— Дядя Ян, а костюм мягкий?

— Можно потрогать?

— А зубы болят?

— Ты теперь как они?

Маленькая девочка дёрнула его за рукав лессита:

— Ой, какой скользкий! И тёплый!

— А лекарства какие? — поинтересовалась одна из женщин.

— Разные, — ответил Ян. — Антибиотики, от температуры, от боли…

— Антибиотики?! — ахнули сразу несколько голосов. — Настоящие?

— Да блин, открывайте уже ящик! — не выдержала Марта. — Языками чешем, а посмотреть боимся!

— Да, давайтя! — поддержал китаец. — Очень интересна!

Толпа разрывалась между любопытством и страхом. Перед ними стоял странный ящик, а рядом человек в костюме ненавистных эйкоров.

Ян отошёл к привычному месту у стены и сел, облокотившись спиной о холодный кирпич. Китаец пристроился рядом.

Остальные тут же бросились к контейнеру, но никто не знал как его открыть. Внимательно всё осмотрев, Виктор наконец обнаружил кнопку и нажал на неё. Толпа ахнула.

— Мясо! — закричал кто-то. — Консервы! Настоящие!

— А здесь крупы! Рис! Гречка!

— Боже мой, сколько всего!

Дети тут же нырнули в самую гущу и через минуту выскочили с воплями и коробкой разноцветных леденцов:

— Конфеты! Смотрите, конфеты!

— Не лезьте! — заорал подошедший Николай Петрович, завхоз общины. — Руками не трогать! Всё должно быть учтено!

Он начал отгонять любопытных, а потом и вовсе уселся с бумагой и огрызком самодельного карандаша, методично переписывая содержимое.

— Николай Петрович! — подбежала к нему женщина с заплаканными глазами. — Там антибиотики есть? У Серёжки температура третий день не спадает!

— Есть, Вера, есть! — кивнул завхоз. — Только всё по порядку, без паники!

Ян смотрел на эту суету молча. Ему нравилось видеть на лицах людей радость и облегчение. Пусть Федя и ему подобные называют его предателем. Но Вера с больным сыном, дети с леденцами, старики, которые наконец-то поедят мяса — они не считают его таким.

— Янь, — тихо сказал китаец, — ты правильна сделаль. Вишь, как люди рада?

— Рады, — машинально поправил Ян.

— Да, рада, — улыбнулся китаец. — Ты добрая человек. А Федя… Федя дура. Он завтра припальзёт, когда голодная будет.

— Приползёт, — снова мягко поправил Ян.

— Да-да, припальзёт. — А ты долга с ними будеть?

— Месяц.

— Ого. Долга. А чо там делать будеть?

Ян пожал плечами.

— Рассказывать истории. О том, как мы жили раньше.

— Интересна им, — кивнул китаец. — Они же не знаят, как мы до них жила. Можат, хотять панять.

— Всё они знают, — вздохнул Ян. — Даже больше, чем мы. Но им нужен живой человек с его эмоциями. Изучают они нас.

— Изучають? — нахмурился китаец. — Как живатных?

— Примерно. Хотят понять, как мы чувствуем, почему поступаем нелогично. Для них это загадка.

— А-а, — протянул китаец. — Они умнае, но холодная. Как машини.

— Точно как машины. Только красивые.

— И ты им будяшь рассказывать прявду?

— Правду, — поправил Ян. — Да, буду. А что мне скрывать?

Китаец замолчал, наблюдая, как люди разбирают припасы, но потом спросил:

— Страшна тебе с ними?

— Сначала было. А теперь… привык. Они не злые, просто другие. Как мы для муравьёв — не злые, но равнодушные.

— А эта девачка? Красивая, что приходила?

— Лулет. Она… не знаю. Вроде добрая. Но всё равно изучает меня как экспонат.

— Может, ей интересна? Не как учёной, а как… как женщина?

Ян усмехнулся.

— Китаец, ты романтик. Она эйкор, а я — человек. Мы для них что дикари для цивилизованных людей.

— Но ты красивая стал! И здоровая! — возразил китаец. — Может, теперь…

— Теперь я просто ухоженный дикарь, — прервал его Ян. — Не больше.

Дверь скрипнула, и показался Федя. Окинув злым взглядом суету у контейнера, он с кислой мордой уставился на них.

— А, Федь! — усмехнулся Ян. — Там, кстати, сигареты есть. Настоящие.

