Проблема индивидуального кредита осложнялась еще одним фактором. Доллар значительно изменился по сравнению с тем временем, когда, в среднем, были сделаны долги. По этой причине большое число людей фактически лишались права владения и собственности на свои фермы и дома. Все вы знаете о финансовых мерах, которые были предприняты для устранения этой несправедливости. В дополнение к ним были приняты Закон о жилищном кредите, Закон о фермерском кредите и Закон о банкротстве.[15]
Было жизненно необходимо восстановить покупательную способность наших граждан путем сокращения для них бремени долга и процентных платежей. Однако, помогая людям сберечь их кредит, мы обязаны были что-то сделать и для удовлетворения физических потребностей тех сотен тысяч, которые в это самое время испытывали крайнюю нужду. Бюджеты помощи неимущим в городах и штатах были исчерпаны. Мы пополнили их, ассигновав местным властям полмиллиарда долларов. Кроме того, как вы знаете, мы направили 300 тысяч молодых людей на практическую и полезную работу по охране лесов, предотвращению наводнений и борьбе с эрозией почвы. Заработанные ими деньги, по большей части, идут на поддержание членов их семей, а это почти один миллион человек.[16]
В этот ряд мы с полным основанием можем поставить и широкую программу общественных работ,[17] на которую выделено более 3 миллиардов долларов. Эти средства пойдут на строительство дорог, ремонт судов, предотвращение наводнений, развитие речного судоходства, а также тысячи самостоятельных проектов по улучшению среды на уровне городов и штатов. Что касается распределения средств и управления этими проектами, следует подчеркнуть две вещи. Во-первых, мы с величайшим вниманием следим за тем, чтобы отбирались действительно полезные, дающие скорую отдачу проекты, которые создадут рабочие места и не станут «кормушкой» для подрядчиков. Во-вторых, мы рассчитываем, что, по меньшей мере, половина затраченных денег будет возвращена правительству, поскольку ряд проектов со временем окупится.
До сих пор я говорил главным образом о фундаменте нашей политики – о тех мерах, которые были необходимы, чтобы восстановить кредит и повернуть людей в противоположном направлении, предотвращая разорение и предоставляя как можно больше работы через правительственные учреждения.
Теперь перехожу к тем звеньям, из которых сложится наше благополучие на более длительное время. Я уже говорил, что мы не сможем его достичь, если половина нации будет процветать, а другая половина – бедствовать. Если у всех наших граждан есть работа и справедливая заработная плата или справедливые прибыли, то каждый может покупать то, что произведено соседями, и бизнес идет хорошо. Но если отнять зарплату и прибыль у половины, то дела ухудшатся вдвое. Положения не спасет даже сильное процветание удачливой половины. Лучше всего, когда достигается всеобщее разумное благосостояние.
На протяжении многих лет двумя большими препонами на пути к нормальному благополучию были низкие цены на сельскохозяйственную продукцию и прогрессирующий паралич в виде безработицы. В силу этих факторов покупательная способность населения страны сократилась вдвое. Я обещал, что приму решительные меры. Конгресс сделал свое дело, одобрив законы о фермерских хозяйствах и восстановлении промышленности. Теперь мы приводим эти законы в действие, и они будут работать, если люди поймут заложенные в них простые цели.
Остановлюсь на Законе о фермерских хозяйствах. В основе его лежит тот факт, что покупательная способность почти половины нашего населения зависит от того, достаточны ли цены на сельскохозяйственную продукцию. По ряду видов этой продукции сложилось положение, когда мы производим больше, чем потребляем сами или можем продать на мировом рынке, который находится в состоянии депрессии. Выход в том, чтобы не производить так много. Без нашей помощи фермеры не могут объединиться и сократить производство, а закон о фермерских хозяйствах дает им механизм для того, чтобы снизить объем производства до разумного уровня и получить за свой урожай разумную цену. Я открыто заявлял, что предложенный механизм в некотором смысле экспериментален. Но то, как мы двигались до сих пор, позволяет надеяться, что он даст хорошие результаты.
