Всё это было так стремительно, и мой разговор про поездку застал Аню врасплох. Для неё я придумал свою легенду, что убываю на спортивные сборы в Саратов. С одной стороны, лето, и можно было её с собой взять; с другой – зачем лишние переживания и волнения на первом своём задании? Пусть будет той, к кому я хочу непременно вернуться. Восемнадцать утомительных часов в поезде – и вот я вышел из прохладного полумрака вокзала в разомкнувшееся передо мной пространство города. Воздух ещё пахнул ночной сыростью, но уже грелся под робким солнцем – оно только-только поднималось над крышами, золотя верхушки деревьев.

Саратов-1 встретил меня привычной суетой: таксисты, лениво переговаривающиеся у своих машин; бабушки с сумками на колёсиках, спешащие на первый автобус; запах свежей выпечки из вокзальной столовой. Где-то вдалеке гудел гудок проходящего состава, и этот звук, будто эхо из другого мира, растворялся в утреннем воздухе.

Я прогулялся через площадь мимо памятника Дзержинскому, задумчиво смотрящего поверх голов и указывающего на город, или просящего что-то глубокомысленно поднятой вверх правой ладонью. Где-то впереди, за поворотом, слышался скрежет приближающегося трамвая. Город просыпался неспешно, по-субботнему – без рабочей спешки, но с лёгким оживлением.

Я задержал взгляд на высоком здании вокзала – краснокирпичном, с часами на фасаде. Стрелки показывали без десяти десять. Внутри ещё горели жёлтые лампы, отбрасывая тени на усталые лица пассажиров, но для меня Саратов уже начинался здесь, на площади, где пахло асфальтом, тополиным пухом и чем-то неуловимо волжским – свежестью, ветром, простором.

Вокруг площади заворачивал красно-белый троллейбус, вставая у второго такого же, но с другой цифрой над кабиной. Меня должны были встретить, но встретить в одиннадцать, на стадионе «Локомотив». Почему бы не встретить меня раньше и на вокзале? Почему бы не дать мне адрес, куда приехать? Вопросы, на которые я не мог себе ответить, и не спеша, никуда не торопясь, пошёл на стадион. Вход внутрь был грациозен, словно перенесённая из Римской империи тройная арка, расположившаяся между четырёх белых колонн, за которой виднелись трибуны, а чуть дальше – зелёные холмы. Такое ощущение, что сам Саратов стоял в низине этих холмов. Вот туда бы можно было пригласить Аню, чтобы наслаждаться городом с высоты. Однако я сюда приехал не видами любоваться. С этими мыслями я прошёл под центральными воротами арки, над которыми красными буквами было написано: «Стадион Локомотив стадион» – видимо, для тех, кто с первого раза не понимает, что входит на стадион. И для пущей крутости сверху добавили лепнину с буквой «Л», тоже окрашенной в красный цвет.

На мне был мой синий костюм, через плечо – сумка, в которой было самое важное: паспорт, пропуск в Ворон, синяя дзюдога с красным поясом и борцовская обувь; там же лежал ключ от комнаты и кошелёк с деньгами. Тут на стадионе были люди: бегали атлеты вокруг футбольного поля, но на самом поле – никого, никого и на трибунах.

Зелень и пение птиц, топанье спортсменов по дорожкам и заливающее всё вокруг солнце умиротворяло, и я уже решил пристроиться на какую-нибудь трибуну, как сквозь щебетание птиц услышал за ближайшими лестницами скамеек сдавленные стоны и удары, сопровождавшие их. Природное любопытство взяло верх, и я зашёл за ближайшую трибуну.

Мне открылась картина маслом: трое пинают одного, уже лежачего.

Прежний Саша окликнул бы их и потребовал отстать от избиваемого. А я просто подбежал к группке и, схватив самого крупного за шиворот, дёрнул в сторону, чтобы одним ударом по обеим ногам выбить человека из равновесия, шмякнув того об прессованную землю.

– Ты чё, ссука?! – прошипел один из тройки, замечая меня первым и махнув в мою сторону кулаком, слегка задевая меня по лицу, и тут же схлопотал две боковых пощёчины слева и справа, рухнув на землю.

А третий, попятившись, резко развернулся и рванул наутёк. А следом за ним, сначала на четвереньках, а потом и на своих двоих, рванули от меня двое лежачих:

– Мы тебя запомнили, попадись нам! Тула, в следующий раз вообще убьём! – крикнули мне вслед, и я сделал вид, что собираюсь за ними, как те ускорились, скрываясь между кустарников.

