— А ты не хочешь пойти к себе и освободить мою кровать?

— Нет, потому что я уже сплю. И ты спи, жадина.

Кольцо рук — крепче медных цепей, сковавших титанов в недрах Тартара. Я только немножечко полежу и выставлю этого нахала… сейчас…

Эписодий 5.

Знаешь, я терпеть не могу свадьбы.

Бесконечные столы, натужно потрескивающие под тяжестью парадной посуды и разнообразной снеди, выставлены во двор с самого утра. Толпы гостей, челяди, лошадей, собак снуют взад и вперед, норовя ухватить кусок пожирнее. Рабы сбиваются с ног, не успевая разносить вино. Свиньи, быки и бараны тут же, неподалеку, умирают во имя Гименея, хотя что свиньям людские божки?.. Зато чужое бракосочетание имеет одну несомненную прелесть: можно безыскусно напиться до бесчувствия, не опасаясь за свою репутацию — праздник же.

Возле царского дворца собралась вся Фессалия. Ну, возможно, пара-тройка стариков и младенцев остались дома, но остальные точно были здесь. Людское море ходило волнами, в нем выделялись свои течения, закручивались водовороты. Хоть бы одна тихая гавань! Тяжело вздохнув, я слез с колесницы и начал проталкиваться к мегарону — уж если искать хозяина этого хаоса, то начинать надо оттуда. Кому-то я наступил на ногу, от кого-то получил локтем в бок, пробегавший мимо раб сунул мне кубок с вином, в котором, при желании, можно было искупаться. В этот момент громовой рев потряс окрестности:

— Радуйся, богоравный Тесей, правитель афинский! Мое сердце поет от счастья, видя тебя в добром здравии! Позволь обнять тебя… что за дрянь тебе всучили вместо вина? Убью дармоедов!

Вокруг сразу стало намного просторнее, чудовищный кубок полетел на землю, а меня подхватил сумасшедший вихрь и закрутил, не давая вставить ни слова. На бешеной скорости меня протащили через парадный зал, потом наружу, в обход каких-то хозяйственных построек, и, в конце концов, я очутился во главе огромного стола, дальний конец которого скрывался в увитом зеленью гроте. Передо мной возникло блюдо с бараньей ногой, еще одно — с лепешками и маслинами, сразу три кратера с вином, а неслабый толчок в спину отправил меня прямиком на пиршественное ложе.

— Дружище, как я рад, что ты приехал! Давай, ешь-пей, веселись, рассказывай, как дела.

Праздничный хитон в пурпурных узорах, белый плащ с серебром, голубые глаза лихорадочно блестят, широкая улыбка — Пейрифой ничуть не изменился. Пытаясь перевести дыхание, я оглядывал гостей, и в этот момент из грота выбрался… кентавр! Ну да, самый настоящий: четыре ноги, хвост, в одной ручище — винный мех (кубок маловат оказался?), другая поправляет венок из лавра и дикого плюща на темных волосах или гриве — поди разбери.

— Эт-то еще кто? И зачем?

Оказалось, что кентавры — соседи от роду-веку и вообще чуть ли не родственники. Ну да, слыхал я эту байку, как Иксион (папаша счастливого жениха, между прочим), надумал приволокнуться за Герой. Громовержцу, видать, захотелось развлечься, и он создал из облаков морок-Нефелу, придав той облик собственной супруги. Царю лапифов разбираться было недосуг, и от его соития с тучей, якобы, и произошли племена кентавров. А Иксиона Зевс привязал к вращающемуся огненному колесу и отправил прямиком в Аид — представление не понравилось, что ли?

Я бы на месте кентавров всячески скрывал подобное родство, тем более подкрепленное настолько нелепыми измышлениями. По-моему, история была придумана исключительно для того, чтобы подтвердить права племени конелюдей на часть Пелиона. Способ выбрали дурацкий, но разве можно от кентавров требовать многого? Хотя в чем-то Пейрифой был прав — пусть уж лучше гуляют на свадьбе, чем устроят во время праздника налет на приграничное поселение.

