Джеймс снова подмигнул ей:

– Оцеола, мой вождь и главный начальник, запретил мне говорить с вами.

– Но почему, все-таки…

– Хватит! – прервал их разговор Джаррет, выручая брата. – Таре не понять всей тонкости здешних отношений.

– Он прав, – подхватил Джеймс. – Я пришел, чтобы позвать вас в дом к моей матери. Она с нетерпением ждет минуты, когда познакомится с женой своего любимого Джаррета.

– Но имей в виду, – предупредил жену Джаррет, – Мэри – обыкновенная индианка.

Тара вспыхнула от возмущения.

– Мне все равно, кто она, но вы поступили со мной плохо! И я точно так же разозлилась бы, если бы это сделали люди с любым цветом кожи!

Джеймс рассмеялся:

– Вы утешили меня, Тара. Я ухожу с легким сердцем и надеждой на прощение и жду вас в доме у Мэри. Джаррет знает дорогу.

Тара взглянула на Джаррета.

– Значит, Мэри…

– Моя мачеха.

– О!

– И прошу тебя, как бы ты ни злилась на нас с Джеймсом, с ней обойдись доброжелательно и любезно.

– Она тебя воспитала?

– Отчасти.

– Тогда у меня лишь одна претензия к этой женщине – она не научила тебя хорошим манерам.

Тара вдруг поняла, что ей нечего надеть. От платья нетерпеливый Джаррет оставил две половинки.

– Как по-твоему, – весело спросила она, – удобно пойти к Мэри в таком необычном одеянии?

Он удивился, увидев то, что Тара держала в руках, и твердо ответил:

– Нет, это не совсем удобно.

Джаррет окинул взглядом комнату, и Тара поняла: сейчас он предложит ей платье покойной жены.

– В доме есть иголка и нитки? – поспешно спросила она. – Я быстро зашью.

– Сумеешь? – В его голосе слышалось явное облегчение.

– Увидишь.

Вскоре, к безмерному удивлению Джаррета, платье было восстановлено. Он ласково поцеловал ее.

– Ты понимаешь, что находишься в дебрях Флориды, в центре индейского поселения, в доме у своих родственников? И идешь в гости тоже к родственникам? Тебя не поражает все это?

– Уже нет.

– Скажи, – вдруг строго спросил Джаррет, – если ты не собиралась пуститься в бега, то куда направлялась?

– Я хотела больше узнать о судьбе Лайзы. И о тебе.

– У кого же?

– Я думала…

– Найти Роберта? Верно?

– Да.

– Какая глупость! Ты заслужила то, что с тобой произошло.

Стук в дверь прервал их разговор.

В комнату вошла вчерашняя индианка-переводчица.

– Доброе утро. Меня послала Мэри. Простите, но ей не терпится увидеть вас обоих.

– По-моему, мы уже где-то встречались с вами, – с улыбкой заметила Тара. – Но быть может, я ошибаюсь?

– Не сердитесь на меня за вчерашнее. Поверьте, все это не моя затея.

– Моя невестка Наоми, – пояснил Джаррет, – любящая и послушная жена, выполнила требование мужа. А теперь – вперед!

Они последовали за Наоми.

В селении шла обычная жизнь. Для мужчин, занимавшихся охотой, она, видимо, началась рано, потому что возле домов уже лежали тушки кроликов, а над огромным очагом в центре площади жарилась крупная антилопа.

Все, кто встречался им, радостно приветствовали Джаррета и, в отличие от вчерашнего, доброжелательно улыбались Таре. Она отвечала им тем же.

И вот они вошли в ее бывшую тюрьму, туда, где еще несколько часов назад она была пленницей, привязанной к столбу, и ожидала решения своей участи. Посреди большой комнаты стояла совсем еще молодая на вид индианка, привлекательная, высокая и стройная, в темной юбке и красной рубахе. Ее грудь украшали изделия из серебра.

Она ласково улыбнулась Джаррету и тут же протянула руки Таре.

– Приветствую тебя, дочь, – сказала она по-английски и, перейдя на родной язык, обратилась к Джаррету.

Поговорив с ней, он вышел и оставил женщин одних.

Перекинувшись с Мэри несколькими словами, Наоми коснулась плеча Тары.

– Моя свекровь просит вас разделить с нами трапезу. А еще Мэри восхищена вашей красотой.

– Поблагодарите Мэри за добрые слова, – ответила Тара.

– Она хорошо понимает вас. Ради мужа Мэри учила английский, но после его смерти почти не говорила на этом языке, и сейчас ей трудно объясняться.

– Благодарю вас, Мэри, от всего сердца, – сказала Тара.

Та лучезарно улыбнулась, кивнула и занялась завтраком.

Наоми объяснила, что к столу подадут хлеб из корней кунти с тыквенной добавкой и сушеную оленину. Жители селения держат и коров, но недавно почти весь скот пришлось продать.

– Ведь вскоре нам придется, наверное, бежать из этих мест, – пояснила она.

– Но почему? – воскликнула Тара. – Это же ваша земля!

– Да, по соглашению она останется нашей еще много лет. Но отчего-то сроки начали слишком быстро сокращаться. И потом – эта война.

– Она должна скоро окончиться!

– Нет. Конца ей не видно. Такие вожди, как Оцеола, никогда не сдадутся и не отступят по доброй воле.

Мэри предложила Таре поесть и потом что-то взволнованно сказала.

– Она считает, – объяснила Наоми, – что молодые белые люди не слишком хорошо разбираются в наших делах. Или не хотят разобраться. А в сущности, просто, индейцев постоянно вынуждают уходить с насиженных мест, загоняют в болота и джунгли. Но Мэри не хочет уходить. Здесь ее дом.

Тара нахмурилась.

– Я действительно не понимаю. Если Джеймс – брат Джаррета, значит…

– Верно, – согласилась Наоми. – Джаррет сам никогда не пойдет воевать против брата… Мэри, меня, детей… Наша земля – часть наследства Шона Маккензи. Он оставил ее своим сыновьям. Но поймите, Тара, быть между двумя воюющими народами очень нелегко. Джеймс решил разделить судьбу индейцев, поэтому, если нас вытеснят отсюда, он пойдет с нами. Если же для того, чтобы защитить нас, придется воевать с белыми, он будет воевать.

– Надеюсь, до такого не дойдет, – прошептала Тара.

Мэри произнесла несколько слов, и Наоми кивнула.

– По ее мнению, у вас большое сердце, и она рада, что Джаррет нашел вас.

Тара подняла глаза на Мэри.

– Спасибо вам. Вы слишком добры ко мне.

Мэри заговорила опять, и улыбка озарила ее смуглое приятное лицо.

– Она будет молиться, чтобы у вас с Джарретом родилось много сыновей, – пояснила Наоми.

– О! – Тара смутилась, но внезапно, посмотрев на Наоми, спросила: – А что случилось с прежней женой Джаррета, с Лайзой? У нее ведь был ребенок, верно?