– Ничего такого, что вам не понравилось бы, – и с этими словами мужчина взял мою руку и на секунду обжёг поцелуем.

– Вы не имеете права прикасаться ко мне, – я зашипела, как ошпаренная кошка, и отскочила от мужчины.

– Скоро увидимся, графиня, – недвусмысленно попрощался инквизитор и удалился.

  Что он вообще себе позволяет? Я металась по комнате. Место поцелуя горело. Лёгкое прикосновение губ, но я всё ещё его ощущала.

Посмотрев на руку, я ахнула! На коже образовалось багровое пятно. Это ещё что?

Спустя час боль стала невыносимой, и я отправилась к целителю.

– Мастер, пожалуйста, сделайте с этим что-нибудь, – умоляла я пожилого мужчину.

– Что ты натворила? – сурово спросил целитель.

– В каком смысле «натворила»? О чём вы? Давайте отложим разговоры на потом! Сначала помогите. Моя рука словно горит, и языки пламени распространяются по телу всё сильнее и сильнее.

– Конечно, – спокойно ответил лекарь, – это естественная реакция на метку.

– Метку? – переспросила я. – Что это? Я не понимаю…

– У вас, милочка, метка инквизиции. Такую ставят преступникам. И ни один лекарь в империи не может как-либо на неё повлиять.

– Даже облегчить боль? – Я смотрела на мужчину со слезами на глазах.

– Увы. Такие отметины ставят не просто так. Их нужно заслужить. И отнюдь не добрыми намерениями. А теперь собирайтесь-ка, у меня много работы.

– Но как же так? Подождите!

Ничего не слушая, лекарь выдворил меня на улицу. А для пущей убедительности даже ставни закрыл. Наверное, боялся, что я через окно полезу.

Что же теперь делать? Боль не давала сосредоточиться. Надо узнать, что это за метка и как её можно убрать.

– Едем к Хосе, – дала я распоряжение кучеру.

– Госпожа, мы на месте, – старый рыбак тронул меня за плечо, вырывая из дум.

– Уже? Отлично, спасибо тебе. Вот, держи, – и я отсыпала пару золотых монет рыбаку.

– Спасибо вам, госпожа, вы невероятно щедры, – раскланялся старик.

Я поднялась на пристань и прошла вдоль главной дороги, а после свернула на узкую улочку. Здесь, вдали от шума и суеты центрального проспекта, работал брат. Он был гениальным учёным. Проводил расчёты, доказывал гипотезы.

Михаэль, мой младший брат, даже муху не обидит.

И тем абсурднее было его обвинение в шпионаже. Да он же за пределы империи никогда не выезжал. Какой из него шпион? Смех, да и только!

 Но это не помешало противному инквизитору обвинить брата. Одна надежда, что я доберусь до него первой.

Михаэль страстно любил наш семейный особняк в столице. Но Блеутон стал для него городом души. Здесь он творил, сидя в своей маленькой, больше похожей на чулан квартирке. Впервые побывав в ней, я ужаснулась.

И это наследник графа Джозеппе Дожже? Но брату не важны были регалии или статус. Деньги, балы и приёмы – всё это было ему совсем неважно. Он мечтал стать великим учёным, как наш дед. Войти в историю как исследователь и первооткрыватель новых элементов или формул. Что же ты открыл, Михаэль, раз сам инквизитор стал за тобой охотиться?

Я увидела знакомую дверь и постучала. Ответа не последовало. Тогда я достала запасной ключ и вошла. В доме никого. Лишь аккуратно сложённые вещи и большая исписанная формулами доска.

И где же мой брат? Если бы инквизитор нашёл его, то сразу же пришёл за мной. Иначе, зачем ему отпускать пособницу в шпионаже? Верно, чтобы выйти на моего брата. Знал ли кто, каких трудов мне стоило незаметно ускользнуть из столицы. Я ещё раз обошла всю комнату, как вдруг, на глаза мне попалась надпись на доске.

«Важны всего три вещи: мышление, окружение и истина, за которую ты готов бороться».

Когда мы с братом были маленькими, нам нравилось отставлять друг другу записочки. Со временем мы начали шифроваться всё больше, оставляя послания в самых неожиданных местах и маскируя их цитатами или стихами. Вот и сейчас на доске брата какой-то отрывок.

