С минуту они сидели молча, Делла первая нарушила тишину:

– В конце концов, никто, кроме Люсиль Бартон, не знает, что вы там были, а она наверняка не скажет.

– Кто-то ею руководит, и этот кто-то предостерег, чтобы она была осторожной, – задумчиво сказал Мейсон.

– Вы тоже наставляли ее.

– Правда. Но не забывай, и я обязан был оповестить полицию. Я ведь тоже видел труп. Только тогда при нем не было револьвера.

Они снова замолчали. Через несколько минут Мейсон внезапно потребовал:

– Делла, задавай вопросы.

– О чем?

– Об этом чертовом деле. Попробуем его прояснить.

– Что произойдет, если вы ничего не сообщите полиции?

– Кто-нибудь обнаружит труп и сообщит.

– Кто же?

– Скорее всего, Люсиль Бартон.

– Не понимаю.

– Она придет домой с каким-нибудь свидетелем. Скорее всего, с подругой, Анитой Джордан.

– А почему не с другом?

– Она помолвлена, и, если попадет в газеты, лучше, если напишут, что она провела вечер с подругой.

– Понятно. И что дальше?

– Дальше, – продолжал Мейсон, – Люсиль Бартон попросит Аниту открыть гараж, фары осветят его внутри. Анита начнет кричать, Люсиль тоже, обе разом впадут в истерику, вызовут полицию… И зевакам, и полиции будет на что поглазеть.

– А им это удастся?

– Не знаю, – ответил Мейсон. – Зависит от того, насколько хорошо сыграют свои роли.

– Анита и Люсиль?

– Нет. Люсиль и тот, кто ею руководит. Возможно, Артур Колсон.

– Хотите, чтобы я спрашивала о нем?

– Спрашивай о чем хочешь. Обо всем, что придет в голову.

– А полиция не спросит ее об этом человеке? Например, знала ли его Люсиль?

Мейсон немного подумал.

– Да. И она должна будет сознаться, что знала и что он был ее первым мужем. Тогда полиция спросит, почему он выбрал для самоубийства именно ее гараж, а не какое-нибудь другое место. Они станут подозрительны и захотят узнать, действительно ли это самоубийство, и… Потом, конечно, исследуют оружие и вызвавшую смерть пулю, если ее найдут. И выяснят, что револьвер подброшен. Все это будет выглядеть подозрительно.

– Ну хорошо, – продолжала Делла, – теперь спрошу о другом. Допустим, в полицию сообщите вы?

– Вот тогда я и попадусь.

– Почему?

– Потому что не проследил, сообщила ли Люсиль. Я ведь мог задержаться и убедиться, что она сделала, как я сказал.

– Ну и что же? Разве вы отвечаете за то, что она делает?

– Но я адвокат и судебный чиновник. Оповещение полиции о трупе моя прямая обязанность. Вместо того чтобы сделать это, я поручил Люсиль позвонить.

– А что скажет Люсиль?

– В этом вся загвоздка. Она наверняка станет настаивать, что никакого трупа мы не находили и я делаю из нее козла отпущения, выгораживая какого-то своего клиента.

– А полиция ей поверит?

– Если да, мои дела плохи, если нет – поднимется крик, что я не пронаблюдал, чтобы полиция была извещена о происшествии, и сам не сообщил, пока со мной не связались.

– А почему вы этого не сделали?

– Потому что занимался компенсацией Финчли. Был так поглощен промахом Аргайла, что не обратил внимания на молчание полиции. Все напрасно, Делла. Если бы я подумал, то сообразил бы, что может произойти. Логически рассуждая, как у законопослушного гражданина и как у юриста у меня один выход: сообщить обо всем в полицию.

– Почему же не делаете этого?

– Потому что полиция только и ждет моего промаха. Ничто их так не обрадует, как возможность подставить мне ножку, а я чувствую: против меня действует кто-то, кто может это сделать, если обращусь в полицию.

– У меня уже не хватает вопросов, шеф, – сказала Делла.

– А у меня ответов.

Посидели молча, потом Мейсон включил двигатель.

– Ну и что же? – спросила Делла.

– Я попал в ловушку. Вот единственный ответ.

– Да?

– Тот, кто стоит за этим, очень хитер. Спасти меня может только одно.

– Именно?

– Мой клиент.

– Кто?

– Люсиль Бартон.

