В подъезде мы разошлись, чтобы нас случайно не увидели вместе. Ирэн зашагала по узкой асфальтовой дорожке прямиком к машине, а я, вытирая плечом стену дома, стал пробираться в соседний двор. Убийца не выходил из моей головы. Я еще никогда не имел дела с таким умным и хитрым противником. Он просчитывал все наши ходы. Он узнал, где мы ночевали. Он догадался, что мы обязательно зайдем к матери Тоси, и, смеясь над нами, оставил на столе убитой записку. И как он не побоялся, что мы можем прийти к слепой женщине в одно время с ним? Запеленговал включенный мобильник Ирэн и прослеживал наш путь? И пошел к матери Тоси в те минуты, когда мы застряли у сожженной автомастерской? Возможно. Это реально. Наверное, так оно и было. Но зачем он вообще приходил к матери своей жертвы? Только для того, чтобы оставить нам записку? Так рисковать ради того, чтобы показать свои возможности?

– Я все думаю об этом человеке, – поделилась мыслями Ирэн, когда мы сели в машину и захлопнули двери. – Слепая женщина! Для него это была просто находка! Я уверена, что он пошел к ней, чтобы убить ее, но когда увидел, что она слепая, передумал. Зачем убивать, если она не видит его лица? Представился милиционером, спокойно прошел в комнату Тоси и выгреб все то, что могло кинуть на него тень.

– А что могло кинуть на него тень? – вслух размышлял я, заводя мотор. – Какой-то компромат? Сначала он надеялся найти его в сумочке Тоси, но когда убил ее, то убедился, что его там нет. Тогда негодяй пошел к ее матери.

– Наверное, он нашел, что хотел, – развивала мысль Ирэн. – Судя по записке, которую он нам оставил, у него было хорошее настроение, и ему хотелось шутить. А почему бы и нет? Компромата в столе Тоси больше нет, можно не трястись, не оглядываться, не говорить шепотом…

Я понял, что она намекала на Фатьянова, но спорить не стал. В принципе такой акселератор, как Ирэн, здорово помогает в работе. Она заставляла меня сомневаться в своих выводах. Она навязывала свою точку зрения, и мне приходится искать веские доказательства, чтобы опровергнуть ее. Что ж, буду искать.

Не выезжая на Халтурина, я спустился по Волкова к Садовой. Ехал медленно и часто кидал взгляд на зеркало заднего вида. За нами «хвоста» не было.

– Я все пытаюсь понять, что заставило Тосю оставить в замке ключ и спуститься этажом ниже, – сказал я.

– «Вы узнаете этого человека?» – Ирэн повторила вопрос, который задал Тосе убийца, и подняла взгляд к потолку машины. – Так спрашивают, когда кого-то представляют. Но мать утверждает, что на третьем этаже был только один мужчина. Может, ошиблась?

– Не обязательно, что убийца кого-то представил Тосе, – возразил я. – Он мог показать всего лишь фотографию.

– Фотографию? – переспросила Ирэн.

– Вот представь: я стою на лестничной площадке, на пролет ниже тебя, и показываю фотографию человека. И спрашиваю: тебе эта физиономия знакома? Что делаешь ты? Конечно, спускаешься ко мне, чтобы рассмотреть снимок вблизи…

– Я спустилась бы только в том случае, если на фотографии было бы знакомое лицо, – ответила Ирэн. – Причем не президента и не именитого актера – нет! С этим человеком я должна быть лично знакома.

– Не просто знакома! – поправил я, заставляя Ирэн формулировать вывод более точно.

– Это должен быть человек, который мне не безразличен.

– Мало!

– Судьба которого мне была бы интересна.

– И что еще?

– И о котором я хотела бы узнать какую-нибудь информацию.

– Вот! – воскликнул я, подняв указательный палец. – Вот это очень важно! Тося забыла про дверь, про ключ в замке и спустилась вниз, потому что незнакомец показал ей фотографию человека, которым она очень интересовалась в последнее время. И ты знаешь, кто этот человек.

– Максим Блинов? – с удивлением произнесла Ирэн, потому как этот вывод оказался для нее неожиданным, и отвела взгляд.

