Мне не нужен такой,

Ты другой покажись,

Навсегда привяжись.

Солнца луч над землей,

Расстояние долой,

Только с нею заря

Ты забудь про меня.

Заметив, что я зависла над строчками, Василиса отложила манускрипт в сторону прокомментировав: — Это не то, но мы к нему потом вернемся.

Я кивнула, не став спорить — ей виднее. Но слова уж очень подозрительно похожие показались. Неспроста это. После просмотра свитков мы перешли к книгам, отобранным премудрой. Она переворачивала пожелтевшие страницы, а я, сидя рядом, поглядывала на текст. Мне было откровенно скучно, потому что моя скорость чтения сильно выше, чем у моей помощницы. Я успевала пробежать глазами по строчке, рассмотреть рисунок, запоминая детали, а Василиса едва заканчивала первую страницу. Первая книга, вторая, третья… На четвертой я не выдержала и зевнула. Потом еще и еще. А затем и вовсе уснула.

Очнулась от тычка под ребра и разочарованного вздоха премудрой. — Пусто.

Неужели мы не нашли то, что искали? Или, может быть, Василиса пропустила? Надо бы самой посмотреть эти книжки — может, я что увижу. До слуха долетела подозрительная возня у печки, шепот домовых, похожий больше на спор, а потом Феофан кубарем слетел с лежанки. Очутившись на полу, он поднялся и погрозил кулаком свесившейся с печи Микоше. Та довольно улыбалась, одержав победу.

— У-у-у, злыдня! Не радуйся, найду на тебя управу! — потирая ушибленное место, домовой подошел к кровати Яги и улегся поверх одеяла. — Съела?! — показал язык удивленной домовухе, — на шелковой перине почивать лягу.

— М-да, — вздохнула я, — наведут мне шороху эти двое.

— Не поняла, — удивленно воскликнула Василиса, — а ты где спать будешь?

— Так она дома-то не… — начал было Феофан, но осекся, понимая, что может сболтнуть лишнего.

— На каржинке я, — кивнула в сторону пристенка у печки, — не люблю на мягком.

Пожав плечами, мол, хозяин — барин, Василиса вернулась к нашей теме с перемещением. — Даже и не знаю, где еще поискать можно, — задумавшись, она побарабанила пальцами по краю столешницы, — разве что с собой бабка унесла. — Феофан, что скажешь?

Василиса повернулась к домовому, успевшему сменить позу. Перевернувшись набок, тот подпер рукой голову и насмешливо глядел на нас. — Ничего не скажу, — пробубнил в бороду вреднюга, — зачем мне старая Яга? Меня новая устраивает.

Понятно, помощи от него не жди. Микошу спрашивать бесполезно — она вообще не в курсе. Надо бы с ней поговорить и все рассказать, может, что подскажет. Но это уже без лишних ушей, то есть после ухода Василисы.

— А мне никто не хочет рассказать, что происходит? — подала голос домовуха, — имею право знать, между прочим.

— Микоша, это долгая история, давай позже? — попросила я.

А меж тем Василиса начала собираться домой. — Пора мне, Ярослава, дела, — поднялась с лавки девица, шурша длинной юбкой, — если не против, утром зайду, может, придумаю что?

Я кивнула, до завтра, и сама надеюсь в книжках отыскать зацепку на возвращение.

Проводив Василису, я не успела дойти до кровати, чтобы скинуть нахально развалившегося там Феофана, как дверь избушки снова открылась, и внутрь вошел Кощей.

— Нехорошо подарками разбрасываться, тем более такими, — укорил он меня, демонстрируя на ладони пузырек, который накануне мне подарил водяной.

Пока я удивленно хлопала глазами, Кощей прошел в центр комнаты, поставил флакон на стол и опустился на лавку. Потянул руки к горе книг, что высилась после наших посиделок с Василисой. Даже не знаю, что ему больше не понравилось — пособие по освобождению душ или переходы между мирами, он хмурился с каждым прочитанным названием.

— Тоже сбежать от меня решила? — наконец поинтересовался он, откинув от себя последнюю книгу.

— Не сбежать, а домой вернуться, — поправила я.

— А есть разница?

И чего, спрашивается, он ко мне привязался? Наоборот, радоваться должен, что будет по утрам без меня просыпаться. Сможет жить как прежде. Сильно я сомневаюсь, что он с моей предшественницей в такой же тесной связи состоял.

