Кивнув ему, мы закончили осмотр, и перешли в соседнюю комнату, которая была несколько больших размеров. Здесь вдоль трех стен, были установлены стеллажи с книгами, заполнявшими все пространство от пола до потолка. У дальней стены, эти стеллажи немного раздвигались, и на свободном месте, находилось некий странный агрегат, больше похожий одновременно на тумбу, или комод, со встроенным в него радиоприемником и небольшим телевизором. Причем под приподнятой крышкой виднелся еще и катушечный магнитофон. Над этим монстром располагалась прибитая к стене полка на которой стояли пара керамических горшков со основательно подсохшими растениями, а над ними довольно большой портрет в траурной рамке, изображавший плотного усатого мужчину, с большим, несколько неприятным обрюзгшим лицом и пухлыми губами.
— Это портрет мужа, вашей почившей тетушки. — Снова влез с пояснениями полицейский. Из-за чего, сопровождающий нас нотариус неприязненно рыкнул на него. И попросил «наконец заткнуться и не лезть куда не просят». От чего полицейский насупился, и обиженно смолк.
Единственная свободная стена, та, что соприкасалась с кухней, имела совмещенный с кухонной плитой очаг, выполненный в виде небольшого камина, с фигурной чугунной решеткой, и парой кресел, расположенных прямо напротив очага. Кроме них, небольшого журнального столика и множества книг здесь ничего больше не имелось, если не считать старого потертого паласа на полу.
Во дворе, рядом с домом находился капитальный кирпичный гараж, расположенный в паре метрах от стены дома, и укрытый одной с ним крышей. Образовывая таким образом крытый проход на приусадебный участок. Открыв дверь, врезанную в ворота гаража, нотариус распахнул створки, и я увидел, стоящий там, довольно приличный «фольксваген-жук», серо-зеленого оттенка. Автомобиль конечно был слегка запылен, от долгой стоянки, но тем не менее выглядел, почти как новенький. На полках в торце гаража, лежали запасные шины, кое-какие инструменты и запчасти для автомобиля. «Куда интересно прикажете поставить 'Трабант» — Подумал я. Места для второй автомашины, не наблюдалось в принципе. А оставлять ее на улице, значило рисковать остаться без нее. Хотя теоретически, ее можно загнать под навес, между домом и гаражом. Судя по ширине прохода, она вполне туда влезет, все-равно эта та же улица.
Дав мне осмотреть все это, нотариус запер двери, и мы отправились обратно в бюро. Там я, подписал все нужные документы, и на этом, собственно все было завершено. Точнее, с этого момента, я мог пользоваться участком, домом, и всеми имеющимися в доме вещами, единственное что мне было недоступно, так это продажа дома, или его отчуждение третьему лицу, и использование автомобиля, до его переоформления в полиции. То есть фактически, меня признали наследником, но все документы должны были быть заверены в столичной конторе земель Саксонии-Анхальт, городе Магдебурге, их данные будут внесены в реестр и только после этого, я буду считаться полноправным жителем этих земель, и владельцем всего имущества.
Кроме того, оказалось, что мне в наследство перешли и два счета, в местном эмиссионном банке, один из которых на четыре тысячи марок, принадлежал «моей» тетушке, а второй ее мужу, умершему несколько ранее. Второй счет был зафиксирован на сумме в двенадцать тысяч марок, и так как, никакого иного завещания не было, то после оформления всех документов, эти счета должны были перейти в мое распоряжение. Оставалось, только дождаться прибытия пакета с документами из Магдебурга.
— Как правило, подобные действия, не превышают одной-двух недель. — Добавил нотариус, вручая мне ключи от дома. И я, поблагодарив его за заботу, поехал знакомиться с наследством более основательно.
Как выяснилось, несколько позже, тот самый полицейский, что сопровождал нас все время, являлся, каким-то дальним родственником мужа, тетушки Марии, и очень рассчитывал на наследство, которое должно было остаться от дядюшки, но вышло так, что тот помер первым, и соответственно все имущество, вначале унаследовала его жена, а после, оставила завещание на своего единственного родственника, в качестве которого сейчас выступал именно я. И это приводило Ганса Керхера, в некоторое уныние. Впрочем, чуть позже, я постарался наладить с ним некоторые отношения, прекрасно понимая, что оставлять дом без присмотра, значит подвергать его возможному риску разграбления. А если учесть богатую коллекцию, представленную в виде библиотеки, то шансы быть ограбленным растут в геометрической прогрессии. А грабить было что. Многие издания имеющиеся в библиотеке дома, мало того, что были выпущены еще в прошлом веке, так и сами издания были явно дорогими. По всему выходило, что одна эта библиотека, тянет на очень приличную сумму. И оставлять все это на произвол судьбы, было просто глупо.
