— Но… во это же нечестно! Несправедливо!
— Полностью с вами согласен, — сказал конгрессмен, — но что можно поделать? В Бюро погоды Россмена знают и уважают. Он — влиятельная личность.
— Неужели и вы ничего не сможете сделать?
— Будь я председателем Комитета по науке, я мог бы поднять шум. Но я только конгрессмен… И к тому же новый здесь человек.
— Но должен же быть выход! — Я лихорадочно старался за что-нибудь зацепиться. — А не устроить ли нам встречу Тэда с Россменом? По крайней мере он будет знать, что его игра нам известна. А мы дадим ему понять, что намерены пожаловаться в Комитет по науке.
Некоторое время Деннис обдумывал мое предложение. Наконец он сказал:
— Вряд ли это поможет. Но все же постараюсь устроить такую встречу. Любопытно поглядеть на них рядышком, в одной комнате.
И он улыбнулся.
Тэд буквально взорвался, когда я вечером рассказал ему о поездке в Вашингтон. Мне, Барни и Тули стоило большого труда его утихомирить. Он намеревался броситься в редакцию и требовать гласности и справедливости. В конце концов мне удалось втолковать ему, что Джим Деннис собирается уговорить Россмена встретиться с нами и все обсудить.
И Тэд согласился. Он ничего не сказал, просто кивнул головой. Я заметил, что он все время сжимает и разжимает кулаки, словно гладиатор, испытывающий свое оружие перед выходом на арену.
Встреча произошла в кабинете конгрессмена Денниса в Линне. Место это довольно приятное, находится в небольшом служебном здании, где разместились страховые и адвокатские конторы. Обе стороны согласились на кабинет Денниса как на нейтральную территорию.
Мы расселись вокруг стола Джима. Россмен по одну сторону, мы с Тэдом — по другую.
— Я предложил вам собраться здесь, — начал Деннис, — потому что Джерри пожаловался мне, что лаборатория «Эол» наталкивается на противодействие Бюро погоды их исследованиям по борьбе с засухой. А так как в настоящее время эти исследования представляются нам самыми важными для Новой Англии, я полагаю, что конфликт между Бюро погоды и проектом «Эол» требует всестороннего внимательного рассмотрения.
Тэд и Россмен поедали друг друга глазами. Поэтому заговорил я:
— «Эол» готов начать работы по исправлению погоды через одну—две недели. Если нам позволят продолжать исследования, мы уже в этом году сможем ликвидировать засуху. Если же работы прекратятся, то придется отложить все до будущего года — вряд ли раньше следующей осени мы сможем достичь нужных результатов.
— Так наверняка и будет, — мрачно сказал Россмен. Он мял в пальцах металлическую скрепку, которую подобрал на столе у Денниса. — Мы у себя в Отделе исследовали несколько возможных подходов к изменению условий образования засухи. Мы рассчитываем посвятить осень и зиму лабораторным экспериментам. Возможно, некоторые практические опыты мы проведем весной при условии, если результаты лабораторных исследований окажутся обнадеживающими.
Этого Тэд выдержать не смог.
— Ничего из этого не выйдет, — отрезал он. — Работы надо начинать уже с осени. Иначе содержание влаги к весне не поднимется настолько, чтобы засуха кончилась. И к полевым работам вы придете с теми же данными, с какими начинали. Если не хуже.
— Это всего лишь ваше предположение.
— Нет, это истинная правда! Нужны осенние дожди, необходим снежный покров — без них весенние осадки не спасут урожая. Лучше уж поливать растения из лейки.
— Этой осенью рано еще начинать широкие работы по исправлению погоды.
— Для вас, возможно, и рано. Вы отстали от нас на полгода. Вы начнете возиться с этим весной, потом бросите все, потому что реальной пользы ваши опыты не принесут, а в конце концов объявите, что управление погодой — пустая трата времени и денег. Мы же готовы начинать уже сейчас. И сделаем все как надо. И нам ничего не нужно, кроме разрешения работать.
Скрепка с треском сломалась в пальцах Россмена.
— Вы не имеете никакого права садиться в самолеты и начинать манипуляции с погодой только потому, что вам хочется быть первыми! — почти выкрикнул он. — А что, если ваш эксперимент провалится? Если в ваши расчеты вкралась ошибка? Представьте себе, что все ваши модификации поведут себя по принципу бумеранга и в результате погода изменится к худшему?
