– Но Артур мне как брат. Это правда.

– Холлистер знал Артура Колсона?

– Нет. Они никогда не встречались.

– Мне не нравится участие Артура в этом деле.

– Погодите, – с гордостью сказала она, – он…

– Что? – настаивал Мейсон. – Что он сделает?

– Ничего.

Мейсон с минуту к ней приглядывался. Наконец сказал:

– На револьвере отпечаток моего пальца. Вам придется в конце концов объяснить, как он там оказался.

Она слегка усмехнулась:

– Артур Колсон кое-что говорил мне об этом. Не бойтесь. Я объясню.

Когда заседание возобновилось, Гамильтон Бергер, все еще красный и злой, но уже овладевший собой, сказал:

– Пригласите свидетеля Уилларда Бартона.

Люсиль Бартон, сидевшая около Мейсона, шепнула:

– Нет-нет. Не разрешайте это.

Мейсон, небрежно повернувшись, сказал:

– Улыбайтесь!

В ее глазах был испуг, губы дрожали.

– Пожалуйста, улыбайтесь, – приказал он. – На вас смотрят.

Она принужденно улыбнулась.

Уиллард Бартон, ухоженный коренастый мужчина с гривой черных вьющихся волос, контрастирующих с серо-стальными глазами, уселся на свидетельское место.

Держался он как важный бизнесмен, привыкший распоряжаться и быть в центре внимания. Резким громким голосом назвал имя, фамилию, адрес и занятие – инвестиции его капитала в еще не открытые нефтяные месторождения. Потом впервые взглянул на Люсиль Бартон. Это был быстрый, оценивающий взгляд, не выражавший никаких эмоций. Затем повернулся к Гамильтону Бергеру, ожидая вопросов.

– У вас та же фамилия, что и у обвиняемой?

– Она носит мою фамилию, сэр.

– Вы были ее мужем?

– Да.

– Когда?

– Примерно полтора года назад.

– Решение суда вступило в силу?

– Да.

– Вы платите алименты?

– Да.

– Вы встречались с ней пятого числа вечером?

– Да.

– В котором часу?

– Около половины седьмого. Возможно, чуть позже.

– Где?

– Я был в клубе «Бродвей атлетик». Она позвонила и спросила, не могу ли я с ней встретиться. Я сказал, что сойду в холл, но если она попытается устроить скандал…

– Я протестую, – перебил Мейсон. – Это не имеет ничего общего с вопросом, который был задан и на который уже получен ответ.

– Очень хорошо, – раздраженно сказал Бергер. – Вы встретились с ней в холле?

– Да.

– Кто был при этом?

– Мы были одни. Только Люсиль и я.

– Что она вам сказала?

– Сказала, что произошло нечто страшное и она должна покинуть страну. Спросила, не могу ли я дать ей пятнадцать тысяч наличными взамен отказа от алиментов и освобождения от всех обязательств.

– Вы платили ей алименты?

– Да.

– Сколько?

– Двести долларов в неделю.

– Она объяснила, почему хочет уехать?

– Да.

– Почему же?

– Сказала, что в ее гараже лежит труп мужчины. В конце концов призналась – ее первый муж, и, если это откроется, рухнут все ее планы.

– Что вы ей ответили?

– Я, естественно, постарался уменьшить требуемую сумму. Сказал, что не располагаю такой суммой наличными и что должен буду сообщить о ее предложении своим адвокатам, дабы узнать, имеет ли ее отказ в сложившихся обстоятельствах юридическое значение. Сказал, что мне это не по душе и что она хочет слишком многого.

– Она посчитала ваш ответ окончательным?

– Нет. Сказала, я должен действовать быстро, потому что ответ нужен до полуночи. Обещала позвонить мне в это время. Хотела ночью улететь. Потом согласилась на десять тысяч наличными.

– Она вам позвонила?

– Нет. Я повидался со своими адвокатами и решил принять предложение. Снял со счета десять тысяч долларов и подготовил акт отказа. Но она ко мне больше не обращалась.

– Когда вы встретились, кто-либо был с нею?

– Нет.

– Вы знаете женщину по имени Анита Джордан?

– Как-то встречался.

– Была она с обвиняемой при вашем разговоре?

– Нет. Обвиняемая была одна.

– Перекрестный допрос, – вызывающе сказал Бергер.

