Мне выделили место в гостевом домике. На этот раз это был именно гостевой домик, а не крохотная комнатушка с небольшим возвышением из камня и глины, укрытая тростниковой циновкой, как в прошлый раз. Сейчас, это была вполне комфортабельная комната, с обычной деревянной кроватью, застеленной вполне себе чистым бельем, хотя и несколько отдающей хлоркой и сыростью. С другой стороны, это все же лучше, чем нарваться на какую-нибудь живность. Домик был разделен на четыре комнатки, правда сейчас остальные места в нем пустовали. Имелся даже санитарный блок, с вполне приличным унитазом и душевым отделением. Все это, а также отопление комнаты, осуществлялось от привозного газового баллона.
Стоило это, на удивление не дорого. В том же Катманду, отель обошелся мне гораздо дороже. В поселке имелся небольшой магазинчик сельского типа, в котором можно было приобрести все, что угодно от обычных чипсов, до альпинистского снаряжения, но патронов к моему карабину, увы не наблюдалось, правда стоило обозначить калибр, и хозяин магазина, пообещал доставить коробку патронов в количестве пятидесяти штук, буквально в течении трех дней. Правда уже они, обошлись мне, чуть ли не по тройной цене. Но выбора не было.
Бывший служка Кан-ту, которого я принял за настоятеля храма, на самом деле оказался, кем-то вроде, ключника. Он заведовал кухней храма, почему-то не став от этого более упитанным, наведением порядка, в какой-то степени снабжением и даже замещал настоятеля, во время его отъездов. Сейчас был именно такой случай. Сам настоятель отправился по делам, оставив за себя этого человека. И вот тут то, произошел некий казус. Кан-ту, принял меня, или за шпиона, или за кого-то еще. А может тоже вспомнил облик моего «предшественника» то есть меня, каким я представал перед ним пятьдесят лет назад. Именно поэтому сравнив то, что всплыло в его памяти и меня сегодняшнего, он и считал меня Тулку. Хотя как мне кажется его больше интересовал Пещерный Храм. Ведь если он вспомнил то, что происходило полвека назад, то должен был и вспомнить, что я крутился именно вокруг того самого храма, в который у него не было доступа. К тому же наверняка с того момента, этого доступа лишились все, ныне живущие, и мое появление, давало надежду на восстановление доступа к нему. Не стоит даже и сомневаться, насколько возвысился бы этот человек, получи он доступ к потерянному храму. Именно поэтому с самого моего появления здесь, меня всюду сопровождали молодые монахи, не отходя от меня ни на шаг.
То, что я «признался» настоятелю в том, что услышал это имя от туристического оператора, не изменило моего положения. Хотя сам настоятель перестал называть меня перерожденным, но вся остальная братия, похоже имела на этот счет свое собственное мнение. И возле меня, целый день крутилось как минимум пара пацанов, не давая сделать и шагу самостоятельно. Не помогало ничего. Попытавшись однажды отделаться от них мелкой монеткой, которые наменял в магазине, решив, что от меня ждут чего-то подобного, пацаны, хоть и с удовольствием принимали подарок, но становились от этого только настойчивее в своем, меня обхождении. В итоге, решил, что меня хотя бы оставят в покое во время охоты, но и здесь в итоге, ничего не изменилось. Я несколько раз добирался почти до нужного мне места, видел нескольких десятках шагов стену, на которой должна была находиться дверь в Пещерный храм, и даже был почти уверен в том, что обвал произошедший чуть более полувека назад, не засыпал эту дверь полностью. То есть если мне и придется откапывать вход в него, то сил потратится не так уж и много. Оставалось только избавиться от хвоста. А вот это и было самой большой проблемой, на сегодняшний день.
В свое время я стрелял довольно метко, сказывался опыт в этом деле, полученный во время работы в Китае. Для развлечения, или же редких фотографий удавалось довольно часто выезжать на охоту. Что говорить, если тот самый знаменитый снимок, горы Канченджанга, который висел в кабинете Гиммлера, был сделан во время очередной вылазки на охоту. Вот и сейчас, наконец-то получив заказанные патроны, решился на вылазку, чтобы пострелять. Как обычно за мною уцепились пара молодых монахов-пацанов, повсюду сопровождающих меня по окрестностям и ловивших каждое мое слово. Уверен, ко времени моего отъезда, они будут удивлять туристов русским-матерным, не хуже меня самого. Уже сейчас, в их речи проскальзывают отдельные обороты, а довольно скоро, они выучат немало новых слов.