Хотя по большому счету, мне на это было наплевать. Я был уверен, что рано или поздно этот дом перейдет во владение или моей нечаянной «супруги» или ее родителей. Так или иначе, воспользоваться им, в полной мере, вряд ли у меня получится. Хотя бы потому, что планы на будущее говорили скорее о том, что мне придется отправиться в Китай, и далее на Тибет. Что произойдет после того, как я выполню свое предназначение, я даже не представлял. Конечно существовала надежда, что я вернусь обратно, но могло произойти что угодно, вплоть до ссоры с женой, или же обретения нового жилища. Так что за дом, можно было особенно не беспокоиться. И в тоже время, мне было жаль его терять. Даже в сравнении с моим собственным домом, он выглядел гораздо уютнее него, несмотря на то, что представлял гораздо меньше удобств, чем мой собственный.
Ганса же, в итоге, вполне удовлетворили некоторые личные вещи покойного родственника, которые хотя и явно не подходили ему по размеру, но были с великим воодушевлением, приняты от меня в подарок. Кроме того, он забрал и портрет, своего двоюродного дядюшки, и кое-какие безделушки, принадлежащие лично ему. Следующие две недели мы плотно общались с Гансом, и в общем-то расстались если не совершеннейшими друзьями, то где-то, очень близкими знакомыми.
«Трабант» оказался настоящим сейфом на колесах. В заднем сидении, под поролоновым наполнителем, и нижней подкладкой, обнаружился плотный полиэтиленовый мешок с документами, и несколькими упаковками денег, которых впрочем было даже на первый взгляд очень немного. Скорее так, на первое время, или чтобы заполнить мешок полностью, не оставляя пустот. В дверных проемах справа и слева от водителя, оказалось оружие. Слева пара пистолетов неизвестной мне марки, позже я узнал, что это так называемый АПС — пистолет Стечкина разработанный сразу после войны, но не принятый к массовому производству, хотя и применявшийся отдельными родами войск. А справа обнаружился «Маузер» С-96. Тот самый блатной «комиссарский» пистолет, похожий на него был и у меня, и сейчас находился в оружейной комнате в подземной галерее. Правда этот пистолет имел на своей рукоятке цифру «9», что говорило о том, что это пистолет был выпущен для Германии под калибр 9×19. Под полом, обнаружился дополнительно врезанный ящик с люком со стороны салона, в котором обнаружилось три цинковых коробки с патронами. С кем собрался воевать тесть, было непонятно, но судя по количеству патронов, запасся он ими надолго. И наконец в конце салона, под инструментальным ящиком нашлась еще одна захоронка, с золотыми изделиями массой примерно граммов на пятьсот, в виде колечек, цепочек и прочей «бижутерии» похожей на ширпотреб. Если не учитывать наличие оружия, было похоже на то, что все это, взято на первое время. То есть чтобы было на что жить, пока разберутся с основным капиталом. А, то, что он наверняка имеется, я уже не сомневался.
Все это было мною извлечено, перенесено в погреб, и надежно укрыто в организованной мною нише, проделанной в одной из стен погреба, под самой нижней полкой стеллажа. Добраться туда было достаточно сложно, в погребе совершенно не чувствовалось сырости, и я надеялся, что, все это сохранится, до моего возвращения сюда. Зачем я все это делал. Да в общем-то преследовал одну единственную цель. Оставлять дом без присмотра, было чревато, а для того чтобы заставить, например, того же Ганса приглядывать за ним, требовалось чем-то подкупить его. Поэтому перед отъездом, я все-таки убедил его забрать и вещи, принадлежащие фрау Мюллер, сказав, что мне они не нужны, а ему, или его родне, наверняка пригодятся в будущем. Немцы экономная нация, а вещи были достаточно дорогие, и перешить их под собственные нужды, было не так уж и сложно. А заодно позволил во время моего отсутствия пользоваться моим «Трабантом», выписав на него доверенность у нотариуса.
