— Хорошо, воля ваша, прикажем зарезать петуха, — растерянно сказал Кашин.

А я с удовольствием потёр руки. Пускай не индюка, но когда буду есть петуха, обязательно представлю австрийского барона.

— Господа, жду от вас предложений по тому, как мы будем бить турку. В любом случае нам необходимо разбить их на земле и на воде. Вечером жду дельных советов, — сказал я.

Поступаю безрассудно? Нужно было, как и почти любой здравомыслящий человек, согласиться на предложение австрийцев? Тем более что никто меня не осудит и не сможет обвинить в трусости, если я соглашусь на аудиенцию у австрийского императора и, в связи с этим, покину крепость.

Никто, кроме моих близких офицеров. Не нужно считать, что люди глупые и ничего не понимают. Всё они прекрасно поняли. Поняли, что во мне борется не трусость, но какой-то «государственный чинуша», который не будет вылезать из своего кабинета и только озаботиться перекладыванием бумажек. А с другой стороны всё-таки победил настоящий человек, офицер, истинный генерал, а не тот, который добился своего назначения через постель.

Обязательно станет всем известно, что я отказал австрийцам и решил остаться в крепости, которая должна была быть разгромлена османами. И никто не скажет, что Александр Лукич Норов — трус. Некоторые могут назвать меня недальновидным и, может, даже глупым человеком, но я рассчитываю, что другие мои поступки на поприще чиновника высшего ранга разубедят их в этом.

— Вечером — Военный Совет. А пока я подумаю. И принесите мне мои карандаши и бумагу. Попробую что-то начертить и прикинуть, — задумчиво говорил я, стараясь не упустить поток мыслей, который продолжал бурной рекой проникать в мою голову.

Говорят, линейные корабли пройдут в Дунай? Так это же даже отлично. Если эти корабли вдруг каким-то образом будут сильно повреждены, то русский флот сразу же становится чуточку сильнее.

К сожалению, не оттого сильнее становится, что новые корабли и офицеры с матросами прибудут на южные окраины Российской империи, а только лишь потому, что наш враг ослабнет.

В иной реальности удалось только чудом решить вопрос с турецким флотом. Турки потеряли свои лучшие корабли, когда проиграли русским балтийцам, прошедшим всю Европу и разгромившим турок под Чесмой, в Эгейском море.

Вот и определённый опыт имеется. Будем отталкиваться от того, что уже когда-то удалось нашим предкам. Ну и что-то свое поразмыслим, дабы будущим поколениям было на что опираться и преумножать знания и опыт. Ведь двигаться в своем развитии вперед — есть суть существования.

Бендеры

13 июня 1736 год.

— Ба-ба-бах! — в очередной раз крепостные орудия отправили в полет свои снаряды.

— Бух! Бух! — тут же последовали выстрелы русских мортир.

Огромные бомбы устремились к облакам. Нет… все же не к белоснежным, мерно проплывающим по небу фигурам. Бомбы, поднявшись ввысь, со свистом обрушивались на крепость, ударяя почти что в середину города.

Скученность турецких войск в Бендерах была колоссальной. Даже такая, немалого размера, крепость, не способна разместить внутри почти что семьдесят пять тысяч воинов Османской империи. И русское командование уже знало и о болезнях внутри Бендер и о том, что там крайне много раненых и даже поступил приказ умерщвлять тяжелобольных и сжигать их тела.

Страшное творилось у турков, такой немощи, такого страха и отсутствия надежды, османское воинство уже давно не испытывало. И было ли когда подобное? Особенно тяжело было на фоне того, что вот только, перед началом новой военной компании продолжающейся войны с Россией, все говорили о возрождении силы потомков Османа. И теперь…

— Есть ли ответ от турки? — спрашивал фельдмаршал Миних, гарцуя на своем скакуне, только неделю назад прибывшим из Петербурга.

— Нет, ваше высокопревосходительство, — отвечал генерал-лейтенант Фермор.

— Они беспечны. На что надеются? — удивлялся Миних.

— На то, что обменяют перемирие на русского канцлера, — сказал Виллим Виллимович Фермор.

