— Что вы сказали ему?

— Я сказал, что если купля-продажа состоится, мы бы хотели завершить сделку как можно быстрее, то есть, если сделка не будет заключена до полуночи, мы посчитаем трату времени на дальнейшие переговоры бесполезной.

— Что ответил Фолкнер?

— Фолкнер сказал, что заедет ко мне между десятью и одиннадцатью часами, что он вынужден пойти на банкет, устраиваемый знатоками рыбок, что потом у него назначена еще одна встреча. Он сказал, что при встрече сделает окончательное предложение, что если мы не примем его и на этот раз, он посчитает вопрос исчерпанным.

— Когда вы звонили, он не говорил, что рядом с ним кто-то находится?

— Нет, не говорил.

— Разговор состоялся не позднее восьми пятнадцати?

— Да, не позднее.

— И не раньше восьми?

— Да.

— Быть может, раньше?

— Уверен, что нет. Так как в восемь я взглянул на часы и задумался, удастся ли мне еще раз поговорить с мистером Фолкнером.

— Вы считаете, что разговор состоялся не позже восьми пятнадцати?

— В восемь пятнадцать, мистер Мейсон, я настроил приемник на интересовавшую меня программу. Могу с точностью указать время.

— Вы нисколько не сомневаетесь, что говорили с самим Харрингтоном Фолкнером?

— Нисколько.

— Как я понимаю, Фолкнер не пришел на назначенную встречу?

— Нет, не пришел.

— Вас это не встревожило?

Диксон пригладил волосы короткими пальцами.

— Не вижу причин не быть с вами откровенным, мистер Мейсон. Я был разочарован.

— Но не стали звонить мистеру Фолкнеру еще раз?

— Нет, не стал. Я боялся попасть в неловкое положение, чем-либо проявить свое нетерпение. Сделка, которую я пытался заключить с мистером Фолкнером обещала быть достаточно выгодной.

— Вы можете вспомнить точно, что говорил Фолкнер?

— Да, он говорил, что собирается пойти на очень важную встречу и как раз одевался. Потом он сказал, что предпочел бы пойти на эту встречу, а сделку с нами заключить сегодня.

— Что вы ответили?

— Я сказал, что такая договоренность вряд ли устроит мою клиентку, так как сегодня — суббота. На что он заявил, что приедет к нам между десятью и одиннадцатью вечера.

— Не возражаете, если я узнаю цену, которую вы установили?

— Не думаю, что она имеет какое-нибудь значение, мистер Мейсон.

— Или цену, за которую миссис Фолкнер соглашалась продать свой пакет акций?

— Правда, мистер Мейсон, я не могу понять вашей заинтересованности.

— Разница между двумя суммами была ощутимой?

— Да, вполне.

— Когда мистер Фолкнер заезжал к вам?

— Насколько я помню, около трех, и пробыл здесь всего несколько минут.

— Вы уже высказали ему свое предложение к тому времени?

— Да.

— И он сделал вам свое?

— Да.

— Сколько времени длился разговор?

— Не более пяти минут.

— Мистер Фолкнер виделся с женой, я имею в виду, с бывшей?

— При этом разговоре — нет.

— А при каком-либо другом разговоре?

— Насколько я помню, да. Встреча была случайной. Мистер Фолкнер заезжал ко мне около одиннадцати часов утра и встретился со своей женой, я имею в виду бывшей, на крыльце.

— Они разговаривали?

— Кажется, да.

— Могу я спросить, о чем?

— Уверен, мистер Мейсон, тема разговора касалась только Дженевив и ее мужа.

— Могу я задать Дженевив несколько вопросов?

— Для человека, чья заинтересованность в наследстве Фолкнера весьма туманна, простите меня великодушно, вы хотите слишком многого.

— Я хочу встретиться с Дженевив Фолкнер.

— Вы случайно, не представляете человека, обвиненного в убийстве мистера Фолкнера?

— Насколько я знаю, обвинения не были предъявлены никому.

— Но вы можете предполагать, кому именно такие обвинения могут быть предъявлены?

— Естественно.

— И этот человек может стать, или уже сейчас является, вашим клиентом?

— Мне может показаться соблазнительным представлять человека, обвиненного в убийстве мистера Фолкнера, — с улыбкой заявил Мейсон.

