– Проехали, Кнопка, – заключает задумчиво. Потирает ладонью покрасневшее место удара. – Пошли.

– Домой?

Голос дрожит на согласных. Зато морально уже отпустило. И паники нет. Ничего внутри нет. Кроме отражения его взгляда.

– Для возвращения домой я ещё слишком трезв. Мейер не поверит в сказку, что тебе со мной было весело.

– А мне было? – нервно смеюсь, теперь уже точно размазывая тушь под глазами. Смотрю на него и понимаю, что прав. Сказку о которой я когда-то мечтала, кроме него мне никто не подарит. И лучше действительно быть ничей… Продолжать оставаться. Чем пытаться начать с кем попало.

– Иди смой это всё, – обводит круг пальцем в воздухе, но взгляд становится привычней и мягче. Киваю и послушно пячусь назад, слыша очередное задумчивое: – А там посмотрим.

– Мила Мейер -

– Ме-й-ер…

Я проговариваю свою фамилию с придыханием только в отношении одного известного мне человека. Именно в таком варианте она звучит гармонично и правильно. В ней одновременно отражаются грубость и мягкость её обладателя. А так же резкая смена его настроения. Привычная всем. Сумасшедшая. Непредсказуемая. Марк, как грозовая туча, в эпицентре которой, в любой момент может разыграться бушующий ураган! А я всегда была той, кто очень сильно боится грозы, но именно она, непонятно чем, меня к себе манит.

Два последующих часа проходят куда более проще. Меня никто не цепляет. Мне позволяют высказываться. Мне обновляют бокал. В то время как Марк просто пьёт и держится отстранено. Капа единственный, кто поддел его за след на щеке. Остальные этично сделали вид, что ничего не заметили.

С каждым выпитым бокалом ром всё больше утяжеляет глаза. Разговоры вокруг текут более медленно. Кто-то давно зависает на нижнем танцполе. Я же, всё больше жду, когда мы поедем домой. Потому что именно в этом моменте мы ненадолго останемся только вдвоем. Ну, как минимум, в ожидании такси. Или в салоне на заднем сидении. Если Марк не оставит меня там одну и не займет место рядом с водителем.

Кажется, я замечталась и в этом. Едва не пропустила момент, когда прощаясь на выходе Мейер заявил друзьям, что дождётся приезда вызванной мне машины, а сам отправится на квартиру.

– Я не поеду домой одна, – вклиниваюсь резонно. Поздно. Он уже закончил разговор. Вызвал такси. Всё за меня решил. – Ты обещал папе, что не оставишь меня одну. А теперь я заявлюсь на порог родительского ночью одна, разя алкоголем? Марк, ты нормальный?

– Мила, сними розовые очки, – голос звучит тихо. Устало. Он не просит. Просто перебирает передо мной факты. При этом, я даже не успеваю понять. Пьян Марк или мыслит нормально? – Наш общий далеко не считает тебя святой. Он сам таким не является. Прекрасно понимает, где пропадает ночами его дочурка и чем занимается.

– Ты из-за неё, да? – стою на месте. Нервно тереблю пальцы. Это девчонка обещала, что он отправится с ней, а я… Голос заметно дрожит, но я задаю. Пусть и с заметным надрывом. – Я опять просто мешаю твоим планам?

– Да при чем тут это вообще? – искривляет линию губ. Что-то нажимает на горящем экране. – Нет. Ты всегда мешаешь моим планам и бесишь меня практически всем, что ты делаешь. Я этого никогда не скрывал. Но сейчас я просто пойду отсыпаться. От всего. У меня нет желания ехать домой и разговаривать с отцом. За последние дни этих бесед мне по горло.

– Я могу помочь? – поджимаю губы, уже и не рада тому, что спросила. Марк окидывает меня таким презрительным взглядом, что в пору сразу заткнуться.

– Ты? – усмехается звучно. – Конечно можешь.

– Чем? – влезаю ещё менее смело.

– Передвигай ноги быстрее, если решала остаться, – начинает шаг в сторону темной улицы, что лучом отходит от клуба. – Догоняй, Кнопка, – бросает не оборачиваясь. – Иначе я могу передумать.

– Birds flying high, (Птицы в вышине), – тяну себе под нос, нерешительно ступая за ним. – You know how I feel, (Вы знаете, что я чувствую). Sun in the sky, (Солнце в небесах), you know how I feel (ты знаешь, что я чувствую.)

