— Вы с ним говорили?

— А как же!

— Что он вам сказал?

Девушка в красном бикини пошла к дому. Дженет последовала за ней.

— Он сказал, чтобы мы ничего не говорили полицейским. Пожелал нам повеселиться.

— Зачем он приезжал?

— Ему надо было взять вещи.

— Какие?

— Что-то из его кабинета.

— Где его кабинет?

— Пойдемте, я вам покажу.

Они вошли в дом. Ноги девушки оставляли на паркете мокрые следы.

— Ну и местечко! Гарри просто псих. Вы слышали, как он рассуждает?

— Да.

— Ну, так вы знаете. Совсем свихнутый. — Она обвела комнату рукой. — Такое старье! Зачем он вам понадобился?

— Он болен, — сказала Дженет.

— Понятно. То-то он был весь в бинтах. Попал в автомобильную катастрофу?

— Ему сделали операцию.

— Серьезно? В больнице?

— Да.

— Серьезно?

Они вышли в коридор, в конце которого находились спальни. Девушка толкнула одну из дверей, и они оказались в кабинете — старинный письменный стол, старинные лампы, набитая волосом кушетка.

— Он зашел сюда и что-то взял.

— Вы заметили, что?

— А мы не смотрели. Какие-то рулоны. — Она показала руками. — Очень длинные. Как будто чертежи или еще что-то такое.

— Он взял еще что-нибудь?

— Да. Металлическую коробку.

— Какую? — Дженет представилось что-то вроде чемоданчика для бутербродов или ботанизирки.

— По-моему, это был набор инструментов. Он на секунду ее открыл, и там как будто лежали инструменты и еще что-то.

— А что именно?

Девушка помолчала, покусывая губы.

— Ну, я не очень разглядела, но…

— Да?

— По-моему, там лежал пистолет.

— Он вам сказал, куда думает поехать?

— Нет.

— И вообще ничего?

— Нет.

— Он сказал, когда вернется?

— Знаете, он был какой-то странный. Поцеловал меня, потом Сюзи, сказал, чтобы мы веселились, и попросил ничего не говорить полицейским. А потом сказал, что, наверное, мы больше не увидимся. — Она покачала головой. — Странно как-то. Но вы же знаете Гарри.

— Да, — сказала Дженет. — Я знаю Гарри. — Она посмотрела на свои часы: 1.47. Оставалось еще четыре часа. Только четыре часа.

В ноздри Эллиса ударил едкий запах разгоряченных и потных человеческих тел. Он с отвращением поморщился. Как только Бенсон мог бывать здесь?

Круг яркого света вырвал из темноты стройные женские ноги. Невидимые зрители выжидающе замерли. Эллис вспомнил дни своей морской службы, когда он еще заглядывал в подобные заведения. Это было в Балтиморе и так давно, что ему стало грустно — до чего же быстро летит время!

— А теперь, уважаемые дамы и господа, неподражаемая, очаровательнейшая Син-тия Син-сиа. Поприветствуем прекрасную Син-тию.

Пятно света скользнуло выше, озарив девушку с некрасивым лицом, но очень пикантной фигурой. Заиграл оркестр. Когда свет добрался до глаз Синтии, она замигала и принялась довольно неуклюже танцевать. Однако никого не смущало, что она не попадает в такт.

— Гарри Бенсон? — переспросил управляющий, стоявший рядом. — Да, он тут часто бывает.

— А давно вы его видели?

— Ну, давно — недавно, — сказал управляющий и кашлянул. На Эллиса пахнуло сладковатым запахом перегара. — Но я вам вот что скажу: лучше бы он тут не околачивался. По-моему, у него не все дома. И он всегда пристает к девочкам. А вы знаете, как трудно с ними ладить? Никаких сил не хватает.

Эллис кивнул и обвел взглядом публику. Бенсон скорее всего переоделся. Не станет же он расхаживать тут в форме санитара! Эллис внимательно вглядывался в затылки, в полоску шеи над воротничком. Но ни одной повязки не увидел.

— Значит, совсем недавно вы его не видели?

— Нет, — сказал управляющий, покачав головой. — На этой неделе ни разу. — Он окликнул официантку в белом бикини из кроличьего меха и с подносом, уставленным бокалами. — Салли, ты Гарри не видела?

