Спасения тут не было. Это была всего лишь отсрочка. Но в моей голове, помимо паники, вдруг пронеслась ещё одна ясная мысль — чужая мысль, пойманная в том самом шёпоте:

…Он… здесь…

Они не просто искали еду. Они искали именно меня!

Я рванул к заветному прямоугольнику. Окно было небольшим, рама прогнившей, но оно означало спасение. Я резко дёрнул ручку — не поддавалась. Заклинило. Сзади из главной комнаты донеслось рычание и звук ломающейся мебели.

«Опять я паникую!» – пронеслось в голове. Я отшатнулся и со всей дури выбил окно ногой. С треском и грохотом стёкла осыпались. Я не стал проверять, высоко ли, просто нырнул головой вперёд во тьму.

Приземлился я, к счастью, на какую-то кучу прошлогодних листьев и мягкой грязи, неудачно перекувырнулся (ибо кувыркаться с ношой на спине невозможно) и, не оглядываясь, рванул в чащу. Ветки хлестали по лицу, цеплялись за рюкзак, но я бежал, не разбирая дороги, подчиняясь одному инстинкту — бежать сломя голову, оставляя позади протяжный, яростный рык. А в голове тем временем пронеслась волна:

…Бегство… Преследовать…

Я бежал, пока в лёгких не стало жечь, а ноги не превратились в свинцовые колоды. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет. Я огляделся и, не увидев никого, снял рюкзак и рухнул за большой разлапистый куст, вжавшись в землю, и судорожно глотал воздух, пытаясь не выдать себя кашлем.

Тишина. Только моё собственное тяжёлое дыхание и звон в ушах. Я лежал, прислушиваясь, несколько минут. Ни шагов, ни хруста веток. Кажется, я оторвался.

«Фух… жив… пока что…» – мысленно выдохнул я и рискнул высунуть голову из-за куста, чтобы посмотреть в сторону, откуда прибежал.

Ничего не двигалось. Никаких звуков. Может, они потеряли мой след? Или… им неинтересно бегать за добычей?

И тут холодный кружок металла упёрся мне в затылок.

Я застыл. Все внутренности сжались в один маленький, испуганный комок. Медленно, очень медленно я попытался повернуть голову.

– Не шевелись, – произнёс низкий, спокойный голос без тени эмоций. – Руки от рюкзака. Медленно!

Я осторожно отнял руки, поднял их в знак капитуляции.

– Встань и не оборачивайся.

Я подчинился, поднимаясь на дрожащих ногах. Пистолет не отрывался от виска.

– Кто ты? – спросил голос. В нём не было ни любопытства, ни злобы.

«Очередной, блин, любитель этого вопроса, – промелькнула в голове идиотская мысль. – Если я скажу — кто Я — он меня точно застрелит! Хотя нет. Сначала посмеётся, а потом застрелит! Нельзя ничего говорить ему!»

– Я-я-я, я-я-я… – выдавливал я, заикаясь. – Я… Я не м-м-монстр!

– Это смотря с какой стороны посмотреть! – голос прозвучал с лёгкой, едва уловимой усмешкой. – Идёшь туда, куда скажу. Шаг в сторону — и твои мозги будут последними, что ты увидишь в этой жизни. Понял?

– А как я их увижу, если они будут уже снаружи меня? – задал я дебильный вопрос, причём не заикаясь!

– Что?

– Что?

– Ты шутить вздумал?!

– Ни капли, просто интересно!

– Идём!

Я лишь кивнул, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Но тут я решил, что нужно пролить небольшой свет на факт того, что я сейчас больше не пленник, а еда.

– За мной монстры охотятся! Я был в избушке и…

– Сразу видно, что оружия нет!

– Почему ты так думаешь?

– Чаще всего, как ты говоришь, монстры не нападают на тех, у кого есть оружие, — они его чуют! А ты для них лёгкая мишень! Если они вообще есть! А то, может, ты один из них?

– Я разве похож на монстра?

– Никогда не знаешь — монстр перед тобой или человек!

Пистолет на мгновение отошёл от виска, и я почувствовал лёгкий толчок в спину, указывающий направление. Далее я взял рюкзак и повесил его на плечо.

– Пошёл!

«Ну вот, – подумал я, бредя в неизвестность под дулом пистолета. – Из огня да в полымя. Из объятий монстров — в лапы к какому-то… кому? Человеку? Короче, ладно — дебилу! Настоящее попаданческое везение!»

