— Нет! — трагически воскликнула Кора. — Госпожа сказала, что ничего больше не надо читать вслух, чтобы я просто принесла документы ей на стол, а она сама просмотрит.

— Ей на стол? — с сомнением спросила Кора.

— Да!

— Привезли те чудо-очки из Лидаса? — догадалась Яса. — И наставнице они подошли?

— Нет! — не меняя тона ответила Кора. — Я… я предательница!

— Что? — не поняла Яса.

— Это я виновата! — голубые глаза Коры чуть ли не слезами наполнились. — Я его пустила! Не надо было пускать, но он знаешь, какой страшный был⁈ Как посмотрел на меня, так меня словно смело, я даже не подумала, чтобы ему дорогу заступить…. надо было… хотя все равно было бы бесполезно, потому что я третий ранг, а он первый! Он бы мною просто дверь вынес! Но я все равно должна была… И он забрал госпожу!

— Что? — Яса почувствовала, что леденеет. — Так госпожи здесь нет?

Не может быть, вот же оно — яркое сияние ее ауры, совсем рядом! Или… или это другой Великий мастер? Не может быть! В Тверне всего три Великих мастера, ни один из них не может сейчас оказаться в резиденции Цапель. Кто-то, кто прибыл с императорским двором?

— Нет, госпожа здесь, но она совсем другая! — шепотом сказала Кора. — Он ее подменил! Заколдовал! Не знаю, что сделал!

— Кто «он»?.. — и тут у Ясы появилось нехорошее предчувствие. — Глава Коннах?

Кора часто закивала.

— Яса! — вдруг услышала она оклик из соседнего кабинета. — Приехала! Зайди-ка сюда.

— Сама сейчас увидишь, — сказала ей Кора.

Яса толкнула смежную дверь и вошла к мастеру-наставнице.

Удивление накрыло ее с порога.

Во-первых, Сорафия сидела на стуле за письменным столом чуть боком, как будто только пристроилась, положив ногу на ногу (видно было по складкам платья) и наклонившись вперед. Она никогда так не сидела, всегда ставила ноги параллельно и держала идеально прямую спину — иначе, по ее словам, ее мучили спазмы! Во-вторых, она, хмурясь, разглядывала какую-то бумагу. Именно разглядывала, а не притворялась — зачем ей притворяться наедине с собой?

Во-вторых, наставница выглядела странно. Очень свежей, отдохнувшей… даже, пожалуй, помолодевшей лет на десять! Или на двадцать. Морщины на лице как-то разгладились, кожа выглядела ненамного хуже, чем у самой Ясы, глаза перестали казаться запавшими. Как будто из шестидесятилетней она превратилась в сорокалетнюю! Разве что седые волосы портили картину — но вместо сложной официальной прически Сорафия зачем-то велела уложить их в очень изящную, легкомысленную косу, падающую ей на спину. Кстати, невероятно сложную косу: наметанным глазом Яса оценила, что сама она, пожалуй, не сможет такую повторить, хотя ее учили делать прически. Скрытые таланты старой Ии?

— Добрый день, девочка моя! — Сорафия вскинула на Ясу взгляд и ослепительно, ласково улыбнулась. — Хорошо выглядишь. Поладила с мужем, так?

По ее интонациям Яса немедленно поняла: Сорафия на нее уже точно не сердится, хотя подтекст «ну ты и глупенькая маленькая девочка, что бы ты без меня делала» слышен был ясно. Ну и пусть. Яса старалась снисходительно относиться к тому, что госпожа Боней считает ее юной глупышкой, несмотря на первый ранг, боевые победы и даже исцеленных пациентов. В конце концов, сама наставница действительно намного сильнее и опытнее, этого не отнять.

— Да, мастер… — пробормотала Яса. — А… тут у вас все нормально?

— Да, я задала всем дополнительной работы, — хмыкнула мастер. — Во-первых, новый образец договоров найма, который ты подготовила, не соответствует законодательству Тверна в части положения о Гильдиях, нужно будет переделать — и лучше с кем-то из Гильдии нотариусов. Попроси Тамиена заняться этим, у него хорошо получается общаться с ними на одном языке. Во-вторых, с Фейхенами дела иметь не будем — они только говорят, что им нужен постоянный лекарь, на самом деле ищут наложницу для старшего сына, я удивлена, как ты этого не поняла. В-третьих, отделку лечебницы нужно будет ускорить — чтобы успеть к моей свадьбе. Которую я планирую сыграть до середины осени.

— Что⁈ — Яса охнула.

— Ты считаешь, что не в моем возрасте думать о замужестве? — дразнящим тоном спросила Сорафия Боней, выпрямляя спину и убирая за ухо выбившуюся прядку волос. — Что я больше не могу заинтересовать мужчину? Или могу — но лишь своим политическим капиталом?

