– Это вы так думаете, – заметил Мейсон.

– Но что… что мне делать?

– Я не могу консультировать вас, – ответил Мейсон. – Я представляю Картера Джилмана, а если арестуют Гламис, то, вероятно, я стану представлять и ее. Мне хотелось знать истинные факты дела. Для вашего сведения, Гламис отрицает, что когда-либо встречалась с Верой Мартель, и заявила, что вообще понятия не имеет, кто она такая.

– Но как она объяснила, зачем она ходила в мастерскую вчера утром? – поинтересовался Эллиотт.

– Об этом я ее не спрашивал. Не исключено, что сейчас это выясняет полиция. А если нет, то они продолжат допрос, поговорив с вами.

– Они могут заставить меня сделать заявление?

– Они имеют право отвезти вас в управление. Если вы откажетесь говорить, то из этого не выйдет ничего хорошего. Если не откажетесь, то последствия будут ужасными. Вам вручат повестку, и тогда вы предстанете перед Большим жюри. Там вы обязаны отвечать на вопросы.

– Не обязан, – упрямо сказал Эллиотт.

– Тогда вы сядете в тюрьму. А если наврете, то тоже сядете – за лжесвидетельство.

– Но если я открою рот, Гламис окажется замешанной в убийстве?

– Гламис, скорее всего, уже сейчас замешана в убийстве, – сказал Мейсон. – У нее был шанс сообщить мне правду, но она им не воспользовалась. Я не представляю, чего ждать теперь.

– А если, например, полиция не сможет меня найти? – спросил Эллиотт.

– Она найдет вас.

– Я в этом не уверен.

– Если вы исчезнете и полиция не сможет вас найти, а потом выяснится, что вы находились в доме Джилманов вчера утром, Веру Мартель убили тоже вчера утром в мастерской Джилмана, то вы становитесь лицом, на которое в первую очередь падает подозрение.

Эллиотт начал быстро мигать глазами.

– И? – спросил он.

– Вы сами в состоянии сделать выводы, – ответил Мейсон.

– Послушайте, – обратился к адвокату Эллиотт, – сколько у меня времени до того, как полиция станет меня искать?

– Мне-то откуда знать? Возможно, уже сейчас они направляются сюда.

Эллиотт подошел к входной двери и открыл ее.

– Я сообщил вам все, что мне известно, господа. У меня есть и другие дела.

– Если вы планируете… – начал Мейсон.

– Вы слышали, что я сказал. Интервью закончено.

Мейсон встретился взглядом с Полом Дрейком, кивнул, и они вышли из квартиры.

Эллиотт плотно закрыл за ними дверь.

Мейсон с сыщиком спустились вниз на лифте. Они молчали, пока не оказались на улице.

– Ты на машине, Пол? – поинтересовался Мейсон.

– Да. А ты?

– Тоже.

– Мне сесть ему на хвост? – спросил детектив.

Мейсон покачал головой.

– Почему нет? Ты же знаешь, чего ждать. Он смотается.

– Ты помнишь, что я ему сказал? Я не имею права давать ему какие-либо советы, а если он решит скрыться, то подозрение в первую очередь падет на него.

– Ты вел себя очень этично, Перри, однако окажись я на месте Хартли Эллиотта, влюбленного в Гламис Барлоу, то я обязательно нашел бы какое-нибудь дело, которое заставило бы меня покинуть страну.

– И ты хочешь проследить, куда он направится?

– Это может помочь, – заметил Дрейк.

– Кому?

Дрейк с минуту обдумывал вопрос адвоката, потом улыбнулся и сказал:

– Я понял тебя, Перри. Мне следовать за тобой в контору?

– Да, не выпускай меня из виду, – ответил Мейсон.

Предварительное слушание дела по обвинению Картера Джилмана началось самым обычным образом и ничем не отличалось от традиционных предварительных слушаний в штате Калифорния.

Однако ветераны судебных сражений обратили внимание на то, что заместитель окружного прокурора Эдуард Маркус Дииринг был более внимателен, представляя доказательства и закладывая основу для передачи дела в следующую судебную инстанцию, чем в случае, если бы обвиняемого не представлял знаменитый Перри Мейсон.