— Мне бы этого не хотелось.

Мейсон многозначительно промолчал.

— Адвокат, намеревающийся предъявить незначительный иск на наследство Харрингтона Фолкнера, может рассчитывать на большую откровенность, чем адвокат, собирающийся представлять человека, обвиняемого в убийстве Харрингтона Фолкнера.

— Предположим, обвинения несправедливы.

— Это может решить только Суд Присяжных, — самоуверенно провозгласил Диксон.

— Предлагаю предоставить Суду такую возможность, — с улыбкой произнес Мейсон. — А я хотел бы видеть Дженевив Фолкнер.

— Боюсь, это невозможно.

— Как я понимаю, она не имеет прав на наследство.

Диксон резко опустил взгляд.

— Почему вы спросили об этом?

— Имеет?

— Насколько мне известно, не имеет, если в завещании не предусматривается обратное, что почти невозможно. Дженевив Фолкнер не имеет права на долю в наследстве Харрингтона Фолкнера. Другими словами, у нее не было причин убивать его.

— Я спрашивал совсем не об этом, — усмехнулся Мейсон.

— А я дал вам такой ответ, — улыбнулся Диксон.

Раздался легкий стук в дверь и, мгновение спустя, дверь открылась. В комнату, не дожидаясь ответа, с уверенностью хозяйки вошла женщина.

Диксон нахмурился.

— Сегодня я не буду ничего диктовать, мисс Смит, — сказал он.

Мейсон повернулся и посмотрел на вошедшую женщину. Она была стройной и очень привлекательной, в неподдающемся более точному определению возрасте между сорока пятью и пятидесятью годами. Мейсон заметил, как по ее лицу скользнуло выражение изумления.

Адвокат мгновенно поднялся с кресла.

— Вы не присядете, миссис Фолкнер? — спросил Мейсон.

— Благодарю вас, я… я…

Мейсон повернулся к Диксону.

— Прошу меня извинить, но не догадаться было весьма трудно.

Диксон несколько мрачно признал, что выбор фамилии «Смит» был весьма неудачным.

— Дженевив, дорогая, позволь представить тебе мистера Мейсона, очень известного, умного адвоката, который посетил меня ради получения конфиденциальной информации о Харрингтоне Фолкнере. Он спросил разрешения повидаться с тобой, на что я ответил, что не вижу достаточно веских оснований для разговора.

— Диксон, если ей есть что скрывать, рано или поздно, все станет известно, и…

— Ей нечего скрывать, — прервал адвоката Диксон.

— Вы увлекаетесь золотыми рыбками? — обратился Мейсон к Дженевив Фолкнер.

— Не увлекается, — ответил за нее Диксон.

Миссис Фолкнер невозмутимо улыбнулась Перри Мейсону и сказала:

— Ловлей рыбок, на мой взгляд, увлекается сам мистер Мейсон. Сейчас, если вы не возражаете, джентльмены, я оставлю вас и подожду, пока мистер Диксон освободится.

— Я уже ухожу. — Мейсон встал и поклонился. — Не подозревал, что бывшая жена мистера Фолкнера столь привлекательна.

— Об этом не подозревал и сам мистер Фолкнер, — сухо заявил Диксон.

Он поднялся из-за стола и подождал пока Мейсон, с поклоном, удалился.

Из аптеки, находившейся в полудюжине кварталов от дома Диксона, Мейсон позвонил себе в контору.

— Делла, — сказал он, когда та сняла трубку, — немедленно свяжись с Полом Дрейком. Пускай он раскопает все, что сможет о разводе Харрингтона Фолкнера. Дело слушалось пять лет назад. Мне нужна не только вся информация, но и копии свидетельских показаний, если это возможно, и сведения о том, что в действительности за этим кроется.

— Хорошо, шеф. Еще что-нибудь?

— Все. Новости есть?

— Очень рада, что ты позвонил. Я представила в Суд запрос о правомерности содержания Салли под стражей, судья Даун определил его срок действия до следующего вторника. Сейчас Салли Мэдисон предъявлено обвинение в тяжком убийстве первой степени.

— Я думаю, обвинение было предъявлено, как только полицейским стало известно о твоем запросе.

— Вероятно.

— Хорошо, я отправляюсь в тюрьму, чтобы потребовать свидания с Салли.