— Ты на какого-то гандона променяла меня. У него хотя бы член больше моего?

Я реву навзрыд. Что он со мной делает? Что ему от меня нужно? Почему меня никто не ищет.

— Ненавижу тебя, сука! — пощечина обжигает щеку огнем. Я не сразу понимаю, что Федя ударил меня. В ушах стоит звон, лицо пылает от удара. Ужас окатывает меня с головы до ног.

Федя замахивается еще раз меня ударить, но я вскакиваю со стула и успеваю со всей силы дать ему ногой между ног. Заскулив от боли, Федя падает на колени и хватается за пах. Его красные глаза лезут из орбит.

— Суууукааааа.

Это мой шанс. Я подаюсь в сторону выхода из комнаты, но и двух шагов сделать не успеваю, как Федор хватает меня за лодыжку и тянет на себя. Я падаю на пол, а из-за того, что руки связаны за спиной, не могу смягчить падение. Я больно бьюсь головой. Из глаз искры летят, во рту стремительно разливается металлический привкус крови.

— Далеко собралась? — рычит. — Я еще не закончил. Сейчас я...

Федя не успевает договорить, потому что во входную дверь раздается мощный удар. Такой сильный, что стены затряслись.

— Какого хуя...

— Федор, открой немедленно! — доносится из подъезда голос моего папы. — Мы знаем, что Нина у тебя!

Еще один мощный удар по двери, как будто ее кувалдой выбивают. И еще удар.

— Блядь, сука, — задергался Федя. Вскочил на ноги, следом поднял рывком меня.

— А ну давай быстро в шкаф залезай и даже не смей пикнуть, поняла меня?

И еще один мощный удар. Хлипкие петли не выдерживают, и дверь падает. В следующую секунду в квартиру врывается Антон с топором в руке, а за ним мой папа.

Глава 35. Лучшее завершение сумасшедшего дня

Антон со всей силы бьет Федю кулаком в челюсть. Тот отшатывается на несколько шагов назад, но удерживает равновесие. С громким рыком хочет наброситься на Антона, но мой фиктивный муж снова бьет его кулаком по лицу. На этот раз Федор падает на пол, и тогда Антон дает ему ногой под дых. Федя скрючивается и скулит от боли.

— Ниночка, ты в порядке? — спрашивает папа. Увидев мой заклееный рот, он сдирает скотч.

— Ай! — вскрикиваю от боли, но тут же беру себя в руки. — Папа, пожалуйста, освободи мои руки. Там на столе ножницы.

— Да-да, сейчас.

— Антон, пожалуйста, остановись! — кричу, когда фиктивный муж еще раз замахивается ударить Федю ногой. — Антон, стой! Если ты его случайно убьешь, то в тюрьму сядешь ты, а не он!

В этот момент папа освобождает мне запястья, и я бросаюсь Антону на шею.

— Пожалуйста, хватит, прошу тебя, — меня затрясло рыданиями.

Тело Антона каменное, дышит свирепо. На полу воет и истекает кровью Федя. Я слышу краем уха, как папа звонит в полицию и скорую.

— Антон, я прошу тебя, — рыдаю, крепка держа его в объятиях.

Антон медленно расслабляется в моих руках. Отбрасывает в сторону топор и обнимает меня.

— Нина, что он с тобой сделал? — голос Антона надламывается. — Скажи честно.

— Со мной все в порядке! Правда! Он только дал мне пощечину. А еще я сильно упала и ударилась головой. А в остальном со мной все хорошо.

Антон берет мое лицо в ладони и придирчиво оглядывает. Он аж трясется весь, пока выискивает во мне следы насилия.

— Нина, он точно...

Я мотаю головой, предупреждая вопрос Антона.

— Он не трогал меня. Честно.

С облегчением выдохнув, Антон снова крепко прижимает меня к себе. В его объятиях я чувствую себя самой защищенной на свете. Слезы не то счастья, не то грусти бегут из глаз, промокая насквозь футболку моего мужа.

— Какой же ты упырь, — обращается к Феде папа. По звукам понимаю, что он пнул его ногой, потому что Федя снова заскулил. — За решеткой тебе самое место. Идиота кусок.

Через несколько минут в квартиру врывается наряд полиции. Следом за ними врачи скорой помощи. Мне несколько раз приходится рассказывать о случившемся: сначала полицейским о похищении, а затем врачам о травме головы. К слову, голова раскалывается так, будто по ней били молотком.