– Вы платили ей еженедельно по двести долларов? – спросил Мейсон.

– Да.

– И вы думаете, суд поверит, будто вы колебались, когда она предложила отказаться от такой суммы за пятнадцать тысяч?

– Ну… нет. Я хотел только, чтобы она подумала, что я колеблюсь.

– Значит, вы ей сказали, что колеблетесь, не так ли?

– Я хотел произвести такое впечатление… Да.

– Но в действительности вы хотели такой замены?

– Конечно.

– Только, как бизнесмен, вы притворялись, что это вас не интересует?

– Да.

– И вы ей сказали, что не знаете, выгодно ли это будет для вас?

– Правда.

– То есть вы ее обманули?

Бартон покраснел.

– Ваша честь, – сорвался со своего места Бергер, – я протестую. Это утверждение оскорбительно для свидетеля.

– О, если вам не нравится, как я выразился, могу употребить другое слово, чтобы обрисовать ситуацию. Иными словами, вы, когда разговаривали с ней, сказали неправду? Это так?

Глаза Бартона гневно блеснули.

– Протестую по той же самой причине, – сказал Бергер.

– Вы можете ответить: да или нет, – подытожил Мейсон.

Бартон смотрел на него с бешенством.

– Я спрашиваю, – повторил Мейсон, – вы сказали бывшей жене неправду? Можете ответить кратко: да или нет.

– Но о чем я должен говорить?

– О вашем желании произвести предложенную замену.

– Считаю, это к делу не относится.

– Я считаю, что относится, – сказал Мейсон.

– А я считаю, что нет, – вмешался Гамильтон Бергер. – И поэтому протестую. Этот перекрестный допрос ведется не по правилам.

– Отклоняю протест, – сказал судья Осборн.

– Вы ей сказали неправду? – спросил Мейсон.

– Да, – со злостью выдавил Бартон.

– Как давно вы знаете Питкина?

– Я встречал его, но не знал, кто это. То есть не имел представления, что он был мужем Люсиль. Когда узнал, был потрясен.

– Но вы видели Питкина?

– Знал, что он шофер Аргайла. Мистер Аргайл – член моего клуба. Туда приходят много нефтепромышленников.

– Поскольку вы, Аргайл, Росс Холлистер, Дадли Гейтс и другие члены клуба интересовались нефтяными спекуляциями, вы должны были хорошо знать друг друга.

– Нет. Аргайл, Холлистер и Гейтс были компаньонами. Они интересовались определенными нефтяными акциями, а мои интересы в иной сфере, хотя, в общем, мы люди одного круга. Я не хотел, чтобы они узнали о моих делах, как и они не хотели посвящать меня в свои. Когда мы встречались, то обсуждали некоторые вопросы, но общего у нас было немного.

– Вы когда-нибудь разговаривали с Питкином?

– Конечно, но по личным делам.

– Пытались узнать у него, чем занимаются эти трое?

Бергер гневно вмешался:

– Ваша честь, это уже второй оскорбительный вопрос. Абсолютно незаслуженный.

– У вас есть доказательства, подтверждающие ваше предположение, мистер Мейсон? – спросил судья Осборн.

– Доказательств нет, – спокойно ответил Мейсон. – Ваша честь, этот вопрос – только попытка выудить истину.

– Протест принят, – сказал судья, – но вы можете спросить его, о чем он разговаривал с Питкином.

– Почему вы разговаривали с Питкином? И о чем?

Сильно рассерженный, Бартон ответил:

– Я хотел нанять шофера на время. Узнал об одной компании, которая представляет собой нечто вроде биржи труда для водителей. Зная, что Питкин служит у Аргайла шофером, увидел его ожидающим перед клубом и спросил, знает ли он что-нибудь об этом.

– И он знал?

– Да. Дал адрес. Называется «Бюро найма шоферов», телефон можно найти в телефонной книге. У них записываются те, кто хочет подработать в свободные дни. Кажется, это организация на кооперативных началах. Члены ее работают в разное время, и почти всегда можно нанять шофера на несколько часов или на весь день.

– А мистер Питкин состоял в этой организации?

– Не знаю. Говорил, что да. Четверги у него всегда были свободны. В среду кончал работу раньше шести, а начинал только в пятницу утром. Он сказал, что охотно поработал бы у меня в свободный день, а если мне нужен шофер в другое время, можно воспользоваться услугами компании.