалий жизни новой России, когда честность вознаграждалась обманом, вложение сил в работу внутренней пустотой, соблюдение моральных норм — тотальным неуспехом в делах.

Население, — писал Рамон, нынче напоминает плохо размешанную смесь нерастворимых друг в друге жидкостей, в одном и том же месте попадаются пласты представителей общества образца 30-х, 50-х, 70-х, 80-х годов, людей нового образца из поколения «Пепси», Диснеевских мультиков и И-нета. Зачастую они исповедуют взаимоисключающие идеи и не сталкиваются врукопашную, лишь потому, что отделены друг от друга стенами квартир, институтов, фабрик, заводов, танцполов и т. п., а главное первым правилом общественного устройства, которое гласит: «Не переделывай мир под себя».

Правило это, однако, постоянно нарушается и поддерживается лишь в постоянном противостоянии членов общества друг другу.

И тут автор снова возвращался к проблемам контактов людей из разных хронослоев общества. Воспитанные в духе уважения к старости и успевшие потешить чужую дряхлость в годы собственной молодости, пожилые люди начинают требовать подобного отношения к себе, в изменившихся реалиях. Дело усложняют перемена условий жизни и увеличение психологической нагрузки, что прямым ходом ведет пышному расцвету психических заболеваний у пожилых людей, как защитной реакции на мир, который изменился. Рамон, конечно, оговоривался, что у большинства приспособительных резервов хватает для адекватного реагирования, но есть индивидуумы, подсознательный ум которых в качестве механизма адаптации выбрал разрушение.

Поскольку сил и возможностей упражняться на посторонних мало, в первую очередь тестам на устойчивость психики подвергаются ближние, связанные родственными узами и нормами морали, которые неспособны ответить ударом на удар, чтобы заткнуть престарелого хама.

Ростовцев отметил, что все написанное, с его точки зрения верно.

Автор продолжил свои рассуждения тем, что начал анализировать контакты носителей различного мировоззрения, в разрезе отношений зять-теща. По Рамону выходило, что чем интеллигентнее связанная условностями сторона и чем менее доступна в этом конфликте сторона, защищенная законом и моралью, рационально — логическому убеждению, чем больше у нее обид на мир, тем хуже и безысходнее ситуация для втянутого в мясорубку мужчины. Сделав несколько экивоков в сторону финансовых реалий новой эпохи, Рамон сосредоточился на конкретной ситуации, когда под пяту психического террора никчемной, психически больной старухе попадают сравнительно молодые, успешные, но не могущие пока приобрести собственное жилье мужчины. Прогноз был неутешительный, и вывод предлагался один — «пока смерть не разлучит…»