Толпа в ужасе отшатнулась, деревянные перила моста и набережной сломались под натиском тел, и люди полетели в воду, переворачивая своими телами лодки, не успевшие отплыть на безопасное расстояние. Между тем коричневое чудовище было уже возле моста и с утробным рычанием плюнуло огнем в ряд стражников, сомкнувших щиты и ощетинивших копья, преграждая путь к королевскому помосту. Ослепшие и обожженные огнем, несчастные падали от ударов могучих лап. Алистар выхватил из мертвой руки стражника секиру с широким лезвием и одним прыжком преодолел расстояние, отделявшее коричневого дракона от помоста. Остальные рыцари выстроились полукольцом, прикрывая отца и сына Айенов.

Коротким колющим движением граф ткнул монстра секирой между грудных пластин и отскочил, стараясь не испачкаться в хлынувшем оранжевом потоке крови. Дракон пришел в неописуемое бешенство. Движимый слепой яростью, он закружился волчком и набросился на горожан, искавших спасения за колоннами у зала Скорби, убивая их без разбора острыми лапами, челюстями и поливая огнем из глотки. Соборная площадь стала похожа на бойню. Запах крови и раздавленных внутренностей смешивался с вонью горелого мяса. Рыцари попытались увести Айенов с моста на сторону дворца, но обезумевшая толпа не расступалась, сбившись в дрожащее и неуправляемое стадо. Узенькие переулки, выходящие на Дворцовую площадь, не могли справиться с напором перепуганных зевак, и началась жестокая и бессмысленная давка.

Громогласный рев перекрыл все звуки. Из темноты зала Радости на плиты Соборной площади ступила зеленая трехпалая лапа, а за нею появился Великий Дракон во всей своей красе и величии. Линдворну пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой узорчатую арку, и он направился к мосту, сопровождая свое шествие оглушительным криком. Коричневое чудовище немедленно развернулось в сторону гиганта. Налитые оранжевой кровью выпуклые глаза уставились на Линдворна, замеряя расстояние для прыжка или удара огнем. Огненный шар, выпущенный коричневым драконом, не достиг цели – Великий Дракон с легкостью уклонился и замер, выжидая. Нетерпеливый гарх прыгнул, стремясь сомкнуть челюсти на горле противника. Линдворн отступил на шаг назад, изящно повернул корпус, пользуясь хвостом в качестве противовеса, и схватил гарха зубами пониже затылка. Хрустнули шейные позвонки, и коричневая туша обмякла и шлепнулась оземь.

Линдворн утер лапой пасть и уставился желтыми глазищами на короля и епископа. Энкогс опустился на колени и склонил голову. Его примеру последовал Рэнкс, за ним – граф Алистар, рыцари, священники и горожане.

– Где дары для освящения? – рыкнул опытный Наместник.

Бледный Рэнкс поднялся на ноги и поставил перед Драконом огромное вытянутое блюдо с фруктами, а затем и корзину с хлебом, сладостями и пирожными.

Линдворн пару раз вздохнул, соразмеряя силу выдоха, а затем окутал клубами разноцветного дыма содержимое блюда и корзины.

– Возьмите святые дары и раздайте людям, – громыхнул Дракон с высоты своего исполинского роста.

Рэнкс кивнул священникам, и те собрались было бросать дары в гущу коленопреклоненных людей, напряженно следивших за происходящим.

– Стойте! – взревел Наместник. – Хлебом не бросаются!

Сообразительный Рэнкс понял, чего хочет Великий Дракон, и подал священникам пример, начав передавать святые дары собственноручно.

– Вы видели, какие исчадия ада приходят в мир, когда он тонет в ереси! Теперь пойте! – Линдворн встопорщил гребень и наполовину прикрыл глаза нижними веками. – Хвала Господу и Наместнику его, стих семнадцатый!

Народ на площади сначала робко, а затем в полную силу затянул нужный гимн. Воодушевляясь, они пели все более страстно; из глаз людей пропали остатки ужаса, и на лицах поющих было написано безмерное обожание и преданность.

Сопровождаемый перепуганной глионской знатью, Дракон важно проковылял по маршруту, которым должны были нести его муляж. Линдворн вернулся к центру Соборной площади и остановился, развернувшись мордой к толпе.

