– Если ты не оставишь меня в покое, я привлеку тебя за домогательство, – сухо сообщаю этой истеричке.

– Что-о? – Ее и без того выразительные глаза становятся огромными. – Да что вы себе…

Все выходит из-под контроля и сильно выбивает меня из колеи. Как так можно? Он ведет себя, словно сам является ребенком, а точнее, упрямым подростком.

«Не хочу. Не буду. Ничего не знаю. Это не я».

Отвратительная безответственность. Еще и смеется вместе со своим дружком. Будь ситуация другой, я бы даже не стала дальше разговаривать, но речь идет о судьбе ребенка, а значит, надо найти способ повлиять на этого недотепу.

Отхожу в сторону и звоню жениху, возможно, у него будут идеи, как это сделать. Виталя редко отвечает быстро, но ведь хоть где-то мне должно сегодня повезти, правда?

– Поль, я еду на совещание, если что-то срочное, говори быстрее, – просит он.

– Да-да, конечно, я быстро, – торопливо отвечаю, как никогда радуясь его спокойному тону. – Метелин не хочет нам помогать. Он не признает наличие дочери и не желает ничего подписывать.

– Поль, – вздыхает жених, – разве ты не знаешь, как решаются такие вопросы? Он кто? Рядовой опер в регионе, зарплаты там далеки от столичных, а хорошо кушать хочется всем. Предложи ему денег.

– Сколько? – Хлопаю себя ладонью по лбу.

И как я сама не догадалась?

– Не знаю. Начни со ста тысяч и торгуйся, но не переходи адекватные пределы, – инструктирует Виталий.

– Р-рублей? – прорывается у меня дурацкое «р», и на том конце повисает неприятная тишина.

Жениху не нравится, когда я картавлю, это не подходит для его политической кампании. Именно поэтому я занимаюсь с логопедом, и у меня даже получается говорить правильно, но, когда нервничаю, картавость возвращается непроизвольно. Становится неловко перед женихом.

– Рублей, конечно, – твердо говорит он. – Все, Полина, я отключаюсь, у меня дела. Разбирайся с Метелиным. Вечером расскажешь.

– Ладно, – вздыхаю, опустив голову и руку с телефоном. Смотрю, на пустое парковочное место, откуда успела уехать главная причина моих проблем.

Так и придется ехать к нему домой. Кто бы знал, как не хочется… Сначала позавтракаю в ближайшем кафе.

Оплачиваю счет и вызываю такси на адрес, найденный Виталиком. Пока едем, сначала разглядываю город, но экскурсия никак не отвлекает меня от тяжелых мыслей. Листаю старые фотографии в телефоне. Какая Тося все же шкодная. Ладони в краске и отпечатки ее ладошек на белых обоях, а моська такая счастливая, что и ругать мы ее с Наташей тогда не стали. Разрисовали обои в детской вместе. Не помню, когда до того случая, да и после него, я позволяла себе так веселиться, ведь нужно быть взрослой и ответственной в отличие от этого… чтоб его, Метелина!

Нахожу его квартиру и настойчиво давлю на кнопку дверного звонка. Кирилл распахивает дверь, и я, опешив от его внешнего вида, каменею. Голый! Мало того, что этот монстр безответственный, он еще и раздетый. Да как он… как он смеет вообще?!

Подтянутый, мягко говоря. Пресс даже на вид кажется стальным. От пупка вниз идет темная дорожка волос, а там…

Боже…

Я чувствую, как щеки пылают от неловкости, а этот гад захлопывает дверь прямо перед моим носом. Разворачиваюсь, прислоняюсь к ней спиной и стучу каблуком, в глубине души даже надеясь, что выйдет кто-то из соседей. Может быть, тогда Кириллу станет стыдно.

– Откройте сейчас же. Мне очень нужно, чтобы мы с вами оформили документы. Девочке нужна нормальная семья. – Мой голос дрожит от обиды и отчаяния. За Тосю очень обидно. Какой же кошмарный отец ей достался!

– Разбирайся с этим без меня, – отзывается глухой голос с другой стороны.

– Я не могу без тебя… Без вас, – тут же исправляюсь. – Кирилл Юрьевич, так ведь нельзя. Тося еще маленькая, она привыкла к дому, а сейчас ей приходится жить с чужими людьми, а я пытаюсь ей помочь. Неужели у вас совсем нет… Ай! – Сначала я проваливаюсь будто в черную дыру и ударяюсь о твердые грудные мышцы, а затем меня сжимают крепкие руки, но тут же отпускают, и я больше не падаю.

