Набег на город Сарай удался на славу. Не потеряв ни одного человека, ротарии славно похозяйничали в городе, вернувшись в Варуну с большой добычей. Довольны остались все, кроме Воислава. Сокол рассчитывал на большее и никак не мог понять, почему Ярина отказалась уйти с ним. Неужели всерьез испугалась тех слухов, которые распускают о нем глупцы? Впрочем, прилетел он в Сарай действительно Черным Вороном. Но ведь любящее сердце должно было подсказать молодой женщине, что перед ней ротарий, а не бес. Нет, она не отвергла ласк Воислава, но в глазах ее явственно читалось недоверие. Все-таки боготур Осташ, видимо, прав, утверждая, что нельзя безнаказанно шутить с Навьим миром. И отброшенная черным крылом тень будет еще долго преследовать человека, рискнувшего принять помощь Чернобога там, где полагаться следовало только на собственные силы. Воислав Рерик взял и город, и кремник, а вот женщину, кажется, потерял, причем в тот самый момент, когда счастье уже было у него в руках. Ярина ссылалась на супружеский долг, который удерживал ее подле бека Красимира, но Воислав понимал, что дело не только в этом.

– Может, нам следует поискать свою долю в другом месте? – осторожно предложил брату Сивар. – Войны в Русалании, кажется, в ближайшее время не предвидится. А коли нет войны, то нет и добычи. Ярл Витовт уже снарядил свои ладьи для дальнего похода.

Сивар был недоволен поведением братьев. Дались им эти бабы! И если Трувар никак не мог оторваться от полонянки Ружены, то Воислава и вовсе угораздило влюбиться в чужую жену. Зачем ему эта Ярина, когда кругом столько красивых и покладистых женщин? Какая жалость, что Дир и Пяст оказались на поверку трусливыми собаками, и не с кем теперь Сивару ни словом перемолвиться, ни попировать всласть. Правда, Пяст утверждает, что их обманули. Что княжич Дир спешил на помощь брату с взятыми у Карочея хазарами, даже не подозревая об их истинных намерениях. Боярин ругал последними словами своего коварного дядьку, но у Сивара большого доверия к Пясту не было. Хитроват киевлянин и на деньги падок. Однако в пользу Дира говорило то, что ни атаман Искар, ни боготур Осташ не стали взыскивать с княжича полной мерой. Возможно, тоже посчитали его вину невольной.

– А разве Пяст в Варуне? – удивился Воислав.

– Приехал вчера. Опять сулил Ружене златые горы от имени княжича Дира. Будь я Труваром, а не Сиваром, я бы этого сводника собакам скормил. А наш братец только презрительно кривит губы.

– А какие новости в Киеве?

– Вроде помер князь Яромир.

– Что значит вроде? – вскинулся Воислав.

– Ну помер, – пожал плечами Сивар. – Нам-то что. Боготур Осташ зовет тебя для разговора.

– Так что ты молчишь?

– Я не молчу, я говорю.

Воислав в сторону брата только рукой махнул. Этот может весь вечер болтать о всякой ерунде, а о главном и не заикнется. Впрочем, главное для Сивара – меч и женщины, а все остальное второстепенно.

Велесов ведун был мрачен, словно великий князь Яромир доводился ему близким родственником. За минувший год Осташ взял в Русалании большую силу. Поговаривали, что он является доверенным лицом самого Сновида, первого Велесова кудесника в Руси и Хазарии. И что место в иерархии ведунов Чернобога у боготура Осташа одно из первых. Во всяком случае, все боготуры с дружинами, находящиеся в Русалании, подчинялись именно ему. Ну и итильскому кудеснику Мстимиру.

– Зачем боярин Пяст приехал в Варуну? – сразу взял быка за рога Воислав.

– Тут не в Пясте дело, – вздохнул Осташ, разливая вино по кубкам. – Ты садись, разговор долгим будет. У князя Яромира, кроме княжича Дира, есть еще и дочь Дарица. Но, к сожалению, она хоть и признана отцом, но рождена вне брака. Будь по-иному, мы бы этого собачьего сына близко к киевскому столу не подпустили. Великим князем тогда стал бы боготур Торуса, муж Дарицы. И все бы свершилось ко всеобщему удовольствию.

– Но ведь Дир – предатель?

– Дир просто глупый мальчишка, которого обвели вокруг пальца умные люди. Драгутин просил сохранить ему жизнь, и я не вправе нарушить его волю. Ибо в данных обстоятельствах осудить брата мог только он. У Дира все права на великий стол.