Дииринг сообщил коллегам, что на этот раз доказательства настолько неоспоримы, что даже самому Перри Мейсону не удастся найти лазейку.

В качестве своего первого свидетеля заместитель окружного прокурора пригласил полицейского, обнаружившего труп Веры Мартель.

Полицейский описал следы колес, оставшиеся на дороге, то, как он осматривал местность и как обнаружил труп за рулем автомашины. Из положения переключателя передач свидетель, как опытный водитель, сделал вывод, что машина двигалась на черепашьей скорости, приближаясь к обрыву, с которого упала.

По следам на обочине можно судить, что это не была машина, вылетевшая из-за поворота на полной скорости, когда водителю не удается справиться с управлением. На обочине была грязь, четкие отпечатки на которой указывают на то, что машину специально повернули к обрыву, с которого она в дальнейшем слетела. Траектория движения на большой скорости была бы совсем другой. Здесь же имелась абсолютно прямая линия в определенном направлении – в пропасть. Если бы машина неслась на высокой скорости, то камни на краю обрыва разлетелись бы во все стороны. Однако в данном случае они практически все остались на месте, а следы от колес показывали, что, наоборот, выбирался путь, где меньше всего камней и они самые маленькие.

Полицейский представил фотографии машины, трупа и камней на краю обрыва.

Мейсон очень внимательно слушал показания свидетеля, но, когда ему предложили провести перекрестный допрос, заявил:

– У меня нет вопросов, ваша честь.

Судья Борис Алворд разрешил свидетелю покинуть место дачи показаний и внимательно посмотрел на Перри Мейсона.

– Защита планирует представлять свою версию? – поинтересовался судья.

– Мы пока не знаем, ваша честь.

– Вы будете возражать против решения передать дело в следующую судебную инстанцию?

– Да, ваша честь.

– Приглашайте своего следующего свидетеля, – обратился судья Алворд к заместителю окружного прокурора.

Дииринг пригласил патологоанатома, который рассказал о нескольких сломанных костях и внутренних повреждениях трупа.

– Какова, с вашей точки зрения, причина смерти? – спросил Дииринг.

Судья Алворд бросил взгляд на Мейсона, ожидая возражения.

Мейсон промолчал.

– Я считаю, что смерть наступила в результате удушения руками, – заявил патологоанатом. – Кости были сломаны уже после наступления смерти, примерно часа через два.

– Вы в состоянии определить время смерти?

– Смерть наступила между семью тридцатью и одиннадцатью тридцатью утра дня, предшествующего дню обнаружения трупа.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Дииринг к Мейсону.

– У меня нет вопросов.

Следующим свидетелем со стороны обвинения выступил заместитель коронера. Он идентифицировал личные вещи из сумочки Веры Мартель. Сумочку вынули из ее машины.

– Я хотел бы обратить ваше внимание на кошелек с несколькими ключами, – обратился Дииринг к свидетелю. – Вы каким-либо образом маркировали его для идентификации?

– Да.

– На кошельке с ключами, находящемся в настоящий момент в зале суда, имеется ваша метка?

– Да.

– Это именно тот кошелек для ключей, что был вынут из автомобиля Веры Мартель?

– Да.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился заместитель окружного прокурора к Мейсону.

– У меня нет вопросов.

– Я вызываю Джонатана Блайра, – объявил Дииринг.

Джонатан Блайр квалифицировал себя как технического эксперта по криминалистике, работающего в конторе шерифа.

– Вы проводили микроскопический анализ одежды и тела Веры Мартель? – обратился Дииринг к свидетелю.

– Да.

– Вы обнаружили что-нибудь необычное?

– К юбке, к одному чулку и к туфлям прилипли опилки, – сообщил свидетель.

– Вы можете их описать?

– Это опилки от различных пород дерева: атласное дерево, сандаловое дерево, редкая разновидность красного дерева, мирт. Там также были опилки красного дерева, окрашенные в сочный красный цвет.

– Лаком или масляной краской?