— Но мы должны узнать, кто она. Не отступайте, не дайте им загнать вас в угол, Мейсон. Вы прекрасный адвокат. Постройте свой вопрос так, чтобы судья не мог возразить против него. Мы должны знать, кто эта женщина.

— Вы сказали, что женщина, которая вышла из двенадцатого номера, его не снимала. Вы остановили ее?

— Да.

— И вы сообщили о ней полиции?

— Возражаю. Вопрос не правомерный, несущественный, не относящийся к делу, — вмешался Хэдли.

— Возражение принимаю, — заявил судья Страус.

— Согласно вашим показаниям, вы разговаривали с полицейскими.

— Естественно! Когда происходит нечто подобное, полиция интересуется буквально всем. Разговор состоялся после того, как полицейский попросил разрешения войти в шестнадцатый номер, чтобы проверить достоверность полученного сообщения. Я ему не препятствовал.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Спрашивали вас в процессе разговора о том, заметили ли вы посторонних днем или вечером?

— Возражаю против вопроса как не правомерного, несущественного и не относящегося к делу и против показаний с чужих слов, — вновь вмешался Хэдли.

Судья Страус улыбнулся.

— Мистер Мейсон снова действует согласно правилу, которое предполагает, что если во время прямого допроса стала известна часть разговора, то при перекрестном допросе может быть восстановлен весь разговор полностью. Свидетель может ответить на вопрос.

— Прежде всего их интересовало, не слышал ли я выстрела.

— Мне безразлично, что их интересовало прежде всего. Мой вопрос: спрашивали вас о посторонних в отеле?

— Да, сэр.

— Сказали вы им о женщине, которую видели в двенадцатом номере?

— Да, сэр.

— Что вы им сказали?

— О, Ваша честь! — раздался голос Хэдли. — Защита уводит нас в сторону, чтобы все запутать. Это не имеет никакого отношения к делу. Мы не будем возражать, если мистер Мейсон выставит мистера Бремса в качестве своего свидетеля. Он сможет тогда задавать ему любые вопросы, которые сочтет нужным, кроме тех, которые можно квалифицировать как не правомерные, несущественные и не имеющие отношения к делу.

— Ему незачем выставлять мистера Бремса своим свидетелем, — сказал свое слово судья Страус. — Во время прямого допроса вы спросили свидетеля о его разговоре с полицейскими.

— Не о разговоре — о результате этого разговора. Мистер Мейсон мог бы возразить против моего вопроса на том основании, что требовал от свидетеля высказать свое мнение.

— Он не нашел нужным это сделать, — спокойно сказал судья Страус. — С юридической точки зрения не имеет значения, просите вы свидетеля высказать свое мнение об имевшем место разговоре или просите его передать разговор слово в слово. Предмет разговора был введен при прямом допросе. Мистер Мейсон имеет право восстановить весь разговор при перекрестном допросе.

— Но это не имеет отношения к тому, что интересовало полицию. Это не имеет никакого отношения к преступлению.

— Откуда вам это известно? — спросил судья Страус.

— Мы знаем, что произошло.

— У мистера Мейсона может быть совершенно другая версия. Суд представляет защите максимальную свободу действий во всем, что связано с перекрестным допросом. Свидетель может ответить на вопрос.

— Я вас слушаю, — обратился Мейсон к свидетелю. — Что вы сказали полицейским о женщине из двенадцатого номера?

— Я сказал им, что она проникла в номер.

— Вы употребили слово «проникла»?

— Кажется, да.

— Что еще вы им сказали?

— Сказал, что разговаривал с этой женщиной.

— Вы сообщили полиции о том, что она вам сказала?

— Ваша честь, я снова должен возразить. Мы получим показания с чужого голоса. Какая-то женщина, возможно, сказала что-то свидетелю, а он пересказал это что-то полицейским. Это, безусловно, показания с чужого голоса.

— Я не против этого вопроса при перекрестном допросе, — решил судья Страус. — Отвечайте на вопрос.

— Я сказал, что, по словам этой женщины, она подруга клиентки, снявшей этот номер. Та попросила ее подождать, если ее не окажется на месте.