— Наверно, он где-нибудь тут, — неопределенно ответила она и отошла.

— Нет, лучше бы он тут не околачивался и не надоедал девочкам, — сказал управляющий и снова кашлянул.

Эллис прошел в глубину зала. Над его головой в сизом табачном дыму скользнул луч прожектора, следуя за движениями девицы на сцене. Заложив руки за спину, она дергалась, вперив в темноту бессмысленные, пустые глаза. Эллис вдруг понял, почему Бенсон называл клубных танцовщиц машинами. Они и правда двигались, как автоматы.

Его опытный глаз различил под грудью танцующей девушки два шрама — следы пластической операции. Бенсона нигде не было, и Эллис вышел из зала. Он заглянул в телефонную будку, а потом в мужской туалет.

Там было тесно и пахло рвотой. Эллис брезгливо сморщился и посмотрел на себя в треснутом зеркале над раковиной. Да, «Клуб кроликов» в буквальном смысле слова бил вам в нос. Эллис попробовал представить себе, как это могло действовать на Бенсона.

Он вернулся в зал и направился к выходу.

— Ну как? Видели его? — спросил управляющий. Эллис покачал головой и прикрыл за собой дверь.

На улице он глубоко вдохнул свежий ночной воздух и сел в машину, все еще размышляя о возможной роли запахов. Он уже не раз задумывался над этой проблемой, но ни к каким выводам еще не пришел.

Оперируя Бенсона, он воздействовал на определенную часть мозга — лимбическую систему. В эволюционном отношении лимбическая система представляет собой одну из «старейших» частей мозга. Ее первоначальной функцией было восприятие запахов. Собственно говоря, ее старинное название «ринэнцефалон» в переводе означало «обоняющий мозг».

Ринэнцефалон развился 150 миллионов лет назад, когда на Земле царствовали пресмыкающиеся. Он контролировал простейшее поведение: ярость и страх, инстинкт размножения и голод, нападение и бегство. Собственно поведение пресмыкающихся этим и исчерпывалось. У человека же есть еще и кора головного мозга.

Однако это относительно недавнее добавление. Появилась кора примерно два миллиона лет назад. А в своем современном виде она существует лишь около ста тысяч лет. В масштабах эволюции это ничтожно малый срок. Кора образовалась вокруг лимбического мозга, который, скрытый под ней, оставался прежним. Кора, способная ощущать любовь, испытывать угрызения совести и создавать стихи, пребывала в состоянии хрупкого перемирия с мозгом крокодила, который лежал под ней. Иногда, как, например, в случае с Бенсоном, перемирие нарушалось и на время власть переходила к мозгу крокодила.

Как было обоняние связано со всем этим? Эллис не знал. Бесспорно, приступы часто начинались с ощущения странного запаха. Но все ли этим исчерпывалось? Быть может, тут действовал какой-нибудь неизвестный фактор?

Ответить на этот вопрос Эллис не мог, но, подумал он, уже сидя в автомобиле, сейчас было не время для подобных размышлений. Пока они должны во что бы то ни стало найти Бенсона, прежде чем его крокодилий мозг окажется хозяином положения. Однажды в НПИО Эллис видел это — наблюдал через полупрозрачное стекло. Бенсон держался абсолютно нормально и вдруг бросился к стене, изо всех сил ударил по ней кулаком, потом схватил стул и разбил его о стену в щепки. Нападение было внезапным, бездумным и яростным.

«Шесть часов утра, — подумал Эллис. — Времени остается так мало!»

— Что случилось? Чрезвычайное происшествие? — спросил Фарли, открывая дверь «Аутотроникса».

— Примерно, — ответил Моррис, поеживаясь. Ночь была прохладной, а он целых полчаса ждал Фарли у подъезда.

Фарли был высок, худощав и нетороплив. А может быть, он просто хотел спать. Моррису показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Фарли наконец открыл дверь и они вошли. Фарли зажег свет в очень скромно обставленном вестибюле и направился в глубину здания.

Они вошли в большой зал. Там между сверкающими металлическими конструкциями стояли письменные столы. Моррис слегка нахмурился.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Фарли. — Вы думаете, у нас здесь беспорядок.