— Какую?

— Вчера днем Харрингтон Фолкнер ходил в банк и получил двадцать пять тысяч долларов наличными. Он ходил туда лично, настаивал на получении всей суммы наличными и вел себя так, что кассиру показалось, что Фолкнера, возможно, шантажируют. Он хотел получить деньги купюрами в тысячу, сто и пятьдесят долларов. Кассир под предлогом, что подготовка всей суммы займет определенное время, переписал со своими помощниками номера банкнот. Две тысячи долларов, обнаруженные в сумочке Салли Мэдисон, передал ей Харрингтон Фолкнер и никто другой. Остальные двадцать три тысячи она, вероятно, где-то припрятала.

— Ты уверен, Пол?

— Не на сто процентов, просто передаю тебе информацию в том виде, в котором получил. Думаю, ты сам сумеешь ее проверить.

Мейсон помрачнел еще больше.

— Но есть и неплохие новости, — продолжил Дрейк. — Револьвер принадлежал Тому Гридли, но сейчас не существует практически никаких сомнений, что Том принес револьвер в зоомагазин, а Фолкнер забрал его оттуда. Полиция достаточно подробно восстановила события того дня со времени ухода Фолкнера из банка до момента убийства.

— О револьвере я все уже знаю. В какое время Фолкнер вышел из банка, Пол?

— Значительно позже окончания работы. Где-то около пяти часов. Он предварительно позвонил, и его впустили в боковой вход. Деньги он сложил в саквояж. Выйдя из банка он сел в такси рядом с отелем на противоположной стороне улицы. Приехал в зоомагазин и занялся, вместе с Роулинсом, инвентаризацией. Нашел револьвер Гридли и положил его в карман. Роулинс сказал ему, что револьвер принадлежит Гридли, но Фолкнер ничего не ответил. Сейчас, зная о том, что в его саквояже находилась крупная сумма денег, вполне резонно будет предположить, что он прихватил револьвер в целях собственной безопасности.

Мейсон кивнул.

— Итак, он положил револьвер в боковой карман. Потом открыл сейф. Помнишь, комбинацию ему сообщил сам Роулинс.

— Что произошло потом?

— В сейфе стояла банка и Фолкнер поинтересовался, что в ней находится.

— Там было лекарство для рыб?

— Да. Этот состав попросил приготовить Тома Роулинс, у которого тоже были больные рыбки. Ему с трудом удалось уговорить Тома сделать это, и то только пообещав, что никто о лекарстве не узнает.

— Где в это время был сам Том?

— Дома, в постели. У него был сильный приступ болезни, сопровождавшийся лихорадкой и кашлем, и Роулинс отпустил его домой.

— Как поступил Роулинс, когда Фолкнер открыл сейф?

— Когда он понял, что задумал Фолкнер, его чуть не хватил удар. Фолкнер достал банку и прямо из магазина позвонил знакомому химику. Рабочие часы давно закончились, было уже около половины восьмого, и Фолкнер звонил химику домой. Он сказал, что хотел бы сделать анализ одного вещества и что привезет его немедленно.

— Подлец! — едва слышно выругался Мейсон.

— Я знаю. Но я тебе сообщаю чистые факты, именно с ними, а не с эмоциями тебе придется бороться в Суде.

— Продолжай.

— Итак, с Роулинсом едва не случился удар. Он даже пытался силой отобрать банку у Фолкнера. Он сказал Фолкнеру, что дал Тому честное слово, что будет использовать лекарство только для лечения рыбок, находившихся в зоомагазине.

— Как поступил Фолкнер?

— Сказал Роулинсу, что тот работает на него, что он не потерпит неповиновения. Роулинс заявил, что увольняется, и сказал Фолкнеру все, что он о нем думает.

— Какова была реакция Фолкнера?

— Он даже не рассердился. Просто снял трубку, набрал номер и вызвал такси. Роулинс в бешенстве шипел и плевался, обзывал Фолкнера как только мог, а Фолкнер подождал, пока подъедет такси, взял саквояж, сунул банку с лекарством под мышку и ушел. Револьвер так и остался в его кармане.

— Я полагаю, полиция уже нашла водителя такси?

Дрейк кивнул.

— На такси Фолкнер доехал до дома химика, сказал водителю подождать, вернулся минут через пятнадцать и поехал домой. Был уже девятый час. Очевидно, Фолкнер сразу же разделся, чтобы побриться, принять ванну и подготовиться к той встрече в восемь тридцать.