— Вы можете описать эту женщину? — спросил Мейсон.

— Возражаю против вопроса как не правомерного, несущественного, не имеющего отношения к делу, — заявил Хэдли.

— Возражение принято, — согласился судья Страус. Мейсон улыбнулся.

— Вы описывали ее внешность полицейским во время своего разговора с ними?

— Да, сэр.

— Как вы ее описали?

— Возражаю, — заявил Хэдли.

— Возражение отклоняю, — улыбнулся судья Страус. — Это часть разговора, которую мистер Мейсон имеет право услышать.

— Я сказал полиции, что ей двадцать восемь — тридцать лет. Брюнетка с темно-серыми глазами. Довольно высокая. Я имею в виду для женщины. Длинные, стройные ноги. Особая осанка, королевская, я бы сказал…

— Не смейте описывать ее внешность, — взорвался Хэдли. — Перескажите лишь то, что вы сказали полиции.

— Да, сэр. Я сказал полиции то, что говорю сейчас, — ответил Бремс и затем снисходительно добавил:

— Конечно, после все прояснилось, все оказалось в порядке.

— Я хочу уточнить, что последнее высказывание не является ответом на вопрос и должно быть зафиксировано как добровольное заявление свидетеля, — сказал Мейсон.

Судья Страус согласился с ним.

— У меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон. Рассерженный Хэдли подверг свидетеля вторичному прямому допросу.

— Вы сказали полиции, что считали ее посторонней?

— Да, сэр.

— Затем вы установили, что ошибались, не правда ли?

— Выражаю протест, — заявил Мейсон, — против этого вопроса как необоснованного, несущественного и не относящегося к делу.

— Возражение принято, — согласился судья Страус.

— Но, — буквально закричал вышедший из себя помощник окружного прокурора, — потом вы заявили полиции, что все разъяснилось, не так ли?

— Протестую против не правильного ведения повторного допроса. Вопросы не вытекают из разговора, который уже был воспроизведен свидетелем в своих показаниях.

Судья Страус помедлил, посмотрел на свидетеля.

— Когда вы сказали полицейским об этом? — спросил он.

— На следующий день.

— Возражение принято!

— Вы разговаривали с женщиной из двенадцатого номера об этом в тот же вечер?

— Возражаю против вопроса как не правомерного, не относящегося к делу и несущественного, который толкает свидетеля к даче показаний с чужих слов, к пересказу разговора, при котором обвиняемый не присутствовал.

— Возражение принято, — объявил судья Страус. Хэдли сел на свое место и стал шепотом совещаться с Гамильтоном Берджером. После этого попытался подойти к делу с другой стороны.

— Вы заявили полиции в тот же вечер, что после беседы с этой женщиной вы успокоились, убедившись, что все благополучно и она сказала правду.

— Да, сэр, — ответил свидетель.

— Все, — торжественно заявил Хэдли.

— Одну минуту, — остановил свидетеля Мейсон, когда тот приготовился покинуть свидетельское место. — Еще один вопрос в порядке повторного перекрестного допроса.

Вы характеризовали ее полиции как постороннюю в том же самом разговоре?

— Думаю, да. Да, сэр. Тогда же.

— Вы употребили слово «посторонняя»?

— Да, сэр.

— Повторный перекрестный допрос окончен, — Мейсон улыбнулся и посмотрел на Хэдли.

— Вызывайте следующего свидетеля, — распорядился судья Страус.

Хэдли вызвал управляющего агентством по прокату автомобилей.

Тот показал, что машина была взята напрокат, а при ее возвращении клиент не явился за разницей между задатком и стоимостью проката.

— Вопросов нет, — заявил Мейсон.

Следующим свидетелем был служащий агентства. Он сказал, что видел, как машина остановилась у агентства шестого апреля около десяти часов вечера. За рулем сидела молодая женщина. Она вышла из машины и направилась к конторе. Больше он ее не видел.

— Перекрестный допрос, — объявил Хэдли.

— Вы можете описать эту женщину? — спросил Мейсон.