— А представьте себе, что случится землетрясение? — передразнил его Тэд. — Или звезды с неба посыпятся?
— Давайте не будем…
— Послушайте, — сказал Тэд. — Мы здесь не в игрушки играем. Вся схема нами проверена и перепроверена. Мы построили теоретические модели. Провели численные расчеты. Проверили пункт за пунктом все возможные варианты на каждом этапе работы. Спросите сотрудников Массачусетского технологического — они-то знают, чего мы уже добились. Мы готовы действовать, иначе и через год не будем ближе к цели. Я могу вам предсказать, какой будет погода над Новой Англией, день за днем, на ближайшие два месяца. И я могу сказать вам, какой она будет при обоих вариантах — удастся нам произвести изменения или нет.
— Вам не убедить меня или любого другого компетентного метеоролога в том, что ваш план выполним.
— Вы же не хотите, чтобы вас убедили.
Тэд чуть не выскочил из кресла. Я нагнулся и положил ему руку на плечо.
— Доктор Россмен, — сказал я. — Может быть, для пользы дела вам стоит приехать в «Эол», и мы тогда покажем вам, как и над чем работаем, чего добились, Может быть, тогда вы сможете…
Россмен покачал головой.
— Я попросту не могу разрешить сомнительные эксперименты, пока не буду убежден в том, что приняты все необходимые меры по предотвращению возможных вредных побочных эффектов…
Тэд устало откинулся в кресле.
— Это означает не более не менее, как еще полгода кудахтанья и перепроверок работы, которая уже выполнена.
— Если будет необходимо, то именно так. — Россмен обернулся к Джиму Деннису. — Наша первейшая обязанность — служить обществу. Мы с вами не бизнесмены, которые гоняются только за прибылью.
— Служить обществу, — с горечью сказал Тэд. — Служить ему так, чтобы наградить еще одним годом засухи.
Россмен поднялся.
— Не вижу смысла продолжать этот спор, — произнес он. Когда вы, Маррет, повзрослеете, может быть, тогда догадаетесь, что быть шустрым еще не означает быть правым.
— С возрастом вы не поумнели, — огрызнулся Тэд, — вы просто примерзли к месту.
Россмен, хлопнув дверью, выскочил из кабинета. Джим Деннис беспомощно пожал плечами.
— Мне хотелось бы быть на вашей стороне, — сказал он. Но в его руках голоса избирателей. Те голоса, которые приходится принимать в расчет.
Мы, наверное, выглядели довольно жалко, когда вернулись в «Эол». Тули, узнав о новостях, заперся у себя в лаборатории. Тэд уселся за стол, положил на него ноги и пустым взором уставился на карту с обозначениями засушливых районов. Я же не мог усидеть на месте. Я бесцельно бродил по комнатам, встречая удивленные взгляды сотрудников, которые все еще увлеченно трудились, не подозревая, что их работа уже никому не нужна.
Барни появилась в половине шестого. Она уже обо всем знала. Об этом было нетрудно догадаться, взглянув ей в глаза. Мы остановились в холле.
— Добро пожаловать на похороны, — сказал я.
— Я прибежала, как только смогла, — сказала она. — Весь Отдел буквально гудит.
— Еще бы.
— Тэд, верно, с ума сходит.
— Скорее, он в шоковом состоянии.
— Где он сейчас?
— Пойдем, — сказал я.
Но в кабинете Тэда не было. В лаборатории Тули мы тоже его не нашли. К тому же и Тули исчез.
— Заглянем на крышу, — предложил я.
Я угадал. Там мы их и отыскали в лабиринте приборов наблюдательного пункта Бюро погоды.
— Пришли полюбоваться на закат? — спросил Тэд. — А заодно убедиться, что и нас ждет та же участь?
— Неужели так плохо? — Барни попыталась выдавить из себя улыбку.
— Ага.
— Неужели ничего нельзя поделать?
Тэд покачал головой.
— Оглянись, что ты здесь видишь? Различного рода приборы общей стоимостью в несколько тысяч долларов и на каждом надпись: «Собственность правительства США. Не дотрагиваться». Вот и наша жизнь такая же: стоим в окружении приборов, которые можем использовать куда лучше их… но не можем дотронуться.