— Говорят, что люди сильно глупеют перед смертью, но не настолько, — усмехнулся русский главнокомандующий.

Конь дернулся, будто бы не согласный с мнением нынешнего хозяина. Христофор Антонович Миних потуже натянул уздцы.

— Ну же… бироновский лазутчик! — приговаривал своему коню фельдмаршал.

Жеребец по кличке Дружка, был прислан Миниху герцогом Бироном. И это был представитель новой породы, еще не устойчивой, но вот-вот Эрнст Иоганн Бирон готовился провозгласить «русскую» породу лошадей. Единственное, что первый конезаводчик империи решил добавить в породу чего-то от того коня, что подарил Бирону Норов. Но это, как считал герцог, даст возможность для выведения еще одной породы. По крайне мере, жеребята от норовского коня родились очень интересными, перспективными.

Бирон желал примериться с Минихом. Так что подобный жест с подарком был не случайным. И у фельдмаршала уже было время осмыслить, так ли устойчива его ненависть к бывшему всесильному фавориту, или простить можно. Раз Христофор Антонович принял подарок, то и ответ очевидный.

— Позволю с вами не согласиться, господин главнокомандующий, — после паузы возразил Фермор.

Миних расширил от удивления глаза и посмотрел на генерал-лейтенанта. Во всем и всегда соглашается, а тут на те… Не согласен.

— Любопытно, — сказал фельдмаршал, направляя коня вперед.

Высокое военное русское представительство еще не осмотрело все, запланированные к осмотру, диспозиции. А время к обеду. Так что группа офицеров отправилась вперед, а Фермор, посчитав удачей, что фельдмаршал Миних решил его выслушать, стал строить из себя бывалого политика.

— Канцлер Норов нынче фигура значимая. Что станет, если его пленят турки? Государыня разгневается и пришлет реляции, кабы вызвалили ее полюбовника…

— У вас устаревшие сведения. Нынче государыня с генерал-майором Подобайловым, — опережая на пол корпуса Фермора, бросил Миних ему через плечо.

Хотел еще фельдмаршал сказать, что за Елизаветой и не поспеешь, как быстро она меняет себе полюбовников. Но посчитал подобные слова излишними.

— Норов сам решил брать Измаил. Взял его, помог нам всем. Вон, у турок уже голод начинается. Но я не знаю, как помочь канцлеру. Прорываться через Аккерман на Измаил? Оставив турок тут? — словно бы оправдывался Миних.

Главнокомандующий был в предвкушении триумфа. Он считал, что вот-вот и враг сдаться. Ну или примет такое сражение, где на голову будет разбит. Жаль, конечно, что Норов забрал к себе всех стрелков. Но как-то справлялись и без них раньше.

Так что время работало на русские войска. И фельдмаршал нарадоваться не мог, что и санитарных потерь почти и не было. То ли из-за мер, которые когда-то Норов прописал, то ли потому что стоять на месте в оборудованном лагере, с нормальной питьевой водой, да еще и с постоянным снабжением — это ли не сказка. Вот так вести войны Миних был готов.

Понятно, что продвигаться нужно. Но цели военной компании этого года — выйти на границу с Дунаем и выбить турку из Молдавии и Бессарабии. Желательно, конечно, еще из Валахии османов погнать, но это уже казалось слишком сказочной идеей.

— Ласси ко мне! — потребовал через некоторое время размышлений Миних.

— Господин командующий! — уже через несколько минут фельдмаршал Ласси был рядом с командующим.

Еще раз поразмыслив, фельдмаршал все же приказал.

— Заберете корпус левофланговый и направляйтесь к Аккерману. Задача — блокировать его и оказать поддержку генерал-аншефу Норову, — повелел Миних.

— Будет сделано, господин фельдмаршал, — сказал Ласси.

А Миних только выдохнул. Незримое соперничество и явная недоговоренность между двумя фельдмаршалами Российской империи имела место быть. У Ласси даже, можно так сказать, была своя «партия» при ставке командующего. И послать второго фельдмаршала некуда было, ну если только не по матушке.