Федя обсуждает какую-то машину, которую надо красить. Обсуждает долго. Затем с покраски автомобиля разговор плавно переходит на обсуждение ее продажи. Я сижу как на иголках. Меня не покидают мысли о побеге. И только злые взгляды Феди в мою сторону заставляют меня сидеть на месте. Да, я не привязана к стулу, но руки-то за спиной стянуты скотчем. Далеко я со связанными руками не убегу. Даже входную дверь не смогу открыть. К тому же Федя закрыл ее на ключ, а его спрятал в свой карман.

Поговорив по телефону, Федя сбрасывает вызов и следом кому-то звонит. Далее еще минут на пятнадцать начинается обсуждение все той же машины. Только теперь звучат новые данные. Оказывается, это угнанная машина, которая в розыске. Теперь Федя обсуждает, что ее лучше не красить и продавать, а разобрать на запчасти И продать их по отдельности. Я правильно понимаю, что Федя вот этим занимается? Угоном машин и их перепродажей? Господи, мамочки... Так он и есть настоящий преступник. Теперь понятно, почему никто из родни не знает толком, чем Федя зарабатывает себе на жизнь.

Обсуждение судьбы угнанной машины продолжается, наверное, полчаса. Ну или это мне кажется, что минуты тянутся так медленно. За это время я перебрала все возможные варианты побега, но учитывая связанные за спиной руки и закрытую на ключ входную дверь, кроме прыжка с разбега в окно пятого этажа больше ничего не осталось.

Наконец-то Федя заканчивает разговор и засовывает телефон обратно в карман.

— Только попробуй ляпнуть кому-нибудь о том, что сейчас слышала, — грозно предупреждает. Это предупреждение придает мне оптимизма. Раз Федя боится, что я кому-то сболтну, значит, не собирается меня убивать.

Я больше не могу держать тряпку во рту, поэтому склоняюсь к ногам, зажимаю торчащий изо рта край коленями и вынимаю кляп. Делаю несколько глубоких вдохов.

— Федя, развяжи меня немедленно, — шиплю на него. — И тогда я точно никому ничего не расскажу. Я поеду домой, а ты продолжай заниматься тем, чем занимаешься.

— Нет, Нина, ты будешь меня слушать! В наших отношениях всегда говорила только ты!! А я и слова вставить не мог. Теперь говорить буду я.

— Не смей снова засовывать мне в рот эту тряпку!

Федя подходит к письменному столу, выдвигает первый ящик и достает скотч с ножницами.

— Что ты задумал? — отшатываюсь назад, когда он подходит ко мне.

Федя отрезает кусок скотча и заклеивает мне рот.

— Ты будешь молчать и слушать меня, — рычит.

Федя кидает скотч с ножницами на стол и становится напротив меня, скрестив руки на груди.

— Ты всегда только и делала, что говорила. На всех наших свиданиях не затыкалась, а я, как болванчик, слушал тебя и кивал. Все эти твои рассказы о поездках на олимпиады, на море с родителями, в Москву, — поднимает вверх указательный палец. — Ты постоянно говорила только о себе и никогда не говорила о нас или обо мне.

Федя грозно расхаживает туда-сюда. Из-за количества выпитой самогонки он немного неустойчив на ногах, но я знаю: это только так кажется. Он нес меня на себе и ни разу не споткнулся. Так что не стоит даже пытаться сбежать, он вмиг скрутит меня. Пожалуй, наилучший вариант в моей ситуации — выслушать Федю. Кажется, ему нужно выговориться. Накипело у парня. На психолога денег нет, в церковь на исповедь не ходит, а внутри оно копится-копится, поэтому нужно куда-то выплеснуть. Будет выплескивать на меня.

Кстати, странно, что у Феди нет денег на психолога, учитывая то, чем он занимается. Или угон машин — это не очень прибыль бизнес? Делаю глубокий вдох через нос. Надеюсь, Макс меня не подведет...

— Ты принимала решения, которые касались нас двоих, но со мной не советовалась. Взять хотя бы твой переезд в Москву. Ты просто поставила меня перед фактом, что собираешься поступать в институт в столице. Ты не спрашивала моего мнения, не спрашивала, согласен ли я. Ты все решила за нас двоих! А я, между прочим, был против твоего отъезда. Но тебе было плевать. Ты меня ни во что не ставила!