– Король Энкогс, ты виновен в нарушении Великого Договора. Смерть Хранителя и его достойной супруги тяжким грехом легла на твое королевство. Ты виновен в избиении и преследовании самоверов. Разве я велел тебе их уничтожать? Разве была на то моя воля? Ты осквернил священные недели кровопролитием, ты посягнул на жизнь мою и слуг моих! В твоем королевстве зародилась чудовищная ересь о невозможном человекоподобии Господа! Что можешь ответить мне, Энкогс?

Громкий басовитый звук рога прервал гневную речь Дракона. Толпа расступилась. От моста к собору медленно двигался конный рыцарь в боевой броне.

Рыцарь начал издали кричать тонким, срывающимся голосом:

– Дракон! Я, преданный слуга моего повелителя, короля Энкогса, вызываю тебя на поединок!

– Назови себя, храбрый рыцарь! Я знаю твое имя, но пусть его услышат и остальные!

– Я – Сермон, рыцарь Синего крыла, оруженосец великого короля!

– Я принимаю твой вызов, безумец!

Сермон опустил забрало, наклонил копье и, пришпорив скакуна, помчался вперед. Конь храпел, вкладывая все силы в бег. Линдворн стоял недвижно, как изваяние, спокойно глядя круглыми желтыми глазами на Сермона, приближающегося по дуге со стороны солнца. Молодой рыцарь горячил коня и мчался все быстрее. Зазубренный наконечник его копья был нацелен в живот Властителя неба и земли. Дракон пустил из пасти длинное жало огня. Языки пламени разбились о синий шлем храбреца, охватив голову Сермона жарким ореолом. Всадник в пылающих доспехах сжал пылающий шлем перчатками, бросив копье, опрокинулся и упал с коня на плиты. Скакун тотчас замедлил бег и остановился поодаль от бездыханного тела, тяжело дыша и всхрапывая.

– Не он должен бы лежать на этих плитах, да, Энкогс? – задумчиво изрек Линдворн. Толпа, обыкновенно ликовавшая при виде смерти и увечий на турнирах, подавленно молчала. – Что за компания – зловонный гарх и чудный храбрый рыцарь?

Король опомнился, сделал шаг вперед и преклонил колено, сняв с головы тяжелую черную корону.

– Я отрекаюсь от престола, Властитель неба и земли! Будь милосерден!

Крылатый ящер выдержал величественную паузу.

– В чью пользу отрекаешься, Энкогс Айен? – Линдворн принял корону кончиками когтей и поднял ее на уровень своих вертикальных зрачков.

– В пользу моего сына Рэнкса Айена, Наместник!

– Отречение принято. Рэнкс Айен должен сложить с себя сан епископа и вступить на престол Глиона в последний день праздничной недели. До тех пор корона Айенов будет храниться, – Линдворн подождал, пока стихнет гул возбужденной толпы, и продолжил, – под защитой Синего рыцаря, графа Алистара.

Граф шагнул вперед и принял из лапы Дракона корону.

– Клянусь чтить и защищать корону Глиона, – произнес Алистар.

– Что же, можете праздновать! Всем веселиться!

Линдворн величественно развернулся и пошел к залу Радости. Долго идти на задних лапах было тяжело и неудобно, и ящер недовольно хлестал хвостом по серым плитам Соборной площади. В конце концов ему наскучило, и Великий Дракон растаял в воздухе, не дойдя до ворот всего несколько шагов.

Суворин дал двигателю поработать на холостых оборотах и прибавил газу. Машина некоторое время работала неровно, но в итоге, прочихавшись, притерпелась к пальмовому топливу. Суворин осторожно дал кружок по лужайке, загнал танк на пригорок и вернул под каменный навес.

Сияющий механик-водитель выскочил из танка:

– Товарищ капитан! Двигатель в основных режимах работает устойчиво. Неполадок нет.

Ковалев схватил Ивана в охапку.

– Задушишь, командир! – отпихивался довольный Суворин, пытаясь вырваться.

Ковалев, оставив в покое механика, радостно тряс руку Виктора Неринга. Марис ухмылялся, сияя всеми веснушками.

– Ну, все, – Александр обрел дар речи, – теперь можно приготовить с десяток бочек горючки, и мы готовы к бою.

Легкая воздушная волна коснулась танкистов. Вихрон радостно взвизгнул и бросился к Линдворну, сгустившемуся из прозрачной пустоты. Линдворн поднял поросенка на лапы.