– Если ты не оставишь меня в покое, я привлеку тебя за домогательство, – сухо сообщает он. Моя челюсть в этот момент готова удариться о порог его квартиры.

Какого лешего он так со мной разговаривает? Я ему что, девочка легкого поведения? Конечно, он ведь привык именно к таким. У него на лице все написано. Только мне наплевать. Пусть подпишет все, что мне нужно, и я исчезну из его жизни навсегда. Клянусь.

– Что-о? – вместо бурного потока возмущенных мыслей вырывается из моего приоткрытого рта. – Да что вы себе… – Он делает медленный, опасный шаг ко мне. – Метелин! – вскрикиваю, вжимаясь лопатками в дверь. – Метелин, прекратите так себя вести. Речь идет о вашем ребенке, – повторяю в который раз за последние несколько часов.

Его рука проскальзывает мимо меня и щелкает внутренним замком, запирая нас в квартире.

– А одежды у вас совсем нет? – отвожу взгляд от его стального пресса и замечаю страшный бардак вокруг нас. Внутри поднимается неприятное ощущение тревоги и появляется острое желание разложить все на свои места, но я тут точно не в качестве его личной уборщицы.

– Ты слишком много от меня требуешь. – Он складывает мощные руки на груди.

– Вы правы, – сдаюсь я. – Извините, – решаю, что это будет правильно. – Кирилл, я бы не беспокоила вас, если бы не…

– Это я уже понял, – бесцеремонно перебивает он. – Кто такая Наташа?

– Моя лучшая подруга. Она…

– Пройди на кухню, я сейчас приду, и мы там поговорим, – снова перебивает он.

Хам, но я глотаю столь бесцеремонное поведение, надеясь, что он все же отправился за одеждой. Да и главное, чтобы был результат, остальное я переживу.

– И разуться не забудь! – кричит Кирилл из комнаты, в которой успел скрыться.

Приоткрыв рот, с ужасом смотрю на пол, покрытый мусором, землей из цветочного горшка и еще непонятно чем, но раз хозяин попросил, снимаю туфли и слышу его насмешку все из той же комнаты:

– Я пошутил.

Резко выдохнув, сжимаю кулаки, отряхиваю ступни и прохожу на кухню.

Ровно до этого момента мне казалось, что в этой квартире меня уже ничего не удивит, но прямо передо мной расположился современный высокий холодильник, обмотанный настоящей железной цепью с крупными звеньями, запертый на навесной замок.

Вот же, принесла нелегкая!

Несколько раз отжимаюсь, чтобы перевести напряжение в другую часть тела, быстро умываюсь и натягиваю домашние штаны. Футболку игнорирую намеренно, много чести.

Выхожу из комнаты и прохожу на кухню. Царапкина стоит у столешницы, сложив руки на груди, и нервно кусает губы. Непослушная прядь светлых волос снова падает ей на глаза, заслоняя очки, и она дергает головой, откидывая волосы в сторону.

– Итак, Наташа, – напоминаю я, появляясь на кухне.

– Футболки у вас кончились? – Ее сочные губы вытягиваются в линию.

– Вообще-то дома я привык ходить голым… – тяну резинку штанов вниз, а глаза Царапкиной смешно округляются.

– Я поняла, не надо!

Довольно хмыкаю, выбираю самую чистую чашку из стоящих в раковине, ставлю в кофемашину и включаю ее.

– Вы будете пить из грязной чашки? – Бровь девушки надменно изгибается.

– Не такая уж и грязная, – пожимаю плечами.

Полина снисходительно закатывает глаза, а я продолжаю издеваться.

– Хочешь, и тебе сварю?

– Нет, спасибо.

Вижу, как ее передергивает, и широко усмехаюсь.

– Зачем вам замок? – кивает она на холодильник.

– Чтобы никакая зверюга не пролезла, – шепчу ей доверительно. – И не сожрала мои пельмени.

– Очень смешно, – морщится девушка, не веря моим словам, а я не собираюсь ее переубеждать.

Где-то в глубине квартиры слышится шорох, но я не обращаю внимания. Захочет – сам придет.

– Давай уже к делу, – забираю свой кофе и сажусь за стол.