— Кощей, можно с тобой пойду?

Тот удивленно обернулся, что-то прикинул и кивнул, разрешая.

— Тогда и я, — вздохнул Иван тоскливо, явно не желая заходить в свой собственный дом, пока там хозяйничает проказница.

— В том нет нужды, сам управлюсь, развоплотить злого духа несложно.

— Что значит развоплотить? — зацепилась я за это слово.

Вообще, до этой минуты я как-то не очень задумывалась, что будет делать Кощей с домовухой. Накажет? Проведет воспитательную беседу? Заколдует, в конце концов? Но не развоплотит же.

— Ну да, пшик и нету, — подтвердил мои догадки Иван, — Делов-то. Одной меньше, одной больше, — пожал он плечами.

Кощей сделал шаг на ступени, а я ухватила его за рукав.

— Погоди, а что, другого способа нет? — сама не знаю почему, но мне было жаль проказницу.

Да, она, конечно, шороху навела, но ведь наверняка всему есть объяснение.

— Может, сперва с ней поговорить?

— Зачем? — нахмурился Иван, не понимая меня.

А Кощей, скрестив руки на груди, поинтересовался:

— Так кто беседовать станет? Я б Ягу попросил, так она твердит, что временно и вообще.

— Как временно? Что значит вообще? — недоумевал княжич, растерянно переводя взгляд с меня на Кощея и обратно.

Я же усиленно думала, что сказать. С одной стороны, да, Яга я так себе, только по названию. Но ведь с другой, я справилась и провела Ивана через реку, тот вернулся в здравом уме. Значит, я кое-что могу? На что-то гожусь? Заработаю себе плюсик в карму, спасу домовуху от забвения? И я решилась.

— Ладно, пойду я, — протянула так, будто делаю великое одолжение.

Кощей усмехнулся, довольно сверкнув под капюшоном глазами.

— Только одна. Чур за мной не ходить! — остановила я обоих мужчин, явно собравшихся пойти внутрь.

Очень мне не хотелось, чтобы в случае неудачи они видели мой позор. О том, что если я не справлюсь, старалась не думать.

Иван и Кощей остались дожидаться меня на крылечке, а я, выдохнув, как перед экзаменом, решительно взялась за ручку двери и, распахнув ее, оказалась внутри.

Первое, что почувствовала — неприятный запах, еле уловимый, но весьма отчетливый. Как будто что-то испортилось на кухне. Решив, что, скорее всего, так оно и есть, я приступила к осмотру дома. Походила по первому этажу, скрипя половицами, позаглядывала в комнаты, на кухню, где противный запах был сильнее всего, и мне пришлось закрыть нос рукавом. Чем дольше я находилась в тереме, тем сильнее ощущала дежавю. Я здесь была. Расположение комнат, коридоры — все мне знакомо. Как такое может быть?

Закончив с первым этажом, я направилась к лестнице, намереваясь подняться на второй. Надо было у Кощея спросить... О… Недодумав мысль, я тут же поняла, в чем дело. Это же точная копия дома Кощея! Открытие меня поразило настолько, что я замерла на месте, и, надо сказать, очень вовремя. Потому что под ноги мне тут же шлепнулся горшок с цветком, а сверху послышался разочарованный вздох. Я подняла глаза. Вредная старушка, уставившись на меня удивленно, воскликнула:

— Ты что, меня видишь?

Это открытие так ее поразило, что второй горшок, который был у нее в руках, не полетел следом за первым. Она аккуратно поставила его на пол и уперлась руками в бока.

— Ведьма? Болотница? Мавка? — перебирала она и тут же морщилась, отметая предположения.

Наконец, у нее кончились варианты, и она просто спросила:

— Чьих будешь, подруга?

Дожила, Славка, нечисть тебя подругой признает…

— Временно исполняющая обязанности Яги, — представилась я, заставляя домовуху открыть рот от изумления.

Она, словно не веря, прошлась по мне взглядом, особое внимание почему-то уделила пустым рукам, будто ожидала в них что-то увидеть, а потом вдруг громко расхохоталась.

— Яга? Ой, не могу, насмешила девка! — вытирая выступившие слезы, причитала она.

Пока та веселилась, я взбежала по ступенькам и, ухватив ее за шиворот, приподняла над полом. А что еще мне надо было с ней делать? Я понятия не имела. А вот чтобы не убежала — самое то.

