Каролина кивнула, хотя сама на раз сомневалась в этом.

– Тогда ваш рассказ содержит много неясного, – продолжил Чарльз Уэлстон тоном, каким привык говорить в суде. – Выстрелы, скандал. Все это впечатляет, но… Видимо, причины похищения вашей дочери гораздо серьезнее, чем вы полагаете. Однако, что вам все-таки известно? И кто? Мужчина, которого вы видели ночью на темной аллее. Он же разговаривал с денщиком кузена вашего покойного мужа. Из чего вытекает, что главный обвиняемый – полковник Раули. Но это только предположение, не так ли? И показания Хокинса, выяснившего, что именно этот человек преследует вас. Немного. – Он поудобнее устроился в кресле. – Миссис Раули, Адам, и все же я вам скажу, что случай не безнадежен. Я сделаю все, что смогу. Но сведений у вас маловато, чтобы привлечь кого-либо к ответственности.

Каролина не думала, что все окажется настолько сложным, но она была полна решимости не останавливаться перед трудностями.

– Адам, я хочу поехать в Суссекс. Завтра, – сказала она. – Мистер Уэлстон, я забыла кое-какие вещи у сестры. Бумаги моего мужа, личные и деловые. После того, как он поступил на службу в армию, я все упаковала в коробки, но не могла заставить себя просмотреть содержание бумаг. Однако, мне кажется, это следует сделать сейчас. Быть может, именно в тех бумагах мы найдем ответ на интересующие нас вопросы. Думаю, тогда нам станет понятно, почему Тэлбот Раули считает меня опасной.

Каролина почувствовала облегчение. Она смогла разрядить обстановку, приняв свое решение. Но все же она понимала, что этого все равно недостаточно для разрешения всех проблем в целом. Однако же надо было что-то делать!

– Хокинс, вы поедете со мной?

Тот сказал, что она может полностью располагать его временем, а потом повернулся к Елене.

– Не хотите ли прокатиться с нами? Там такая замечательная природа!

– Если сестра Каролины не будет против… – засмущалась та.

– Ни в коем случае не будет против, – заверила ее Каролина. – Она, наоборот, будет очень рада познакомиться с вами обоими.

Вскоре Уэлстоны отправились наверх, а еще через несколько минут Елена, сопровождаемая Хокинсом, тоже удалилась в свою комнату. Только Адам и Каролина остались сидеть у камина.

Впервые после последней ссоры они остались наедине. В комнате воцарилась напряженная тишина.

– Я думаю, ничего страшного не произойдет, если я завтра увезу Хокинса с собой, – нарушила она молчание.

Дьюард удивленно произнес:

– Конечно, тебе не следует ехать одной. Я бы и сам вызвался сопровождать тебя, но мне нужно передать бумаги Стюарта в министерство иностранных дел, затем я хочу встретиться с Малгрейвом из артиллерийского ведомства.

– С Малгрейвом?

– Да. Он возглавляет это ведомство.

– Адам…

Он прислонился к стене возле камина и с интересом посмотрел ей в глаза.

– Это будет нелегко.

– Я знаю. – Но она хотела сказать совсем другое. Ей вовсе не хотелось говорить о Тэлботе с его интригами. Больше всего она испытывала необходимость говорить о них самих, об Эмили. Каролина вспомнила первый вечер их поездки из Аскуэры, когда они так же сидели вдвоем у огня, и Адам впервые задал ей вопрос об отце девочки. Но она утаила от него тогда правду, которую он имел полное право знать.

– Прости меня, – сказала она, осознавая беспомощность своих слов. – Я была неправа. И кажется, все бы отдала, чтобы повернуть время вспять, чтобы все изменить.

Он не стал возражать и не стал соглашаться. Ни разу со дня их ссоры они не говорили друг с другом без натянутости, стеснения и раздражения.

– Это не имеет значения, Каро. Ты поступила так, как сочла нужным. Не надо снова возвращаться к этому разговору.

Каролину охватило знакомое чувство разочарования.

– Адам, не поступай так со мной, – разрыдалась она, бросившись к нему. – Не поступай так с нами. Не уходи! Послушай меня.

Он отошел от нее. В глазах его был ледяной холод.

– Поздно, Каро. Завтра у нас обоих очень тяжелый день. Ты возьмешь с собой наверх свечу?

Он не разозлился, не растрогался. Он сделал вид, будто вообще не слышал ее слов. Между ними была стена, за которой он хотел скрыть свои чувства. Ей хорошо было знакомо такое его состояние. Но она понятия не имела, как разрушить эту стену. Оставалось только ждать. И становилось страшно от мысли, что ожидание это может оказаться вечным. Она потеряла его, своего друга, любовника, отца своего ребенка, самого главного человека в ее жизни. Она почувствовала себя такой одинокой, как никогда в жизни. Не произнеся больше ни слова, женщина взяла свечу и отправилась в свою комнату.

Эмили спала на большой кровати, ее светлые кудряшки рассыпались по подушке. От нее веяло покоем. Самой Каролине спать еще не хотелось. Она подошла к письменному столу, стоявшему у стены, и села писать письма, которые необходимо было отправить.

Сначала она написала письмо матери, где сообщала о своем возвращении в Англию. Мать, возможно, будет рада получить от дочери известие, но повидаться вряд ли захочет. К старости она стала слишком сварливой и раздражительной, а после истории с Джередом вообще заявила, что не желает даже видеть их семейку, в том числе и собственную дочь. В который раз Каролине захотелось, чтобы они с мамой больше любили друг друга. Ведь Эмили даже ни разу не видела свою бабушку. Так как в семье Беннетов было пятеро детей, внуков у матери Каролины было предостаточно.

Запечатав письмо в конверт, она отложила его в сторону.

Затем, пока еще не успела передумать, положила перед собой чистый лист бумаги и начала писать письмо отцу Джереда, лорду Анандейлу. Это было еще более тяжелым делом, чем письмо к матери. Каролина осуждала Анандейла за то, что он так жестоко обошелся со своим сыном. Джеред, разумеется, был глупым человеком, но не преступником. Лорд Анандейл отказался поддержать своего слабого сына, отказался протянуть ему руку помощи, как должен был поступить отец – он только лишь осуждал его, пытаясь, как можно больнее задеть. После таких бесед Джеред всегда был подавленным и абсолютно разбитым. Каролина подумала, что никогда не сможет простить старика. Но все же лорд Анандейл был отцом Джереда, и он должен был знать, как умер его сын.