И самый главный вопрос был теперь даже не «куда меня ведут?», а «кто этот тип?». Похоже, моё путешествие по этому миру только начинается, и начинается оно с плена.

Я поплёлся, чувствуя, как взгляд незнакомца просверливает мне спину насквозь. Мы шли молча. Вернее, молчал он. Я же бубнил про себя, перебирая все возможные варианты развития событий.

«Так, варианты: первый — он добрый, ведёт меня в свой лагерь, там меня будут допрашивать с пристрастием, а потом сжалятся и заставят мыть полы за еду. Второй — он злой, и когда я… когда меня допросят, то пристрелят как монстра. Третий вариант — он один из тех безумных воинов-лаборантов, и меня будут препарировать, изучая, из какой вселенной я прибыл. Четвёртый — он одиночка, мародёр. Тогда всё просто: снимет с меня рюкзак, куртку, штаны… Э-э-э, нет, штаны я, пожалуй, не отдам! А потом пристрелит для верности и снимет штаны. Урод!»

Мы углублялись в лес. Мой провожатый, судя по лёгкости, с которой он двигался, знал эти тропы как свои пять пальцев. Я же спотыкался о каждый корень.

– Слушай, – не выдержал я и пяти минут после старта. – А долго ещё идти? А то у меня, понимаешь, ноги болят, спина ноет… Шум в ушах! От усталости!

Он не ответил. Только пистолет сзади слегка надавил в знак того, что мне следует помолчать.

– Ладно, ладно, – вздохнул я. – Молчу как рыба. Хотя нет, рыбы булькают. Они ведь булькают? Кстати, ты слышал про пердящих селёдок? Ладно! Я буду молчать как… как этот вот пень. Или как твоё чувство юмора!

Я успел подумать, что сейчас он всё-таки выстрелит, но нет. Только услышал за спиной короткий, едва слышный выдох. То ли раздражения, то ли разочарования.

Впереди показался склон, ведущий вниз, в небольшую лощину, скрытую от посторонних глаз. И там, среди деревьев, я разглядел блёклый свет. Не электрический, а скорее тусклый, дрожащий — свет керосиновой лампы или факела.

– Стой, – скомандовал мой конвоир.

Я остановился как вкопанный. Он постучал в ладоши — два коротких и один сильный сигнала. Из-за деревьев вышла фигура в таком же поношенном камуфляже, с автоматом на груди.

– Кого привёл? – спросил приятный женский голос.

– Нашёл тут недалеко, – ответил мой провожатый. – Говорит, от заброшенной избы бежал и за ним монстры гнались. Представь, это же сколько бежать надо и с какой скоростью? Пятнадцать-то километров! Выглядит он как штатский. Паникует и заикается. Но иногда прёт отборная дурь.

– Я не дурью прусь! – возмутился я, оборачиваясь. – Это у меня такая защитная реакция! Когда страшно, я либо заикаюсь, либо несу чушь!

– Он из этих? – поинтересовалась она.

– Да ты что, обезумела?! – обиделся я и обозлился. – Я, если что, не из ЭТИХ!

В свете факела, который держала девушка, я наконец разглядел провожатого: высокий, сутулый, блондинистый, хоть и голова скрыта тенью от капюшона, но виден был крупный подбородок и шрам на щеке. Лицо худющее. Глаза смотрели устало и оценивающе. Девушка же была темноволосой, с красивой фигурой, и с весьма объёмной буферной зной, личико было милым.

– Вооружён? – спросила она.

– Только языком, – хмыкнул провожатый. – И тот подвешен криво. Нужно разобраться с тем, кто он, прежде чем вести к нашим!

Меня мягко, но настойчиво подтолкнули вперёд, к источнику света. Мы подошли к хорошо замаскированной землянке — её вход был прикрыт брезентом и сеткой с опавшими листьями.

«Ну что ж, – подумал я, переступая порог. – Хоть посмотрю, как живут настоящие выживальщики в этом весёлом мире. Главное, чтобы на ужин я не был главным блюдом!»

Мы вошли внутрь. Воздух пах дымом, землёй и варёной тушёнкой. Девушка уселась на какой-то сколоченный кривой табурет и выдала:

– Меня зовут Диана, а тебя?