— Как это было? — хмуро спросил Альберт Петрович.

— Мы вошли, он выхватил оружие, успел выстрелить, слава Богу, никого не убил, попал в стекло. Пришлось стрелять, — объяснил капитан.

— Плохо, непрофессионально. Составьте рапорт о происшедшем. — произнес Бухин. — Давайте понятых. И сворачивайтесь, пусть работают опера из отделения.

Через несколько дней, уже после праздников, Алик удостоился чести быть принятым самым большим боссом прокуратуры. Главный прокурор города находился в веселом и благодушном расположении духа. Он вызвал Бухина к себе, и почти сразу перейдя на либеральный тон, сказал, чтобы тот готовил дырочку для ордена.

— Молодец, орел, — громогласно возгласил большой босс. — Есть на кого страну оставить.

— Так точно, рад стараться, — смущенно пролепетал Алик.

— И нашел, нашел этого маньяка! Какие зубры об это дело зубы сломали… Какие версии предлагали… ОПГ, ОПГ — обратился к кому-то отсутствующему здесь прокурор.

— Ну что вы. Сам министр внутренних дел объявил, что в основном, с организованной преступностью покончено.

— Молодец, держишь руку на пульсе политического момента. Далеко пойдешь… — прокурор замолчал и тихо спросил. — Как там Алена, отошла хоть немного после смерти матери?

— Уже лучше, спасибо, — ответил Алик.

— Незаурядная была женщина Клавдия Ивановна, твоя теща. Теперь таких не делают. Нынешние против нее мелкота, — начальник помолчал и продолжил. — Ладно. Иди, Альберт Петрович, работай. Еще парочка таких дел, — и быть тебе на месте Аркашки. Совсем мух не ловит, везде организованная преступность мерещится…

Примерно через месяц, когда наступающее тепло растопило обильные зимние залежи, оставив лишь грязные оплавленные кучки снега на газонах и в темных закоулках, куда практически не попадали солнечные лучи, Ростовцев почти успокоился, поняв, что комбинация получилась, а правоохранительные органы его даже не заподозрили. Оставались парни, которых он при помощи низкопробного шантажа подвигнул отправить в мир иной свою тещу. Они молчали. Вероятность того, что люди Рамона когда-то возникнут в его жизни, была небольшой.

Ростовцев пару раз выпил у себя в офисе с Бухиным, сначала по печальному поводу, потом по радостному — Алик получил повышение и орден «За заслуги перед Отечеством», правда, самой низкой степени. Бухин во всех деталях описал, как брали чокнутого наркомана, не скрывая своей радости по поводу того, что его пристрелили. Еще он поминал девку, которая стащила из машины барсетку, интересовался, можно ли установить, кто она при помощи магии. Ростовцев сочувствовал ему, но особо с вопросами не лез.

Он знал, что Алик тщеславен и все расскажет, стоит лишь подождать. Особенно были интересны подробности. Ростовцев хотел знать, как ребята Северцева заставили Алика считать, что именно этот несчастный мужик с Тверской и был убийцей, мастерски подбросив ему неопровержимые улики. Но и так было ясно, что дело закрыто, сколько бы не вспоминал по пьяной лавочке Алик свой звездный час.

Однажды Ростовцев закончил пораньше, выпроводив любящих поболтать клиентов. Он шел и размышлял, на кой ляд ему нужно живое общение со всякими озабоченными мужиками и тетками на предмет «втюхивания» им товара, если тот же самый продукт со свистом уходит через Интернет.

Алексей завел свою старенькую, видавшую виды тачанку. Пока грелся мотор, Ростовцев стоял рядом с машиной, с удовольствием глядя в небо, по которому плыли розовые, подсвеченные заходящим Солнцем облака. На парковку въехал старенький «Жигуленок». Алексей Александрович оторвался от созерцания высокого и чистого неба, переведя взгляд на бордовую тарахтелку, престарелое детище российского автопрома. За рулем сидел Северцев.

— Привет, Алексей, — бросил он, поравнявшись с ним. — Вот решил тебя навестить. Не звонишь, не пишешь.

— Мои телефоны слушали. Не уверен, что прослушка снята.

«Они все-таки решились. Боже, как не хочется умирать, когда все наладилось», — подумал Ростовцев. — «Дебилы, неужели неясно, что я буду молчать как рыба».