К этому выводу я хоть и подвел ее, все же Ирэн сделала его сама, она первой назвала имя Блинова. Это была ловушка, и Ирэн почувствовала себя в западне. Я ждал, как она будет выкручиваться из сложившейся ситуации. Ирэн будет не Ирэн, если признает мою правоту. Противостояние, начавшееся сегодня утром, продолжалось. Ирэн из кожи вот лезла, доказывая мне, что она ценный работник и что с расследованием справляется ловчее, чем я. Я ничего не имел против этого, но ее версию с Фатьяновым не принял. Ирэн, в отместку, должна отбросить мою версию с фотографией Блинова. Истина сейчас не играла для Ирэн особой роли. Принцип – вот идол, на который она молилась.

– Блинов? – еще раз произнесла она, но уже с хорошо заметными нотками скептицизма. – Глупость какая! Блинова Тося придумала, как повод, чтобы прийти к нам в агентство и выкрасть договор Фатьянова…

Я не стал слушать все ту же песню на тот же мотив. Сейчас ее слова были лишь оболочкой, прикрывающей воспаленное тщеславие. Но тем не менее Ирэн не сильно раздражала меня и почти не тяготила. Она была достаточно умной и самоотверженной девчонкой, и на всем Побережье у меня не было никого, кроме нее, кому бы я мог довериться, как самому себе. И еще мое снисхождение по отношению к Ирэн подкреплялось твердым убеждением в том, что женщины на протяжении всей своей жизни скрытно или явно, косвенно или непосредственно, коварно или с достоинством борются с мужчинами, не желая прощать им природой определенное неравенство.

– Здесь он нам совершенно не опасен, – сказала Ирэн. – Столько народа! Он не посмеет выстрелить…

Мы сидели в открытом кафе под большим красным зонтом. С искусственной террасы, на которой стоял стол, набережная просматривалась не хуже, чем море со спасательной вышки. С каждой минутой темнело. Набережная вспыхнула разноцветными огнями. Излучая свет богатой и праздной жизни, к причалу медленно швартовался большой круизный лайнер. Со всех сторон неслась музыка.

Ирэн впервые угощала меня за свой счет. Вот уже сутки, как она содержала меня. Я не испытывал по этому поводу никаких комплексов, и все-таки аппетита не было, и я с трудом справлялся с жаренной на гриле отбивной.

Было без двадцати минут восемь. Мой мобильный телефон лежал рядом с тарелкой, словно экзотическое блюдо, которое я оставил на десерт. Прошло уже десять минут, как я включил его.

– И сзади он не сможет к нам подойти незаметно, – сказала Ирэн, кидая кусочек свинины под стол, где давно паслась бело-рыжая кошка. – Там клумба и барная стойка.

По мере того, как время приближалось к восьми, Ирэн все более заметно нервничала. И хотя она изо всех сил пыталась казаться веселой и раскрепощенной, ее завидный аппетит выдавал бурлящие в душе чувства. Мимоходом поглядывая на часы, Ирэн с завидной скоростью умяла большую тарелку с отбивной и картофелем фри, съела (свой и мой!) овощной салат, выпила бокал красного вина и принялась торопливо покусывать хлеб с солью. Боясь, что на нервной почве девушка останется голодной, я предложил ей свой картофель, но Ирэн бурно возмутилась:

– Что ты! Я даже со своей порцией не справилась!

Я не стал уличать ее в искажении действительности, потому как официантка уже унесла вычищенную до блеска тарелку, и без слов придвинул ей свою. С тревогой вглядываясь в лица прохожих, Ирэн энергично принялась за румяную картофельную соломку, словно японскими палочками хватая ее своими пальчиками. Я откинулся на спинку и стал потягивать из трубочки коктейль.

Посидеть в кафе на многолюдной набережной предложила Ирэн. В отличие от меня она умирала от голода, и я не стал возражать. Но наш ужин затянулся, причем я видел, что Ирэн нарочно тянет время. Она хотела, чтобы я разговаривал с убийцей в окружении сотен свидетелей. Меня же коробило от мысли, что мы играем в игру, которую навязал нам убийца. Мы играем в прятки. Спрятались под красным зонтиком и сидим, только уши торчат! А убийца ищет.

Презренная, заячья игра! Я жаждал охоты. Я хотел заманить труподела в ловушку, запутать, сбить с толку, сжечь его поганый пеленгатор, загнать в безвыходный подвал и сунуть ему в ухо ствол «макарова». А какая охота может быть здесь? На запруженную народом набережную убийца, конечно, не сунется. Он будет ждать, когда мы уйдем отсюда, будет наблюдать, как мы путаем следы, выделываем восьмерки вокруг пальм и туалетов. А когда мы свернем в какую-нибудь темную подворотню, он сразу появится перед нами, как черт из табакерки, – можно не сомневаться!