— Он не ужинал?

— Собирался поужинать на встрече коллекционеров золотых рыбок. Предполагался небольшой банкет, потом беседы с экспертами по разведению рыбок. Все сходится, Перри. Все сходится до того момента, когда кто-то вошел в дом, не позвонив и не постучав, и человек, с которым Фолкнер разговаривал по телефону, услышал, как Фолкнер приказал вошедшему убираться. Сначала полиция решила, что тем посетителем был Том Гридли. Но у Тома есть алиби, удовлетворяющее полицию. Теперь полицейские установили, что в дом приходила Салли Мэдисон. Что там произошло не знает никто. Салли вошла, Фолкнер попытался выгнать ее — в этом нет сомнения. Сама Салли признает, что именно так все и было. Где-то, скорее всего в спальне, находился саквояж с двадцатью пятью тысячами долларов. У Фолкнера был револьвер Тома Гридли. Вероятно, он лежал на кровати или на туалетном столике. Пальто Фолкнера, его галстук и рубашка валялись на кресле, как будто он раздевался второпях. Револьвер он принес в боковом кармане и, что вполне естественно, достал его оттуда и куда-то положил.

Мейсон рассеянно кивнул.

— Поставь себя на место Салли Мэдисон, — продолжил Дрейк. — Фолкнер ограбил ее любимого, прибегал к грязным методам ведения бизнеса. Салли была и в ярости, и в отчаянии. Фолкнер выталкивал ее из дома, и тут она заметила револьвер, схватила его. Фолкнер испугался, убежал в ванную, попытался запереть дверь. Салли нажала на курок… и только потом поняла непоправимость содеянного. Быстро огляделась. Заметила саквояж. Открыла его. Увидела двадцать пять тысяч долларов. Они многое значили для нее, самое главное — возможность бегства, возможность излечения Тома от туберкулеза. Она взяла себе только две тысячи, на всякий случай, а остальные деньги где-то спрятала, потому что побоялась, что крупные банкноты могут навлечь на нее подозрения.

— Заманчивая версия, — сказал Мейсон, — но не более. Правдоподобная, но всего лишь версия.

Дрейк покачал головой.

— Я еще не сказал тебе самые плохие новости, Перри.

— Так стреляй! — раздраженно потребовал Мейсон.

— Под кроватью полиция нашла пустой саквояж. Кассир заявил, что именно в этот саквояж были сложены двадцать пять тысяч долларов. Конечно, когда полиция нашла этот саквояж, она не придала находке особого значения, но отпечатки пальцев снимались со всего, были они сняты и с ручки саквояжа. Три отпечатка. Два из них принадлежали пальцам правой руки Харрингтона Фолкнера. Третий — среднему пальцу правой руки Салли Мэдисон. Вот и вся история, Перри. Вернее, ее краткое изложение. До меня донесся слух, что окружной прокурор примет признание Салли в тяжком убийстве второй степени или даже в простом убийстве. Он прекрасно понимает, что Фолкнер был первостатейным подлецом и сам спровоцировал преступление. Более того, он знает, что Фолкнер сам забрал револьвер Тома Гридли из зоомагазина, понимает, что Салли Мэдисон, увидев револьвер, действовала не задумываясь и мгновенно. Такова ситуация, Перри. Изложил, как мог. Я не адвокат, Перри, но на твоем месте воспользовался бы возможностью признания преступления простым убийством.

— Если отпечаток пальца Салли обнаружен на ручке, мы потерпели полное поражение, — сказал Мейсон. — Если, конечно, саквояж был действительно обнаружен под кроватью.

— Ты вступишь в переговоры о заключении сделки о признании вины? — с тревогой в голосе спросил Дрейк.

— Не думаю.

— Почему, Перри? Так будет лучше и для тебя, и для клиентки.

— Этим я поставлю себя в безвыходное положение, Пол. Как только Салли признает себя виновной в совершении убийства второй степени или простого убийства, мы с Деллой окажемся на крючке. Мы автоматически становимся соучастниками после события преступления, и существует совсем небольшая разница между соучастником убийства второй степени и соучастником простого убийства. Мы просто не можем пойти на это.

— Об этом я не подумал! — воскликнул Пол.