– Но если у него все права, то зачем он прислал Пяста в Варуну?

– А затем, что у боярина Драгутина, кроме дочери Зорицы, есть еще сын Искар, рожденный от кудесницы Макоши Всемилы.

– А как же Ляна? – удивленно вскинул брови Воислав.

– Ляна – дочь Лихаря Урса и моей родной тетки Милицы. Так уж получилось, что волею матери Лихаря их перепутали в младенчестве, и Искар вырос под крышей дома моего отца Данбора. Но так или иначе, брак Драгутина с Всемилой, дочерью князя Гостомысла, признан ближниками всех славянских богов. Это брак равных. А посему наследником княжича Дира является атаман Искар Урс, безотносительно к тому, сын он Драгутина или зять.

– Помнится, ты мне иначе объяснял причину сходства Драгутина и Искара, – усмехнулся Воислав.

– Просто тогда незачем было ворошить эту историю, – вздохнул Осташ. – Князь Драгутин был еще молод. Решался вопрос о его браке с дочерью князя Всеволода, и мальчик, рожденный в этом браке, наследовал бы Диру.

– А как же моя тетка Всемила?

– Одна жена другой не помеха, – спокойно отозвался Осташ. – А Всемила уже не в том возрасте, чтобы рожать. Впрочем, это ее вина, что Драгутин так долго тянул с новым браком. И теперь из-за причуд кудесницы у нас сложности в Киеве.

– А в чем сложность-то?

– А в том, что Диру не усидеть на киевском столе без поддержки родовичей. Именно поэтому он прислал боярина Пяста в Русаланию. Многие в Полянской земле считают, что Дир слишком молод и глуп. И куда более хотят видеть на киевском столе князя Ждислава, тоже ведущего свой род от князя Кия. Тем более что за князя Ждислава хлопочет Византия. К сожалению, Искар сейчас не может покинуть Русаланию, дабы поддержать в Киеве своего непутевого дядьку. Но мы не можем допустить, чтобы в Полянской земле верх взяли сторонники ромеев. В этом случае Русалания попадает между двух огней. Ты должен помочь нам, Воислав.

– Каким образом?

– Ты должен жениться на Зорице и стать законным наследником князя Дира.

– А как же князь Искар?

– Искару хватит забот в Русалании. К тому же нам бы не хотелось, чтобы он терял связь с урсами, а следовательно, со всеми лесными и степными скифами. Как сын Лихаря он для нас гораздо важнее сейчас, чем как сын Драгутина.

– Так, может, в мужья Зорице сгодится Сивар?

– Нет, Воислав, твой брат слишком легкомысленный человек, чтобы распутать полянский клубок. Не так-то просто будет заставить Киевское Вече выкликнуть великим князем именно Дира. Не говоря уже о том, что до Вече ему еще нужно дожить.

В стольном Киеве гостей с Дона явно не ждали. А потому четыре ладьи, порхнувшие к пристани белыми лебедицами и заполненные ротариями никому не ведомого Рерика, вызвали в городе большой переполох. Никто, включая многомудрого князя Ждислава, не ожидал, что князь Искар Урс поддержит дядьку своей жены. Многие знали, что у Русалании, вконец рассорившейся с каганом Обадией, и своих проблем хватало. А тут еще и великий князь радимецкий Всеволод вдруг ни с того ни с сего вздумал вмешаться в киевские дела и прислал в помощь княжичу Диру берестеньского князя Горазда. По слухам, у этого удельника и на Берестень-то прав не было никаких, а он теперь вздумал мешаться в дела Киева.

– Дожили, бояре, – скорбно вздохнул ближник покойного князя Яромира Святополк. – Всякая степная рвань тянется ныне решать судьбу древней Полянской земли.

– Ган Горазд хорошего славянского рода, – не согласился с боярином Святополком отец Пяста, боярин Любомир. – Его предки в первых ближниках при каганах ходили.

Святополк промолчал. Боярин Любомир горой стоял за Дира, рассчитывая, видимо, сесть при распутном княжиче пестуном. Доля, конечно, завидная, а потому есть из-за чего глотку драть. А вот боярина Святополка брало сомнение. Вот так сдуру поставь на Дира, а Вече возьмет да выкликнет овручского князя Ждислава, который спит и видит себя на великом столе. И что тогда делать промахнувшемуся боярину? Бежать из Киева в земли новгородские или радимецкие? Вот только вряд ли и там оплошавшего боярина примут с распростертыми объятиями. Да и какой из Дира князь – сплошные слезы. А слабый князь – это разорение земли.