— Н-нет… — пробормотала Яса. — Вы отлично выглядите… и… вы видите⁈

— Да, — весело сказала мастер. — Ко мне вернулось зрение. И здоровье. Спина больше не болит. Как видишь!

— Я должен вас осмотреть! Немедленно! Как это случилось?

Это, конечно, сказала не Яса. Это сказал Иэр, который как-то умудрился подойти к ней сзади, что она его не заметила.

Яса поглядела на мужа. Его лицо заострилось, глаза хищно блестели — ни дать ни взять, боец перед схваткой.

— Пожалуйста, — сказала Сорафия. — Хоть сейчас.

Дальше Яса наблюдала за тем, как ее муж осматривает мастера-наставницу — очень вежливо, очень уважительно, очень профессионально, но очень тщательно! Лекари-оиянцы обычно не разглядывают тела людей во всех деталях, разве что щупают пульс и рассматривают мочу. Некоторые, самые умелые, также могут послушать легкие с помощью специальной трубки. Однако под влиянием госпожи Боней и ее знаний, почерпнутых из таинственных древних хроник Цапель, Иэррей изменил своим принципам и теперь порой даже просил пациенток раздеться. С мастером Боней он, однако, ограничился тем, что очень вежливо осведомился, не могла бы она расстегнуть верх платья, чтобы ему удобнее было прослушать ее грудь. Что госпожа Боней с улыбкой и сделала, пошутив, что, мол, теперь она будет это делать только в присутствии Ясы, чтобы та не подумала лишнего.

Иэр шутку, конечно, проигнорировал. Яса уже успела узнать, что он с трудом воспринимает юмор и старается по возможности на него не реагировать, чтобы не показать неправильную реакцию. Она даже неприязненно подумала в адрес госпожи: зачем издевается над беднягой Иэром, знает же, что ему приходится на десять раз обдумывать любую фразу, которая может показаться юмором! Впрочем, Яса знала, что если высказать претензию вслух, госпожа, скорее всего, с улыбкой ответит: «Ему полезно».

— Поразительно, — наконец сказал Иэррей. — Вы не просто выглядите отдохнувшей. К вам как будто вернулась молодость. И многие повреждения вашего тела… их будто не было!

— Так и есть, — согласилась Сорафия.

— Как это вышло?

— Я могу рассказать вам механизм, — пожала плечами наставница. — Но не смогу пока объяснить, что послужило толчком к началу изменений. Это тайна. Даже от вас, Иэр, извините. Могу только сказать, что это возможно повторить для другого человека… но цена очень высока, и не стоит это делать без крайней необходимости.

— Понял, — кивнул оиянец. — Так каков же механизм?

Госпожа Боней чуть улыбнулась.

— Во-первых, это работа с железами внутренней секреции…

— Одну минутку, — Иэр жестом остановил мастера-наставницу. — Милая жена, прошу, найди мне письменный прибор и бумагу, я не знаю, где здесь что лежит. Мне нужно записать.

Следующие минут сорок госпожа вещала, Иэр записывала, а Яса безуспешно пыталась если не запомнить, то хотя бы уследить за объяснениями, понимая едва ли каждое третье слово!

Замороченная, она тогда так и не спросила, за кого же госпожа Боней выходит замуж. Впрочем, догадаться было нетрудно. Позднее служанка Ия посвятила ее в ту часть истории, которая прошла мимо нее.

— … Человек этот, не знаю, мальчик сказать ли, мужчина ли… Явился вечером, ворвался к госпоже, когда я ее уже к ужину переодевала. Потащил куда-то, говорит, за город поедем! Ну, думаю, куда за город, к Коннахам что ли повез? Мыслимо — в такую-то даль без предупреждения! Нет, говорит, поближе. Но все-таки одела госпожу поприличнее, на кухне сказала корзинку им собрать с едой — а то госпожа-то не поела. Я так и думала, что они вечером не вернутся-то, где уж, ворота через час закрылись или через два! Но все-таки ждала. Ночь прошла, утро прошло, их нет… Я все белье, все чулки госпожи перечинила, и говорю себе к окну не подходить — но все равно то мимо пройдешь, то занавеску поправишь… И тут пожалуйста! В возке опять, и у госпожи-то эта коса выпендрежная, видят боги, ух там и накручено, ух и навязано, кто ж так косы-то вяжет? Смеется, шутит, танцует — и глаза-то зрячие! Ходит, как молодая. Схватила меня, закружила, в обе щеки расцеловала. Говорит, замуж выхожу. Я — за этого-то вашего, бесстыдного⁈ Она смеется: мол, тоже скажешь, что я слишком стара, а он слишком молод? Ничего, говорит, он вырастет, а я помолодею… Так и сказала! «Помолодею», говорит! Нет, говорю, а только, говорю: вы вдвоем уезжали, вдвоем вернулись, в лесу ночевали… это он вам косу-то плел? Где это видано, чтобы мужчина женщине прическу делал⁈ Как есть бесстыдство!