– Что ты делаешь? – останавливается смеясь. А сам уже сбежал от меня на добрые десять- пятнадцать метров. Нагоняю быстрее, пока стоит. И стараюсь не осматриваться по сторонам. Туда, куда не доходит свет редких тусклых фонарей и образуются страшные тени.

– Ну и? – недовольно переспрашивает Марк.

– Пою, – выпаливаю замешкавшись. Стою рядом с ним, а так и подмывает взять в свою ладонь его руку. – Здесь всё незнакомо.

– А ты всё так же боишься темноты? Мил, – едва не стонет от осознания ещё одной глупости, связанной с моим именем.

– В Лондоне много темных мест, – оправдываюсь, пожимая плечами. – Я выучила наизусть практически всю английскую классику. Прохожих меньше пугает, когда девушка в темноте вдруг начинает петь знакомые им мелодии. Некоторые даже подпевают мне и улыбаются.

– Сколько же в тебе заморочек! – подытоживает и стоит не двигаясь с места. Зрачков не видно. Я не могу точно сказать злиться на меня сейчас Марк или…

– Больше чем у всех знакомых тебе девушек?

– Причем разом, – соглашается скупо. – Давай руку. Здесь твое пение наоборот, привлечет ненужное внимание и подозрение в невменяемости.

Протягиваю свою ледяную ладонь, аккуратно прикасаясь к его теплой.

– Спасибо.

– Это дорогой и тихий район, – поясняет обводя круг в воздухе пальцем. – Моя квартира в пяти минутах ходьбы.

– Хорошо. Я запомню, – киваю на автомате.

– То, где я живу? – вновь усмехается, заявляя резонно: – Не надо.

– То, что здесь безопасно ходить.

– Да. Точно, – соглашается тяжело выдыхая.

– Мне надо написать отцу. Подожди, пожалуйста, – прошу извинительно. – Надо предупредить, что мы останемся тут.

– Пиши, – улыбается, отпуская руку. Смотрю на свою освобожденную. И будто земля под ногами расходится. Пусто. Одномоментно.

Набираю сообщение, не дыша. Пишу кратко, но четко. Обещаю быть утром.

Звонок поступает практически сразу и я вынужденно нажимаю "принять", под ухмылку на лице Марка.

– Да, пап… , – выслушиваю десяток секунд бесперебойных нотаций. Марк забирает аппарат из моих рук, сообщая кратко:

– Не переживай. Отдам ей своё спальное место. Завтра будет.

Отключает. Телефон полностью. Вижу как гаснет заставка системы.

– Достал своим контролем. Пошли.

Монотонно киваю, представляя чем это выльется. Хорошо, если отец не появится в квартире с утра. Или же… Теплая ладонь вбирает мою. Всё остальное становится разом не важно. Его крепкие пальцы смыкаются вокруг моих. Пытаюсь улыбаться не так явно. Сейчас темнота совсем не пугает. И не хочется петь, чтобы отвлечься. Хочется молчать. С ним. Рядом. А ещё крепко прижаться.

– Пошли, – сподвигает или командует. – Прохладно.

Не замечаю. Джинсовка поверх майки особо не греет, а рука в его ладони начинает гореть. Пять минут. Не стараюсь запомнить, где и как он сворачивает. В крайнем: включу телефон, узнаю местоположение. Только знаю, что не стану этого делать. Марк не терпит контроля и мой телефон неспроста выключен.

Ещё несколько поворотов. Двор колодец. Кодовый замок. Дом из четырех этажей. Небольшой двор внутри с детской площадкой. Парковка на минусовом. У подъездов нет ни единого автомобиля. Светло. Фонари буквально натыканы рядом. Чисто.

Молча открывает дверь. Пропускает вперёд. Поднимаюсь вместе с ним на второй. Лестница широкая. Отпускать руку нет надобности. Но, перед дверью свою всё же освобождает. Заходит первым. Включает свет.

Держусь стеночки. Заглядываю за угол. Перед глазами открывается студия: широкая кухня и барная стойка; два кресла и проектор, направленный на окно(полотном в этом случае выступают прямые толстые шторы); у стены большая кровать, занимающая всё оставшееся пространство.

– Мрак, – констатирую, после повторного осмотра. Две двери. Одна явно ванная, другая туалет. И студия, просто комната. Без дополнительной спальни.

– Кнопка, тебя что-то смущает? – издевается весёлым голосом над моим слухом.