«Ирония судьбы» — подумал Джон. — «Спастись после взрыва здесь и погибнуть от взрыва Генератора»…

Олбрайт не желал составить компанию погибшим американцам. Едва ли нелюди расслабились и потеряли бдительность. Возможно, они всегда начеку и перед лицом очевидной угрозы тут же схватятся за оружие.

Через почерневшую от гари шлюзовую дверь разведчики покинули машинное отделение и попали в длинный узкий рукав, ведущий куда-то вглубь отсека.

Уже оказались у почерневшей от гари шлюзовой двери, уже оказались в холодном серо-зелёном коридоре. Тут приходилось смотреть, чтоб не зацепиться за расползшиеся, ветвящиеся, поврежденные кабеля и трубы, и они замедлили шаг. В глубине корабля царил сумрак, такой спокойный, пугающий.

Тишина внутри дредноута была ненастоящей. Стоило разведчикам замереть, как они услышали, как огромный стальной корпус стонет под тяжестью льда — металл сжимался от холода, издавая звуки, похожие на далекие выстрелы или приглушенные вскрики.

Хэнс, шедший вторым, коснулся плеча Олбрайта и указал фонарем на стену. В неверном свете луча они увидели небрежные мазки чего-то темного на серо-зеленой краске. Это были не следы копоти. Следы пальцев, длинные полосы, оставленные кем-то, кто отчаянно пытался удержаться, пока его тащили по коридору.

— Джон… — одними губами прошептал Хэнс, и его голос дрогнул. — Этот запах… я понял. Это запах старой крови и гнилого мяса. Они не просто живут здесь. Они устроили здесь бойню.

Олбрайт лишь крепче сжал рукоять револьвера. Его взгляд был прикован к повороту коридора, откуда потянуло слабым, едва заметным теплом. Это тепло казалось здесь чужеродным, почти кощунственным.

— Приготовься, — едва слышно выдохнул Джон, снимая кольт с предохранителя. — Похоже, мы приближаемся к их обеденному залу.

В таких местах обычно обитают жирные заразные крысы. Олбрайт видел полчища этих существ в портовых доках и грязных трущобах больших городов. Но услышать знакомый противный писк в глубине промерзшего дредноута было не менее удивительно, чем найти здесь выживших.

— Они жили тут всё это время, — тихо проворчал Хэнс.

— О ком ты? — спросил Джон, провожая взглядом уродливого грызуна, проскочившего у самого ботинка.

— О крысах. Не передохли же они от холода.

— Ты хочешь сказать…

— Именно. Думаю, их завезли сюда еще с первыми грузами, как незваных пассажиров. Но как они умудрились выжить здесь столько времени?

— Наверняка сказать нельзя, но… чем они питались, мы теперь знаем, — мрачно отозвался Джон.

Хэнс вопросительно взглянул на него:

— Они ведь больше не люди, Джон? Те, кто там, впереди?

— Это печальное зрелище, — кивнул Олбрайт, огибая свисающую с потолка паровую трубу. — Хотя, признаться, дикари в тропиках порой казались мне куда более жуткими созданиями.

Хэнс ухмыльнулся, пытаясь разрядить обстановку:

— Вспомнил те «веселые каникулы» на Соломоновых островах?

— Доводилось бывать на Самоа, — ответил Джон. — Капитан Лестерн как раз набирал там рекрутов для плантаций и любезно согласился подкинуть меня до Штатов. Чёрт бы его подрал…

— И как, туземцы приняли вас с распростертыми объятиями?

— Ещё бы! С этими ребятами никогда нельзя знать наверняка, что у них на уме, — проворчал Олбрайт. — Оказалось, они давно нападали на торговые яхты. Подплывали на мирных пирогах, а на дне прятали «снайдеровские» ружья.

— Даже боюсь представить, сколько белых бедолаг они успели пустить на жаркое до твоего прибытия. Здорово же тебе тогда досталось.

— Ладно, — твердо заявил Джон, проверяя револьвер. — Я буду по-настоящему счастлив, только когда мы уберемся из этого склепа.

— Тут я с тобой спорить не стану, — шепнул Хэнс, прислушиваясь к звукам впереди.

Далее разведчики продвигались бесшумно, опасаясь обнаружить себя раньше времени. Достигнув конца коридора, они замерли у приоткрытого шлюза и заглянули внутрь.