Федя вздрогнул, потому что курил как паровоз, но в последние месяцы обходился чем придется. Его глаза вспыхнули, и он даже сделал шаг вперед, но вовремя остановился.

— Да пошли вы! — рявкнул и сплюнул. — Подачки ваши! Предатель! — буркнул Федя себе под нос и захлопнул дверь.

— Припалзёт, — философски заметил китаец. — К вечеру обязательна припалзёт.

— Сто процентов, — согласился Ян.

Китаец хмыкнул.

— Интересна, сколька таких гордых найдёться? Голод — он гордость быстра съедает.

— Да уже к ужину большинство передумает, — Ян смотрел, как Николай Петрович методично раскладывает припасы. — Принципы принципами, а жрать хочется.

* * *

Лулет удобно устроилась в кресле у окна гостиной. Изображение приблизилось, и лица людей из общины стали видны так четко, словно они стояли рядом.

— Ну и цирк, — пробормотала она, наблюдая за толпой у контейнера.

«Дэвис, ты видишь это?» — мысленно обратилась она к коллеге.

«Вижу. Мы все смотрим. Реакция точно по модели — раскол пятьдесят на пятьдесят».

«А этот Федя — просто классика, — вмешалась Элара. — Гордость против инстинктов. Любопытно, что победит».

Лулет усмехнулась, наблюдая, как Федя сражается сам с собой. Глаза горят при виде сигарет, но принципы не пускают.

«Ян хорошо его знает, — заметила она. — Предсказал реакцию с точностью до секунды».

Ян в это время сидел у стены и спокойно беседовал с китайцем. Усталый, но довольный, что помог людям.

«Обратите внимание на мимику Феди, — заметила Лулет. — Когда услышал про сигареты… Чистая наркомания».

«У них полно зависимостей, — откликнулся ещё один голос. — Никотин, алкоголь, даже от сахара бывает ломка».

«И эмоциональные, — добавила Лулет, глядя на женщину с антибиотиками».

«Завтра продолжишь?» — поинтересовался Дэвис.

«Конечно. Мне в самом деле интересно, как он рассказывает».

«А он не заподозрит наше присутствие?»

Лулет покачала головой, продолжая наблюдать за Яном. Тот что-то оживленно рассказывал китайцу. Было видно, что он расслабился и рад, что оказался дома.

«Откуда ему знать? Люди не представляют наших возможностей». Она помолчала, потом добавила: «Он считает, что мы просто беседуем. Обычный обмен — его воспоминания на наши блага».

«Судя по поведению, он вполне доволен сделкой», — заметила Элара.

«Конечно доволен. Месяц в тепле и сытости вместо полуголодного существования», — Лулет проследила взглядом за детьми, радостно разбирающими леденцы. — «Он прагматик. Понимает, что такой шанс больше не выпадет».

«И тебя не смущает, что он не догадывается о том, что мы слушаем?» — спросил Дэвис.

Лулет задумалась. Смущает ли? Ян рассказывал о Кире, и боль в его глазах была настоящей. А она записывала каждую эмоцию для анализа.

«Немного смущает», — призналась она. — «Он интересный собеседник. Умный, несмотря на примитивное образование. И честный в своих рассказах».

«Но работа есть работа», — напомнил Дэвис.

«Да. И завтра он продолжит, не подозревая, что его слушает целая группа исследователей», — Лулет вздохнула. — «Надеюсь, данные того стоят».

«А если он узнает?»

Лулет пожала плечами, слушая, как Ян поправляет китайца в произношении.

«Разозлится. Но ничего не сможет сделать. Контракт есть контракт».

Ян поднялся и начал прощаться с людьми. Китаец тоже встал, что-то сказал ему и с улыбкой похлопал по плечу.

— Возвращается, — сообщила Лулет коллегам.

Обойдя толпу у контейнера, Ян помахал рукой Николаю Петровичу и что-то крикнул детям. Те засмеялись, замахали в ответ. Марта оторвалась от разбора припасов и подошла к нему.

Лулет прибавила звук.

— Спасибо, Ян, — благодарила Марта. — Правильно сделал. Не обращай внимания на дураков.

— Ничего, — ответил Ян. — Через месяц вернусь.

— А если не отпустят?

— Отпустят. Я им за месяц ещё надоем.

Он попрощался с остальными и зашагал в сторону леса, туда, где над дорогой завис силтор.