Очевидно, что если мы сильно повысим покупательную способность тех десятков миллионов людей, которые зарабатывают на жизнь фермерством или сбытом сельскохозяйственной продукции, то сильно увеличим и потребление товаров, производимых промышленностью.
Это подводит меня к заключительной части плана: возвращению промышленности на прочные рельсы.
Прошлой осенью я неоднократно высказывал убеждение, что с помощью демократической самодисциплины в промышленности мы сможем добиться общего повышения ставок заработной платы и сокращения рабочего дня. В результате промышленность будет платить работникам достаточно, чтобы они были в состоянии покупать и потреблять производимую ими продукцию. Это можно осуществить только в том случае, если мы разрешим и поддержим объединенные действия в промышленности, поскольку очевидно, что без объединения, эгоистичное меньшинство в каждой группе конкурентов будет продолжать платить работникам нищенскую заработную плату и заставлять их перерабатывать. Остальным придется либо следовать их примеру, либо закрывать дело. Мы видели результат такого рода действий – неуклонное скатывание в экономический ад, которое продолжалось последние четыре года.
Понятно, каким образом можно переломить этот процесс. Если все работодатели в каждой конкурирующей группе согласятся платить рабочим зарплату по одним и тем же разумным ставкам и требовать одинаковой, разумной продолжительности рабочего дня, тогда повышение ставок и сокращение рабочего дня никому из них не нанесут ущерба. Более того, такой порядок выгоднее предпринимателям, чем безработица и низкая зарплата, поскольку в результате больше покупателей смогут приобретать их товары. Именно эта простая идея и составляет сердцевину Закона о восстановлении промышленности.
Основываясь на таком принципе общих совместных действий, мы начинаем наступление на безработицу по всей стране. Оно будет успешным, если наши граждане поймут его суть, – на больших заводах и в мелких мастерских, в крупных городах и в поселках. В этом принципе нет ничего сложного и нет ничего особенно нового. Мы просто возвращаемся к той основной идее, на которой построено общество и сама нация, – что группа людей, действуя совместно, может свершить такое, о чем они не могли бы и мечтать, действуя врозь.
Приведу пример. Кодексом хлопчатобумажной промышленности и другими уже подписанными соглашениями запрещен детский труд. Я лично рад этому больше, чем всему остальному, к чему я имел отношение со времени своего прихода в Вашингтон. Представители текстильной промышленности, показывая великолепный пример взаимодействия, обратились ко мне по своей инициативе, как только был подписан Закон о восстановлении. В этой отрасли детский труд был застарелым злом, однако ни один работодатель, действуя самостоятельно, не мог с ним покончить. Если какой-нибудь работодатель или отдельный штат пытались это сделать, себестоимость продукции так сильно возрастала, что невозможно было конкурировать с теми работодателями или штатами, которые отказывались следовать их примеру. Но как только был принят Закон о восстановлении, это чудовищное явление, с которым многие годы не могли справиться ни общественное мнение, ни закон, прекратилось в мгновение ока. Как отмечала одна британская газета в передовой статье, с помощью кодекса мы сделали больше, чем Англия за восемьдесят пять лет усилий в рамках общего права. Я привожу этот пример, друзья мои, не для того, чтобы хвалиться тем, что уже сделано, а чтобы указать вам путь к дальнейшему объединению усилий этим летом и осенью.
Мы не допустим повторения прошедшей зимы. Я сомневаюсь, чтобы какой-нибудь другой народ когда-либо с подобным мужеством и оптимизмом переживал столь трудное время. Мы не можем просить Америку и дальше терпеть ненужные лишения. Пришло время для мужественных действий, и Закон о восстановлении дает нам средства победить безработицу точно так же, как мы покончили с детским трудом.