Зрелище, представшее их глазам, казалось вырванным из худших кошмаров и безжалостно перенесенным в явь.

В центре огромного зала, некогда служившего жилым отсеком для сотен поселенцев, теперь возвышалась самодельная железная печь. Она чудовищно чадила, покрыв потолок пластами жирной копоти. Подле неё возились заросшие, покрытые грязью люди. Один из них швырнул в топку лопату угля и со скрежетом захлопнул чугунную дверцу.

Олбрайт почувствовал, как по спине пробежал ледяной холод.

Чуть в стороне, в неверном свете пламени, тощий мужчина небрежно орудовал длинным ножом. Разведчики всмотрелись в темноту и содрогнулись от отвращения. Каннибал деловито разделывал тело подростка: перерезав сухожилия, он с натугой и жуткой, бессмысленной улыбкой отделил руку от туловища. Рядом на полу лежали ещё двое. Один не шевелился, второй — всё еще живой — слабо извивался и дергался в быстро расплывающейся луже тёмной крови.

В стороне, у привинченной к полу стальной опоры, были прикованы другие пленники. Они сидели на ледяном настиле, с замиранием сердца наблюдая за тошнотворной сценой. Трое каннибалов мерзко подшучивали над ними, время от времени пиная несчастных тяжелыми сапогами. Никто не сопротивлялся. Страх, словно холодная липкая грязь, облепил их лица, сковал движения и заткнул глотки.

Невозможно было поверить, что эти существа когда-то звались людьми; сейчас в них было больше от демонов, чем от добропорядочных граждан.

— Бабу не троньте, — бросил рябой, не отрываясь от разделки тела.

Голос его звучал вяло, без тени эмоций. Он говорил совершенно равнодушно, но здоровяк, только что пнувший одного из пленных, послушно отступил от девушки.

— Верно, — осклабился он. — Одна она у нас, киса, осталась. Молоденькая… рыженькая… Ну что, стерва, сдюжишь нас всех? Не хнычь, паскуда! Будешь жить долго и горячо, я тебе обещаю!

— У нас нет ни малейшего шанса, Джон, — прошептал Хэнс, когда человек, извивавшийся в луже крови, наконец затих. — Их слишком много. Начнется перестрелка — и нам конец.

Каждый из извергов был вооружен старым револьвером, а рябой держал при себе новенький винчестер. Вокруг раскинулось открытое пространство палубы — на случай боя здесь даже негде было укрыться.

— Это точно, — едва слышно поддакнул Олбрайт.

Джон смотрел на происходящее, гадая, правильное ли решение он принял. Как поступил бы Биф? Вернулся бы в город за подкреплением или сразу ринулся в бой? Потеряет ли он драгоценное время или совершит безрассудство?

Олбрайт тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Сейчас он не мог позволить себе сомневаться. Он обязан завладеть ядрами…

— …чего бы это ни стоило, — прошептал он.

— Чего бы это ни стоило, — эхом отозвался Хэнс, словно читая мысли друга.

И прежде чем Джон успел что-то добавить, Хэнс со скрипом распахнул шлюз, открыто выходя под свет чадящей печи и привлекая к себе внимание каннибалов.

Интерлюдия

Пять лет назад

Где-то на Аляске

В тот день Олбрайт проснулся с ясным сознанием и твердой решимостью довести задуманное до конца.

Дрова давно истлели, еда и вода закончились. Эта охотничья хижина, затерянная в глухом лесу, служила ему убежищем несколько дней, а теперь грозила стать последним пристанищем.

Джон прогнал страх, сунул блокнот в заплечный мешок к вещам, отобранным у мертвеца, и распахнул дверь. Сжав в руке револьвер, он шагнул в морозный воздух — угрюмый и решительный.

Стая немедленно поднялась с насиженных мест. Волки начали медленно обходить дом, разделяясь на группы и не сводя глаз с человека, который заставил их так долго ждать. Голодные звери предкушали момент, когда смогут вцепиться клыками в теплую плоть, рвать её когтями и терзать, принося мучительную боль.

На лице Олбрайта появилась яростная ухмылка — он словно посылал зверям безмолвное проклятие. Он едва успел развернуться, когда на него кинулась ревущая, зубастая пасть.