Гостеприимный хозяин куда-то отлучился, а я начал приводить в исполнение свой план — напиваться до зеленых гарпий. К сожалению, такая замечательная мысль посетила не одного меня, так что закончилась свадьба, как ей и положено — дракой. Честно сказать, начало я пропустил. Потом говорили, будто один из кентавров попытался умыкнуть невесту, остальные ринулись участвовать в потехе, кто-то из гостей стал возражать, и очень скоро над поляной замелькали блюда, кубки, камни и обломки мебели. Один из кубков стукнул меня в плечо… Знаешь, Астерий, в тот момент я почувствовал себя зверем, свободным от всего человеческого. Запах крови, крики умирающих, визг самок и — схватка. Достать врага — не важно как, хоть зубами — сломать, разорвать, пронзить, вывалить чужую требуху на истоптанную землю, торжествующе взреветь над трупом и рвануться к следующему, который пока считает себя живым.

Мне и сейчас жутко вспоминать, как мы стояли посреди побоища — голые, перемазанные кровью и нечистотами, хищно оскалившись, и искры дикого возбуждения в голубых глазах напротив гасли слишком медленно…

Терпеть не могу свадьбы.

Я схожу с ума. Лисса-Безумие, бледно улыбаясь, ждет меня в недрах проклятого дворца-лабиринта. Порой до моего слуха доносятся детские песенки — это она поет, уверенная, что долго мне не продержаться. Сидит где-то в темноте, постукивая плектром по бронзовому треножнику, не попадая в такт собственному пению. Хотя, возможно, мне все это кажется, потому что я схожу с ума… ах да, я уже это говорил.

Утро после приключения на берегу я встретил на собственном ложе и в одиночестве. Видимо, Астерий все-таки выставил меня из своей постели, но я совершенно не помню, как шел к себе. Не на руках же он меня нес? И в глаза ему теперь смотреть… неловко как-то. Бочком, по-крабьи проскользнув в купальню — умываться-то все равно надо — я быстро плеснул воды в лицо, стиснул зубы и решительно вышел к своему наставнику, с немалым облегчением обнаружив, что того и след простыл.

На столе лежал клочок пергамента. Нерадивым наследникам афинского престола предлагалось незамедлительно явиться на тренировку, так как завтрак упомянутые наследники все равно проспали. Интересно, что ж это он меня сам не растолкал? Постеснялся? Ха, скорее побоялся пришибить под горячую руку после вчерашних событий. Я решил не будить спящего Цербера и дисциплинированно направился туда, куда было сказано, пытаясь по дороге придумать, как спрятать горящие уши.

А на меня даже не обратили внимания — и стоило так спешить? Сухой кивок в сторону надоевшего до оскомины бревна, и теперь передо мной маячит неприступная стена… то есть, спина. Ну, и пожалуйста, не больно-то и хотелось. Правда, поймав себя на разглядывании той же самой спины в седьмой раз, я забеспокоился. Что мне там, медом намазано?

Решительно отворачиваюсь, но вопль «Тесей!!!» тут же бьет по ушам бронзовым гонгом. Неторопливо иду к… ладно, бегу со всех ног. Оказывается, наставник собрался репетировать с нами церемонию начала состязаний. Сыплются указания: «Встаньте там. Идите сюда. По этому сигналу вы выходите на стадион и совершаете обход трибун. Да не как стадо баранов, которые приходятся вам ближайшими родичами! Головы поднять. У северной трибуны разворачиваетесь в линию и приветствуете правителя, ясно вам? Вижу, что не ясно. Еще раз…»

И так — до самого обеда. Потом Астерий оставил нас одних, решив, наверное, отдохнуть от бараньего общества. Мои соотечественники воспользовались оказией и набросились на меня с расспросами о том, что произошло на берегу — слухи по дворцу распространяются со скоростью лесного пожара. Я невнятно блеял и набивал рот едой, не зная, как отделаться от любопытных. Вот что мне им рассказывать? Уж точно не правду. А более-менее связную ложь я придумать так и не успел. И Астерий тоже хорош! Вместо того чтобы поговорить со мной, шлялся где-то добрую половину ночи… Чувство обиды крепнет, пускает корни где-то в глубине горла, горчит на языке. Глупо-то как!