– Хорошо сказано, – ответила Сигурни. – Какие же доказательства могли бы тебя убедить?

– Одного сражения мне, во всяком случае, мало. В это самое время враг сидит на нашей земле, чего достойный полководец не потерпел бы.

– Как твое имя?

– Гарканан.

– Я слышала о тебе. Ты сражался на Золотом поле, убил двадцать низинников и увел короля в безопасное место.

– Это немного преувеличено, Сигурни, – усмехнулся в усы старый воин, – но когда кланы объединились против общего врага, я был вместе со всеми. Бог даст, буду и в этот раз.

– Значит, ты готов признать меня, Гарканан?

– Я уже сказал: мне нужны доказательства.

– Заключим уговор, Гарканан, – помолчав, предложила она. – Присягни мне, и я предъявлю тебе доказательство.

– Отчего же не наоборот?

– Оттого, что твоя вера мне нужна не меньше, чем твой меч.

– Я слышал, ты заставляешь людей преклонять колено перед тобой, как будто ты королева. И от меня того же потребуешь?

– Да, Гарканан, как в старину. Только меня тебе не придется уводить с поля боя. Со мной ты увидишь, как будет молить о пощаде враг. Присягай же, я жду.

Сейчас он рассмеется ей в лицо, предвкушал Торган – но Гарканан, став на одно колено, сказал:

– Служу тебе мечом и жизнью моей.

Сигурни протянула руку к холму, с которого спускался длинный обоз.

– Эти повозки гружены военной добычей, взятой из форта на вашей земле. Мои люди заняли его третьего дня, а сегодня займут и Паллидский.

– Скольких ты потеряла? – поднявшись, спросил Гарканан.

– Ни одного. Собери совет, я буду говорить с вами.

Торгану Сигурни сказала:

– Тебя бы, пожалуй, следовало убить, но ты горец и не лишен мужества. Приходи и ты на совет.

Он побрел прочь. В голове у него мутилось.

Гвалчмай, трезвый и потому сильно приунывший, сидел с малыми ребятами в общинном доме и мечтал о заветном кувшинчике. Старушки раздавали молоко детям, молодые матери, сидя кружком с младенцами на руках, оживленно болтали. Гвалчмай не слышал их разговора из-за громких вопросов, которые наперебой задавали ему детишки постарше. В последнее время видения перестали его посещать. То, что Дар именно теперь покинул его, представлялось ему чьей-то злой шуткой. Он часто молился об избавлении от этой благости, больше напоминавшей проклятие, но когда это наконец случилось, почувствовал испуг и великое одиночество.

Клан нуждается в нем, а ему нечего больше дать клану.

– Почему они хотят нас убить, Гвалчмай? – допытывался парнишка лет двенадцати. – Мы сделали что-то плохое?

– Нет, ничего, – пробурчал старик.

– За что же тогда нас наказывать?

– Это война, парень. Бесполезно искать в ней какой-то смысл.

– Зачем мы тогда воюем? – привязался другой мальчуган.

– Потому что выбора у нас нет. – В кувшине, кажется, осталось еще немного, вот только куда он его подевал?

– Нас всех убьют, да? – спросила рыженькая девочка с длинными волосами, но тут на выручку пришел Колларин. Он потрепал Гвалча по плечу и сел рядом.

– Когда в дом забирается вор, что остается делать хозяину? Либо он позволяет вору грабить безнаказанно, либо хватает его. Когда волки нападают на стадо, мы убиваем их. Иноземцы вознамерились отнять у вас все, а ваши отцы решили дать им отпор.

– Мой отец великий охотник, – похвасталась девочка. – В прошлом году он убил шатуна.

– Не в одиночку, – поправил мальчик. – Мой отец тоже был с ним.

– Неправда!

Детишки сцепились между собой, но Колларин со смехом разнял их.

– Эй, горцы, так не годится. Я своего отца не помню, но мать умела стрелять из лука и владела мечом. Однажды она с одним только посохом прогнала барса, резавшего наших овец.

– Ты тоже иноземец, – серьезно сказал первый мальчик. – За что ты хочешь убить нас?