– Не понимаю.

– Как ее адвокат, я могу не давать показаний полиции. Они не имеют права спрашивать ни ее, ни меня, – объяснил Мейсон.

– А труп, который вы видели?

– Если она и расскажет о нем, то по моему совету. Если не расскажет, что я там был, доказать не смогут.

– Мне не нравится это, – сказала Делла.

– Нравится! – вскипел Мейсон. – Это отвратительно, но я заглотнул крючок и теперь имею клиента. Запиши в книге, что я веду дело об алиментах от ее бывшего мужа, некоего Уилларда Бартона… Да. А теперь отвезу тебя домой.

Когда Мейсон следующим утром пришел к себе в бюро, Пол Дрейк уже ждал его.

Делла, принимая у адвоката плащ и шляпу, бросила предостерегающий взгляд. Дрейк старался не смотреть ему в глаза.

– Я пробовал дозвониться до тебя, Перри, но Делла сказала, что ты приедешь пораньше, и я решил подождать, – сказал Дрейк. – Есть кое-что о Хартвелле Питкине.

– Да, – ответил Мейсон, – я уже видел сегодняшние газеты. Похоже, он покончил самоубийством в гараже Люсиль Бартон.

– Так пишут, Перри.

– Удивительное стечение обстоятельств. Верно?

– Возможно. Она была его женой.

– Женой шофера Аргайла? Бог мой, ты думаешь, что…

– Именно, – прервал его Дрейк, все еще избегая взгляда Мейсона.

– Знаешь еще какие-нибудь подробности, Пол?

– Ты так дьявольски хитер, Перри, что иногда заставляешь сделать круг, пока не вернемся к исходной точке.

– Не понимаю, – сказал Мейсон.

– Все очень глупо. Люсиль Бартон в истерике сообщила в полицию, что, когда открыла гараж, чтобы поставить на ночь машину, обнаружила труп. С ней была подруга, которая должна была остаться у нее ночевать. Они ничего не трогали, оставили машину с работающим двигателем и побежали звонить в полицию.

– Понятно, – сказал Мейсон.

– Хартвелл Питкин был застрелен из револьвера «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. – Дрейк выговаривал слова нарочито медленно. – Револьвер нашли около него. Как раз возле правой ладони.

– Я читал об этом в газетах. Несомненно, самоубийство. Правда?

– Полиция ведет расследование.

– Что они думают об этом?

– Со мной не откровенничали.

– Да… Пожалуй, верно.

– У меня для тебя есть еще кое-что.

– Что именно?

– О том оружии, «смит-и-вессон» номер S65088.

– Ах да. Так что ты узнал, Пол?

– Как я уже говорил, оно было продано кому-то, кто, в свою очередь, перепродал его «Рашинг-Крик меркантайл компани». Владельцем стал некто Роско Хэнсом, хозяин компании. Примерно месяц назад он продал револьвер какому-то мужчине, который в реестре оружия расписался как Росс Холлистер.

– Интересно, – вставил Мейсон.

– Ты еще и половины не знаешь.

– Нет? – спросил Мейсон, удобнее устраиваясь в вертящемся кресле. – Так что же во второй половине?

– Мне сообщили ночью, – продолжал Дрейк, – ты же меня торопил, и я послал своего человека из Санта-дель-Барра в Рашинг-Крик. Он поднял Хэнсома с постели и уговорил пойти в магазин и заглянуть в книги. Как обычно, когда дело срочное и торопишь, закручивается быстро.

– Ты прав, – улыбнулся Мейсон, – я считаю, медлить ни к чему. Значит, ты получил сведения? Спасибо, Пол. Хорошая работа.

– Но наша спешка удивила мистера Хэнсома.

– Разумеется, – подтвердил Мейсон. – Но я не нахожу связи между его удивлением и нашим делом. Ах, он желает жить в деревне и ложиться с курами, но должен понять – мы не можем подстраиваться под его режим.

– Ясно, – согласился Дрейк. – Я только подумал, что ты должен об этом знать.

– Зачем, Пол?

– Затем, что на револьвере, найденном при Питкине, которым он застрелился или из которого был застрелен, номер неумело стерт. Кто-то содрал напильником цифры – на рукоятке внутри и вообще все в разных местах.

– Ну и ну, – сказал Мейсон с облегчением. – Значит, узнать что-либо о нем уже нельзя.