— Ты пошто… Тьфу ты, набралась… Зачем, говорю, безобразничаешь? А?! — спросила я строго, словно строгий школьный учитель на переменке, — Ты хоть понимаешь, что тебе за это будет?

Смех резко прекратился, паршивка скинула кофту и, вывернувшись из моих рук, рванула по коридору в сторону спальни. Я следом, но как ни старалась, несмотря на коротенькие ножки, домовуха оказалась шустрее. Она юркнула за дверь, и, пока я возилась, открывая ее, успела забраться под кровать. А уже оттуда показала мне язык.

— Не достанешь!

И вот вроде с виду взрослая женщина, то есть, бабушка уже, а ведет себя как ребенок. Я опустилась на постель, и под моим весом заскрипели пружины. «Надо же, — удивилась я, — А у Кощея матрас из соломы», — почему-то пришло в голову.

— Давай поговорим? — вздохнув, предложила я домовухе.

Ведь за этим я и пришла. Стоит попробовать, что я теряю?

— Расскажи, что случилось? Может, помогу?

— Ты? Яга? Поможешь? — горько усмехнулась домовуха под кроватью.

Похоже, что моей предшественнице она не очень-то доверяла.

— Да уж лучше пусть Кощей развоплотит, чем такая помощь!

— Честное пионерское, я не причиню вреда. Ты же видишь, ну какая из меня Яга.

— Никакая, — презрительно фыркнула домовуха, и я вынуждена была признать ее правоту.

— То-то и оно, а снаружи ждут Иван с Кощеем, да и еще много кто. Наверняка, трепку ждут за твои дела.

Я дала две минуты на обдумывание моих слов и продолжила:

— Если обидел кто, так ты и скажи, разве ж я не пойму? А вместе решим, что делать.

Из-под кровати показалась макушка, затем голова, а через мгновение вылезла и вся домовуха. Судя по ее взгляду, ей очень хотелось мне верить, но отчего-то она сомневалась. Чтобы разрушить последние сомнения, я протянула ей руку, помогая забраться на кровать. И она, поколебавшись, приняла помощь.

Разговор получился долгим. Пару раз внизу стучали в двери, пришлось, высунувшись в окно, крикнуть, что все со мной хорошо. Кощей волновался. Домовуху и правда обидели, можно сказать, предали собственные хозяева. Съехали в новый дом, а ее не взяли с собой. Слышала она разговор хозяина с женой, мол, стара стала Микоша, ей в новом доме нет места. Опосля переезда новую заведут. А эта пусть свой век в старой избе доживает.

— Да только изба та по весне развалилась вся, крыша рухнула аккурат возле печки. Половицы прогнили все, мыши туда-сюда, как там жить? Ну я и убегла. Нашла своих, а там новая девка домовая, шустрая, веником меня погнала. Ее вины нет, она свое охраняет. А мне куда прикажешь идти? Ну я и нашла себе жилище. Да только хозяин неприветливый. Обидчивый. Что ни сделаю, все не так.

— Зачем сапоги его спрятала? — вспомнила я жалобы Ивана на проказы.

— Кто?! Я?! — от возмущения Микоша соскользнула с кровати и принялась расхаживать вдоль окна, — Да он сам их в печку запхнул, вернулся третьего дня от друга своего, лыка не вяжет. Раскидал все по горнице и на постель завалился. Я одежу-то прибрала, а вот сапог не нашла. Кто его знает, зачем он их в печь запихал?

И так она возмущалась, что не поверить ей было невозможно.

— Допустим, а зачем скотину всю выпустила? — поинтересовалась я еще одной ее проказой, — Или опять не ты?

— Я, — довольно заявила Микоша, выпятив грудь, — А чего он молочка пожалел? Подумаешь, кружку взяла. Разорался-то, тьфу. Ну я и выпустила коров, а потом смотрю — хрюшки красивые, хорошенькие. Ну и открыла загон, пущай погуляют.

Глядя на ее мстительное выражение лица, я не могла не улыбнуться.

— Хорошо, а терем зачем разукрасила? Перья, деготь, который потом вообще не отмыть, только отскабливать. Это ж ни в какие ворота.

— Это каюсь, характер у меня вредный, злопамятный. Не помню уже, на что осерчала. Сделала гадость, и отпустило меня, понимаешь?

— Хорошо, — я задумалась, вспоминая, на что еще жаловался Иван, — А девок зачем пугала?