– Я никогда не покушался кого-то убить. Иноземцы – они тоже разные. В их империю входит много стран, среди них – и моя. Ее завоевали около ста десяти лет назад. По природе своей иноземцы люди не злые. Они не едят детей, не приносят человеческих жертв жестоким богам. Их беда в том, что они возомнили себя хозяевами всего белого света. Силу и мужество они ценят превыше всего, поэтому высокие посты у них занимают самые сильные и безжалостные. Такие, как наш барон. Он командует севером, и зло, сидящее в нем, передается всем, кто ему подчиняется.

– А что случилось с твоим отцом? – спросила рыженькая.

– Он сбежал, когда я был еще маленький.

– Почему?

– Кто его знает. Мать говорила, что в деревне ему было скучно.

– Тебя обижали? – спросил мальчик с курчавыми волосами.

– Да. Мальчиков без отца почему-то всегда обижают.

– Я тоже такой. Мой сбежал, когда я еще не родился.

– Никуда он не сбегал, – презрительно вставил кто-то еще. – Твоя мать сама не знает, от кого тебя родила.

Курчавый густо покраснел, и Колларин поспешил вмешаться:

– Только без драк. Вы все из одного клана, и вашему клану грозит опасность. Не время ссориться между собой. Подумайте лучше вот о чем: откуда берется зло? Почему оно разрастается в человеческом сердце, как сорняк среди красивых цветов? Я скажу вам. Оно родится из гнева, несправедливости, обиды и зависти. Мы только что все видели, как это бывает. Мальчика, у которого нет отца, упрекнули за грех его матери – если даже он и был, этот грех. Эта обида, как и прочие, со временем даст плоды. И за что же с ним так обходятся? – Колларин посмотрел на обидчика. – Разве его рождение чем-то навредило тебе?

– Все знают, что его мать…

– Молчи! – приказал Колларин. – Если скажешь хоть слово, откроешь дорогу злу.

– Но это же правда!

– Ты думаешь, что это правда, вот в чем разница. Иноземцы, к примеру, думают, что ты грязный варвар, хуже свиньи. Мать у тебя шлюха, думают они, отец – смердящий скот, чего же таких жалеть? Они считают это за правду и ошибаются. Как и ты. Я говорю тебе это без гнева, мне просто грустно.

– Я скажу отцу, что ты про него говорил! – вскричал мальчик. – И он убьет тебя!

– Тогда одним бойцом у вас станет меньше. Не думаю, однако, что он это сделает. Скорее ему, как и мне, станет грустно оттого, что ты в такое время оскорбляешь своего брата.

– Он мне не брат! Шлюхино отродье!

– Ну, хватит! – заорал Гвалчмай. – Я Сновидец и знаю всю правду. Колларин уже ее высказал, хотя, пожалуй, не должен был. Тебя, юноша, гложет твое всем заметное сходство с Келлином. Вы в самом деле братья, и никакой бранью этого не поправишь. Придется тебе перерасти это, и лучше, если начнешь прямо сейчас.

Подросток вылетел вон, бешено распахнув дверь на холщовых петлях. Снег полетел со двора, и кто-то из детей снова затворил дверь, опустил щеколду. На ребячьих лицах читался испуг.

– Порой, – сказал Колларин, – жизнь бывает жестокой без всякой нужды. Вы видели, что здесь случилось. Зло идет не от дьявола с рогами – будь это так, мы могли бы от него убежать. Оно прорастает из слова, сказанного в сердцах, вливается в уши слушателей и долго остается незаметным, пока не распустятся пышным цветом ярость, жадность и зависть. Вспомните об этом, когда подумаете со злобой о брате или сестре по клану.

– Знаешь, какой буйный нрав у отца Ярена? – сказал курчавый Келлин. – Он тебя правда убьет. Ты бы достал себе меч.

– Достану, если понадобится, а пока давайте играть. Кто знает игру "поймай медведя"?

Гвалчмай потихоньку вышел, провожаемый веселым визгом и смехом. В холодном воздухе уже пахло весной.

Прав Колларин, подумал, ежась, старик. Зло – не посторонняя сила, подчиняющая себе невинные сердца. Оно, заключенное в кокон, спит в каждом сердце, но в один прекрасный день просыпается и начинает кормиться темными страстями души. Создатели древних мифов и преданий хорошо это понимали. Герои никогда не угнетают слабых, не лгут, не воруют, не пользуются своей силой ради наживы. Они стойко противостоят своим темным желаниям. Эти предания складывались как раз для того, чтобы научить юных бороться с живущими в человеке демонами.