— Мог бы если бы захотел, — сказал Николай Михайлович, выходя из машины.

— Ты прав, не очень хотелось.

— А зря. Я тебе подарочек привез.

Рамон открыл багажник, вынул небольшую сумку и поставил ее к ногам Ростовцева.

Алексей Александрович наклонился, расстегнул молнию и заглянул вовнутрь. Оружие, которое там лежало, он легко узнал по рассказам следователя.

— Ты что, охренел? — Ростовцев брезгливо оттолкнул сумку.

— Нет, — беззаботно улыбаясь, сказал Северцев.

— Объяснись.

— Ты примерно месяц назад отправил регистрационную форму с просьбой принять тебя в клуб, — Николай развел руками, изображая радость на лице. — Твоя мечта осуществилась. Такой человек как ты, вполне заслуживает быть с нами. Не отказывайся, это большая честь. А то ведь у нас обязательства перед Вокрамом и Эовин. Между прочим, каждый день интересуются — когда.

Взгляд Северцева стал угрожающим. Перед внутренним зрением Ростовцева прошла вереница тщательно продуманных и великолепно исполненных акций, от которых вряд ли способна защитить наша доблестная милиция. Свернуть дела, спрятаться, скорее всего, означает финансовую смерть. Он вдруг почувствовал, как ему в спину упирается чей-то внимательный, ждущий команды взгляд. «Спокойно», — сказал себе Ростовцев. — «Они просто меня боятся. Им нужны гарантии того, что я никогда, не при каких обстоятельствах не расскажу об известных мне событиях. Для этого они готовы на все, в том числе на убийство. Даже Северцев, которому я симпатичен. Вот ведь накрутил себе на ж*пу».

Ростовцев еще раз посмотрел в небо, вздохнул, понимая, что в любой момент может оказаться летящим в этой холодной высоте, оставив на земле пробитое пулями тело.

— Можно несколько вопросов? — хриплым от волнения голосом спросил Алексей.

— Ради Бога.

— Кто?

— Угадай, — почти по — дружески предложил Северцев.

— Давай посмотрим, кто еще остался. Теща Лорда Вокрама, отчим Эовин…

— Ну, это, само собой разумеется, — ответил Николай.

— Так… — Ростовцев задумался. — Еще я… Услуги получил, а сам чистый. Знаю всех. Теоретически чрезвычайно опасен. Еще… Кто-то из ваших, да судя по всему эта ваша девушка, Эовин… Да, она входила в контакт с Бухиным, ища в его окружении подходящего человека, чтобы подставить. Бухин боится и ищет ее, желая получить копии, снятые с его талмудов. А заодно и рассчитаться за милый вечерок. Рано или поздно он ее найдет. Мне Алик все уши прожужжал про то, что ему надо найти молодую, сексапильную, голубоглазую блондинку, которую он видел разок на Филях. И, разумеется сам Альберт Петрович… Знаешь, на вашем месте я выбрал бы Эовин. Исчезновение девочки — рядовое криминальное событие. Насильственная смерть следователя прокуратуры — это ЧП.

— Алексей Александрович, ай, как нехорошо. Девушка сильно рисковала. Ей даже пришлось напоить Алика клофелином и снова после этого вступить с ним в контакт, чтобы он верил, что она — человек Гавнилы.

— Как ты сказал? Гавнила? — Ростовцев усмехнулся. — Ласково так, по дружески.

— Мы с ним знакомы, вместе работали. И после того, как наши пути разошлись, продолжали изредка перезваниваться. В основном говорили об общих знакомых и об оружии. Гаврил — типаж колоритный, этим и интересен. Я не удивился, увидев его в списках следователя — Нилов по жизни м*дак редкостный, всегда знал, что он этим кончит.

— Значит, кто-то из твоих, подкинул Нилову пушку…

— А он не удержался, чтобы пострелять, а потом повез показывать оружие мне. Это наверняка было зафиксировано. Просто перед тем, как ему предложили купить эту пукалку, я позвонил и спросил у Гаврилы, не ли у него «ствола» на продажу.

— Да, после того, как Алик отметелил наркодилера, он приставил на всякий случай к нему наружное наблюдение. Остатки зарядов были подвергнуты химическому исследованию, и оказались идентичными использованным ранее для убийств. Стоп, ты сказал «Предложили купить»?