Я ещё раз пробежала глазами по строчкам, запоминая каждое слово. Михаэль был здесь, и он знает, что ему грозит опасность. Я подошла к доске и стёрла все надписи, что там были. Пусть эта подсказка остаётся только у меня. Ведь с наступлением ночи, тени пойдут по моему следу и могут прийти сюда.

Как только город погружался в темноту, в столице возле нашего особняка появлялись они. Сначала, подсматривали за мной затаившись. Позже наблюдали, уже совсем не скрываясь. Сумерки – преимущество инквизитора.

Вернувшись в палаццо, я застала Мэри на крыльце.

– Летти, – захлопотала женщина, – я с самого утра не могла тебя найти.

– Я вышла прогуляться.

– Но ты же ничего не ела со вчерашнего дня! – всплеснула руками женщина.

– Успокойся, Мэри, мне не пять лет, если захочу, то поём.

– Пожалуйста, попей хотя бы чай. Я беспокоюсь за тебя, будь тебе даже пятьдесят пять!

– Ладно, твоя взяла, пойдём позавтракаем.

В некоторых моментах с Мэри было проще согласиться, чем спорить. Она знала нас с Михаэлем с младенчества. Сразу после моего рождения дедушка поручил меня Мэри. Сначала она была няней, потом в нашей семье появился Михаэль, и забот у неё прибавилось. У нас были и другие гувернёры и учителя, но Мэри была с нами всегда. С рассвета до самого заката она уделяла всё своё время мне и брату.

Когда мне исполнилось восемнадцать, а Михаэлю шестнадцать, Мэри приболела. Северные ветра столицы плохо сказывались на здоровье старой няни. Мой дедушка распорядился отправить Мэри жить в наш особняк на юге. Здесь, в Блеутоне, совсем нет зимы, холодного ветра и мороза. Мягкая, тёплая погода стоит круглый год. На юге, здоровье няни улучшилось, и с разрешения деда она осталась здесь управлять особняком в наше отсутствие.

В детстве мы все вместе ездили в этот город на лето. Я бегала вдоль реки и запускала кораблики, а брат запирался на мансардном этаже с книгами и чертежами. Дед сидел в своём кабинете и писал письма. Мэри следила за мной и Михаэлем поочерёдно. Тогда ещё были живы родители. Воспоминание было таким дальним. Я помнила мамины духи и папины крепкие объятья.

– Я положу тебе лёгкий салат. Если ты не будешь есть, то похудеешь ещё больше. Кто тебя тогда возьмёт замуж? Подумают, что ты какая-то болезненная.

– Меня? Графиню с огромным приданым и именем, прославленным на всю империю?

– Ох, Летти, я всегда знала, что у тебя не будет недостатка в женихах, но нельзя допускать истощения! Ты выглядишь, словно не ела неделю!

Шесть дней, если быть точной, – хотела сказать я, но вовремя прикусила язык.

Нельзя это знать Мэри – разволнуется, а у неё сердце слабое.

Мельком я глянула в зеркало. Вид действительно измождённый. Худая невысокая девушка, с осунувшимся лицом. Светлые волосы собраны в пучок, зелёные глаза выглядят уставшими.

– Как дела в столице? Очень рада, что ты нашла время и приехала к нам. – На лице женщины появилась тёплая улыбка. – Я уж сама хотела передать тебе весточку или заехать повидаться.

– Ох, Мэри, в столице всё хорошо. Много дел с наследством, но сейчас уже легче.

– Покойный граф гордился бы вами, – и на глазах женщины заблестели слёзы.

– Ну что ты… Всё хорошо. Дедушка ушёл достойно, – я проглотила ком в горле.

Нельзя расстраивать ещё и Мэри.

– Летти, расскажи, как там наш дом? Где ты любишь проводить время? Собираешься ли замуж? – на последнем вопросе старушка лукаво блеснула глазами.

– Ох, и не начинай. – Разговоры о моём замужестве и детях были любимой тёмой Мэри.

– А что такого? Я вас нянчила с Михаэлем. Надеюсь, ещё и ваших детей вырастить.

– Возможно, однажды, – уклонилась я от ответа.

– Ты помнишь Кармен? Вы в детстве вместе играли в куклы. Она сейчас здесь. Не хочешь повидаться?

– В другой раз, в этот визит надеюсь побыть одной.

– А зря. Я встретила на днях экономку Кармен, и она рассказала преинтересную историю! Оказывается, в наших краях обитает известный на всю империю лекарь! Все графини, всё высшее общество ездит к нему и лечится!