Я не общался с нападавшими ‒ не видел смысла. Я просто ситуативно нёс добро незнакомому мне человеку по кличке Тула.

– Дружище, ты живой там? – спросил я, поднимая брошенную сумку.

– Живой, – выхаркнул кровь под ноги.

– Ну и хорошо, – проговорил я, собираясь уходить.

– Слушай, ты чё, откуда сам? – спросили мня вслед.

– Издалека, – ответил я. – Больше не попадайся тем, кого больше.

– Да он один был, позвал поговорить за трибуны, а я же спортсмен, я ж не сыкло! А тут их еще двое.

Я повернулся. Худощавый, черноволосый паренёк в палёном адидасе, лет шестнадцати, вставал, отряхиваясь; на лице с острым подбородком – ссадины, на руках тоже, как и на прямом длинном носу и оттопыренных ушах.

– Со слов «я ж спортсмен» обычно начинаются самые интересные истории, – улыбнулся я.

– А чё у тебя значок разрядника? По какому? – спросил меня паренёк.

– Классика, – ответил я.

– Я Игорь, Тулой кличут, – пролепетал парень, протягивая мне руку.

– Тогда я Саша Ворон, – шутя, назвал я свой город.

– Чё, сам откуда, Саш? – спросил он.

– А что, видно, что неместный? – спросил я и ответил: – Из Воронежа.

– А… я тоже занимаюсь, клуб дзюдо «Спартак» в Техникуме железнодорожного транспорта!

– Хороший клуб? – спросил я.

– Тренер реальный, с понятиями мужик.

– Как-нибудь зайду к вам побороться. Пустят? – снова спросил я.

– А ты скажи, что друг Тулы – пустят. Ладно, я потопал, эти уроды помяли, чёт думаю, я сегодня отзанимался уже. Ты бы тоже отсюда шёл, не ровен час – толпой придут, – предостерег меня Тула.

– Ладно. Кружочек почёта сделаю и пойду, – улыбнулся я. Мы ещё раз пожали руки, и он, хромая, поковылял в сторону арки.

Отлично, день только начался, а я уже молодец! Паренька спас от более серьёзных травм. А вот бегать я не собирался, а планировал занять место, на котором меня должен был встретить специальный человек, о котором говорили Игорь и Одиннадцатый.

Я выбрал место на средней трибуне, подставив лицо теплеющему солнцу. Внизу жизнь стадиона набирала оборот. Группа спортсменов сменилась: теперь по дорожке бежали девушки-легкоатлетки. Стройные, загорелые, в синих трико и белых майках с эмблемой «Локомотив». Их движения были отточенными и легкими, словно они не бежали, а летели над красной гаревой дорожкой, ритмично взбивая её крошку кроссовками. Длинные волосы, собранные в хвосты или косы, колыхались в такт бегу. Солнце высвечивало капельки пота на лбах и шеях. Это было красиво и… мирно. Совсем не то, что драка за трибунами несколько минут назад. Я ловил взглядом их мелькающие фигуры, пытаясь отвлечься от осознания, что контакта придётся еще подождать.

Спортсменки завершили круг, перешли на шаг, смеясь и переговариваясь, их дыхание ровное, несмотря на нагрузку. Одна из них, самая высокая, с каштановой косой до пояса, случайно подняла глаза на трибуны и на мгновение встретилась со мной взглядом. Я машинально кивнул, чувствуя лёгкую неловкость в чужом городе, где меня никто не знает. Просто взгляд. Пусть знает, что она привлекательна, и несёт это знание с собой как знамя. И чтоб ни одна сволочь не смогла поколебать её уверенность. Так и становятся чемпионами!

Именно в этот момент от входа, не спеша, словно прогуливаясь, двинулась тень. Не спортсмен – мужчина в сером пиджаке, с аккуратным портфелем в руке. Он шел поодаль от дорожек, его взгляд методично скользил по трибунам. Направление его движения изменилось – он шел прямо ко мне.

Сердце екнуло. Вот и встреча.

Мужчина поднялся по ступеням, не проявляя ни удивления, ни спешки. Лет сорок пять, лицо скуластое, с глубокими носогубными складками и внимательными, немного усталыми глазами. Волосы коротко стрижены, с проседью. Он остановился на ступеньку ниже, его тень легла на мои ноги.