Раз отогнать их не было никакой возможности, попытался немного припахать их стремления, предложив внимательно осматривать горы в поисках козлов. Разумеется, большой пользы от отстрела этой живности сейчас не было. После недавно закончившейся зимы, а по местным меркам конец апреля, еще только начало весны, местная дикая живность годилась разве что на похлебку сильно оголодавшего человека. Исхудавшие за зиму козлы и козочки, было до того тощими, что без слез на них не взглянешь. Тоже самое, можно было сказать и об их шкурах. Весенняя линька уже началась, и их зимний мех сползал с их боков грязными клоками. Но мне, по сути, были ненужны ни шкуры, не мясо. Я прекрасно питался в деревенской харчевне привозным мясом, и большего мне было не нужно. А вот заставить отнести убитого козла в монастырь, и разделав его отправить в котел братьев-монахов, как мне казалось было вполне возможным. Как бы то ни было, а местные монахи не выглядели чересчур упитанными, да и однажды случайно взглянув на котел где варилась какая-то каша для них, кроме голых овечьих костей, для навара, я так ничего и не обнаружил. Так что, даже исхудавшая и изможденная после долгой зимы козлятина, должна была стать неплохой прибавкой к ежедневной трапезы пацанов.
После довольно долгих поисков, я наконец обнаружил, довольно крупного гималайского тара, животного семейства полорогих, похожего на обычного козла, но более крупного по размерам, и длинной темной шерстью стоящего как раз на какой-то узенькой полочке скалы, много выше того самого завала, на который я так долго целился попасть. Устроившись поудобнее, хорошенько прицелился, и первым же выстрелом, попал животному в шею. Козел в последний момент, слегка дернулся и потому вместо головы, пуля ушла, чуть в сторону. Но даже этого оказалось достаточно. Не удержавшись на своем месте, тар оступился и кубарем полетел вниз, на камни завала. Радости, сопровождающих меня пацанов не было предела. Все, включая меня, тут же полезли на завал, чтобы посмотреть на убитого козла.
Последний, оказался чудо как хорош. Казалось, прошедшая зима, совсем не отразилась на его статях, он был огромен, и даже весьма упитанный. Мальчишки тут же что-то залепетали на своем языке. Я хоть и понимал Тибетский язык, но мне требовалось, чтобы собеседник не торопился, произнося отдельные слова. При быстром разговоре, до меня просто не доходил их смысл. Поэтому попросив мальчишек объяснить, то что они говорят более спокойно, выяснилось, что это вожак. Именно поэтому он такой упитанный и большой, а уж его витые рога, закрученные спиралью, говорят именно об этом.
Остановив словоохотливых пацанов, предложил отнести козла в монастырь, и отдать его повару, чтобы мясо козла послужило приварком к пище монахов. Услышанное похоже обрадовало пацанов, при этом очень было похоже на то, что они кинулись бы исполнять порученное им дело с огромной радостью, но в тоже время, опасаются оставлять меня здесь одного. Другими словами, выходило так, что их сопровождение моей тушки, было своего рода заданием, не оставлять меня без пригляда. Поняв это, решил поступить следующим образом. Скинув с себя рюкзачок, расстелил на камнях коврик-пенку, и приказал пацанам как можно быстрее отнести козла в монастырь, а затем сразу же возвращаться сюда. Я же пока посижу здесь, и подожду их возвращения, заодно и попью кофе. Поверившие мне мальчишки, тут же собрались бежать с козлом в монастырь. Правда последний, оказался для них слишком тяжел, тогда один из них спустился вниз с завала, выломал у ручья какую-то жердь, после чего козла, подвесили к ней за связанные ноги, и взвалив палку на плечи, осторожно понесли, или скорее потащили почти волоком в поселок. Похоже, даже в таком виде, козел был несколько тяжеловат, для них, и пацаны, часто останавливались для отдыха, а затем вновь начинали движение.