У полиции нет сомнений, кого увозить в участок. А вот врачи мечутся между мной и Федей, не зная, кому оказывать первую помощь. Потому что Антон знатно покалечил Федора. Как минимум, выбил ему три зуба.

— Надо ехать в травму, делать рентген. Скорее всего, перелом ребер, — сообщает врач, ощупывая Федю.

— Девушка, проедемте с нами в участок. — Обращается ко мне полицейский. — Надо, чтобы вы написали заявление о похищении.

— Мы все же похитителя отвезем в больницу, — вставляет врач. — Потом заберете его к себе в участок.

— Наш сотрудник с вами поедет, а то еще сбежит.

— Да, без проблем.

Федю поднимают под руки и уводят из квартиры. По дороге он кряхтит и матерится на чем свет стоит. А мне надо ехать в участок и писать заявление на Федю. Если честно, я мертвецки устала, у меня раскалывается голова и больше всего я мечтаю встретиться с кроватью и подушкой. Мне бы тоже не мешало поехать в травмпункт, но скорая почему-то отдала предпочтение Федору. Хотя жертва тут я.

Но заявление написать все же нужно. Мы садимся в папин внедорожник и едем вслед за автомобилем полиции. Папа уже лет пятнадцать как не пьет самогонку, поэтому трезв и находится за рулем. А мы с Антоном на заднем сиденье. Я уютно устроилась на груди у фиктивного мужа, а он обнимает меня обеими руками и горячо дышит мне в макушку. Потом я чувствую, как Антон едва ощутимо целует мои волосы. В его руках так тепло. Так хорошо. А еще я безумно счастлива, что Антон и папа успели вовремя. Даже думать не хочу, что Федя мог бы со мной сотворить. Не знаю, сами они вычислили мое местоположение или Макс помог. Потом спрошу. Сейчас это не важно. Главное — я спасена и в безопасности.

В отделение полиции мы проводим целый час. На месте выясняется, что для написания заявления нужен мой паспорт, а у меня его с собой, естественно, нет. Папа едет за ним домой. Потом я пишу официальное заявление в полицию на Федора за то, что он меня похитил и силой удерживал. Закончив с заявлением, я долго думаю, сообщать ли полицейским об угнанном автомобиле. С одной стороны, это меня не касается. А с другой, у человека машину украли. В нашей области у людей зарплаты очень низкие, на одну машину десять лет копят. И если ее угоняют, это становится настоящей трагедией для всей семьи.

— Он еще при мне по телефону разговаривал, — все же рассказываю полиции. — Обсуждали продажу какого-то угнанного автомобиля.

— Угнанного автомобиля? — заинтересовывается полицейский.

— Да. Он решал по телефону с приятелем, что с ней делать: красить и продавать или разобрать на запчасти.

— А еще подробности есть? Марка машины? Вообще, у нас в области в последнее время участились угоны машин.

— Нет, марку не знаю. Федя называл ее просто «тачка».

— Хорошо, спасибо. Займемся.

Мы выходим из отделения полиции и наконец-то едем домой. Уже глубокая ночь. Мама на нервах не спит, сидит на лавочке во дворе. Вокруг следы вечеринки в виде пустых бутылок и грязной посуды. Обычно мама сразу убирает за гостями, но сегодня она перенервничала.

— Слава богу, Ниночка, — мама в слезах бросается ко мне, обнимает. — Я вся извелась. Ты точно в порядке?

— Да, мам, все хорошо, не переживай. Завтра поговорим. Я очень устала и хочу спать.

Я выскальзываю из маминых рук и захожу в дом. Там сразу направляюсь в ванную. Мне нужно смыть с себя страх, слезы и вонь Фединого багажника. Я тщательно трусь мочалкой и трижды чищу зубы, пока из десен не начинает идти кровь. Переодеваюсь в шорты и майку для сна, сушу волосы феном. Вытираю запотевшее зеркало и внимательно смотрю на свое отражение.

После Фединой пощечины щека покраснела и слегка опухла. Но, думаю, тональный крем с пудрой это спрячут. Еще немного припухла губа. Я ударила ее, когда упала на пол. Голова продолжает болеть, но уже меньше. Думаю, мне нужно просто отоспаться. Все не так уж плохо. Спасибо Антону и папе, которые успели вовремя.