— Тебе же проще, не пойму, чем ты недоволен? Мару свою приведешь, — напомнила я о кикиморе, — и вообще, может, помог бы? В наших общих интересах побыстрее разобраться с этой ерундой.

Под ерундой я подразумевала всю ситуацию в целом, без какой-то конкретики. Однако Кощей воспринял на свой счет. — Вот так значит? Ерунда! — взревел он и резко вскочил с лавки, — сама разбирайся, некогда мне с ерундой возиться! — буркнув еще что-то неразборчивое, он уже направлялся на улицу, как неожиданно обернулся на пороге: — И вещи твои я тоже принес, в тереме своем оставил, чтобы тебе поутру опять в простыне не разгуливать. Вечером леший метлу тебе новую принесет, обещал. — И, приложив напоследок дверью, исчез из вида.

От удара жалобно звякнула и повалилась на пол подкова, висевшая на стене.

А я растерянно стояла, пытаясь понять, какая муха его укусила. Послышался цокот копыт, я только и успела увидеть в окно, как Мрак уносил Кощея по дороге к лесу — прочь от моей избы. Надо же, моей, подумала я, как быстро я стала домик считать своей собственностью. А еще приятно грела мысль, что Кощей опять обо мне позаботился, подарок принес, одежду нашел и подумал, что утром она мне понадобится. Про метлу договорился, хотя я вряд ли ею воспользуюсь по назначению, иному, как полы мести.

А я его обидела. Грустно стало на душе, но не догонять же его, да и бесполезно это.

Так я и смотрела Кощею вслед, пока тот не скрылся из виду.

— Такого жениха отвадила… — подал голос со своей, точнее моей, перинки Феофан.

Я повернула голову в его сторону, собираясь высказать все, что думаю про свое сватовство. Взяли моду: водяной к Ивану сватает, Феофан — Кощея мне в женихи придумал. Но меня опередила Микоша. Свесившись с печной лежанки, она возмутилась: — Ты что, ополоумел совсем, старый? Какой Кощей? Какой жених? Зачем ей костлявый?

Я даже хихикнула — можно подумать, я из него суп собираюсь варить, а не замуж идти. Костлявый мне не подходит.

— Да? Может, у тебя получше идея есть? — тут же ощетинился Феофан, — по мне так отличный вариант. Из нечисти, раз, — принялся он загибать пальцы, перечисляя достоинства кандидата, — красивый — два, заботливый и внимательный — три, а еще…

Что еще, я так и не узнала, потому что с грохотом повалилось медное блюдо с подоконника, которое я задела. А поверх него тут же плюхнулось надкушенное яблоко.

— Хватит вам спорить. Есть у меня жених, ну то есть был, — вспомнился мне Иван, не княжич, а обычный парень из моего мира. Интересно, как там сейчас дела? Наверное, ищут меня, переживают?

— Как есть? — удивленно воскликнул Феофан.

— Что значит «был»? Помер, что ли? — уточнила Микоша.

Пришлось рассказать, что я увидела накануне своего попадания сюда. Как подло поступили два самых близких мне человека. Воспоминания нахлынули так ярко, что я словно заново пережила тот момент. На душе стало грустно, понуро опустила голову и отвернулась к окну, чтобы никто не увидел слез в глазах.

— Ягодка моя, ну? Ты чего? Хочешь, давай на них порчу наведем? — спрыгнул с кровати Феофан и направился ко мне.

— Али зелье приворотное сварим? — позабыв, что мои обидчики далеко, предложила Микоша, кряхтя слезая с печи.

Оба домовых подошли одновременно с разных сторон, довольно ловко забрались на подоконник и нерешительно замерли, не зная, что им дальше делать. Сталкиваться с плачущей Ягой, очевидно, никому из них не приходилось.

По щекам катились слезы, мысль, что я больше никогда не увижу дорогих моему сердцу людей, была невыносима. Вся прежняя жизнь, привычный и понятный мир безвозвратно потеряны? Неужели я не смогу найти дорогу обратно? Даже имея в помощницах премудрую, нам не удалось отыскать зацепку. Есть надежда на Ивана Купалу — загадать желание. Но ведь еще нужно цветок папоротника найти. А это тоже не так просто, как кажется.