Федя заводится. Агрессии в его голосе становится больше, с каждым словом в воздух летит слюна. Я сильнее вжимаюсь в стул. Пьяный агрессивный Федя непредсказуем. Он может так разойтись, что начнет крушить мебель и бить окна.

— Я мужчина, — бьет себя в грудь. — Я не пустое место, поняла?

Испуганно киваю. Мне больше нравилось, когда Федя расхаживал из угла в угол. А сейчас он смотрит своими пьяными и налитыми кровью глазами ровно на меня. По позвоночнику ползет липкий страх.

— Ты ни во что меня не ставила! Ты меня не уважала! Ты не считалась с моими чувствами!

Федя постепенно надвигается на меня. Я сжимаюсь в комок. К стулу я не привязана, так что могу вскочить на ноги, но со связанными сзади руками все равно далеко не убегу, так что пока не рискую еще больше злить Федю.

— А я мужик, — снова бьет себя в грудь. — Меня надо уважать!

Я не знаю, как мне себя вести. Смотреть на Федю? Или виновато потупить голову? Заплакать, чтобы он подумал, будто я раскаиваюсь? На всякий случай опускаю голову вниз. Просто от Феди еще так самогонкой несет, что меня мутить начинает.

— И тогда, когда ты увидела меня с Анькой, ты же даже поговорить со мной не захотела. Вообще слушать меня не стала. Опять все сама за нас решила. Я, по-твоему, пустое место?

Вот сейчас Федя ждет от меня какой-то реакции. Отрицательно качаю головой. Конечно, нет, Феденька, как ты мог подумать, что ты для меня пустое место? Да ты самый важный человек в моей жизни.

— Я хотел поговорить с тобой нормально, а ты развернулась и ушла, даже слушать не стала. Если я спал с другими бабами, это не значит, что я тебя не любил. Просто ты свалила в Москву, а я тут остался. Что мне было делать? Дрочить, что ли? Тем более девки сами на меня вешались. Анька в том числе.

Секундочку. Я правильно понимаю со слов Феди, что он изменял мне не только с Аней, но и еще с кем-то? А вот это уже интересно. Не то чтобы спустя столько лет это меня волнует, но информация все равно любопытна.

— Я ждал, что ты вернешься. Ну хотя бы позвонишь мне. А ты снова свалила в Москву и даже ни разу не вспомнила про меня! Как будто меня вообще не было. Знаешь, я потом много думал, а любила ли ты меня вообще? Потому что когда любят, все прощают.

За свой долгий монолог Федя завелся еще больше. От него теперь исходят волны агрессии и злости. Все они направлены исключительно в мою сторону. Он прожигает меня ненавидящим взглядом. Если бы мог убить одними глазами, я бы уже была мертва.

— Ты не любила меня, — бросает обвинительно. — Ты меня использовала. В школе я был самым популярным парнем, поэтому ты одурачила мне голову, чтобы отхватить себе кусок моей популярности.

Чего??? А это еще что за пьяный бред сивой кобылы?

— На тебя в школе даже не смотрел никто из нормальных пацанов. Ни сисек, ни жопы у тебя не было. А девочки знаешь, как называли тебя за глаза? Квочка. Потому что ты реально была вечно надутая, как квочка на яйцах. Сидела со своими учебниками в обнимку. Да если бы не я, на тебя бы даже не позарился никто. Скажи мне спасибо, что я вообще посмотрел в твою сторону.

Федя подошел ко мне совсем близко. Я, как смогла, отклонилась назад, но его слюни все равно до меня долетают. Я едва держусь, чтобы не разрыдаться. Я не могу больше здесь находиться с этим пьяным неадекватом и слушать его пьяный бред. Я не понимаю, что он вообще задумал. Он убьет меня после того, как выговорится?

— Смотри на меня, — рычит и хватает меня за подбородок. Фокусирует мое лицо на себе. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, ясно тебе?

Киваю в ужасе. Глаза стремительно наливаются слезами. Федя больно сдавливает мне подбородок, наверняка потом останется красный след.

— А этот упырь московский, за которого ты вышла замуж. Чем он лучше меня? Он лучше меня трахается, что ли? — еще сильнее стискивает подбородок.

Слезы хлынули из глаз. Хотела бы я сказать Феде, что понятия не имею, как Антон трахается, потому что ни разу не занималась с ним сексом, да не могу, рот заклеен скотчем.