А после, когда я обернулся, налив в ладони новую порцию масла, я увидел их, ее ягодицы — округлые, сочные, идеальной формы, призывно выделяющиеся на глазах.

У меня перехватило дыхание. Я просто тупо замер, не в силах оторвать взгляд, чувствуя, как кровь с грохотом приливает к паху. Прошло несколько секунд тягостного молчания, пока мой взгляд против воли скользил вниз.

Тонкая шелковая лента ее трусиков терялась между ягодиц, и там, где ткань слегка скрутилась, угадывался соблазнительный контур — тот самый, заветный, желанный, скрывающийся в глубине её попки.

— Все нормально? — ее голос прозвучал приглушенно, из-под руки. — Ты не прикроешь… меня?

Я вздрогнул, словно ошпаренный.

— Да… да, конечно, — я сглотнул ком в горле и, стараясь не смотреть, набросил полотенце, прикрыв ягодицы, но оставив открытой зону поясницы. — Извини… задумался просто.

— О чем? — она спросила с хитринкой в голосе, слегка повернув голову, и я увидел уголок ее улыбки.

О твоей рукописи, пока смотрел на твою задницу, дорогая моя писательница, — пронеслось в голове. — О том, как ты описала сцену, где массажист входит в клиентку через «черный ход». И о том, как чертовски соблазнительно, наверное, выглядит этот самый «черный ход»…

— Так… — буркнул я, сжимая флакон с маслом так, что костяшки побелели. — Приступаем к спине.

Мля, а может, я смогу случайно увидеть её анус? Хоть немного? Хоть на секундочку? Надо только…

— Плечи… — попросила она, выбивая меня из фантазий. — Ужасно устали. От компьютера и от нервов.

Я встал у изголовья и положил ладони ей на плечи.

И вновь убедился.

Ее тело было иным — не таким, как у фигуристок, не высеченным из мрамора и стали. Оно было мягким, податливым, по-женственному округлым. Под тонкой бархатистой кожей трапеции были забиты знакомыми узлами стресса и усталости, но сама плоть уступала под моими пальцами, как теплый воск.

Она застонала глубже, когда я большими пальцами прошелся вдоль ее позвоночника, разминая паравертебральные зоны. Я усилил давление, работая основанием ладони, чувствуя, как напряженные мышцы медленно, нехотя, но поддаются, отпуская многодневное напряжение.

Она запрокинула голову, обнажив уязвимое горло, и беззвучно шептала что-то, когда я находил особенно болезненные точки, вжимаясь в них с упорством, рожденным отчаянием и желанием сделать хоть что-то правильно.

Вот он, единственный тип женщин, с которыми у меня, похоже, получается иметь дело, — горько мелькнула мысль. — Лежащие и безмолвные.

Но безмолвной Света была лишь на словах. Всё ее будто тело кричало.

Мой взгляд, предательский и неукротимый, снова и снова соскальзывал с ее спины вниз, к тому месту, где полотенце, наброшенное на ягодицы, лежало неровно, подчеркивая, а не скрывая их соблазнительную, пышную форму. Они были идеально округлыми, двумя упругими полусферами, которые, казалось, дышали в такт ее участившемуся дыханию. Каждая моя работающая мышца на ее спине отзывалась мелкой дрожью в этой соблазнительной плоти.

А по бокам, из-под ее собственного веса, выпирали мягкие, расплющенные бока ее груди, растекавшиеся по столу двумя соблазнительными лужами плоти. Это зрелище было даже более интимным, чем если бы она лежала на спине. И мое воображение, отравленное прочитанной рукописью, тут же нарисовало яркую, похабную картинку.

Мои большие пальцы, будто против моей воли, поползли от ее поясницы вниз, к верхнему краю полотенца, к началу той самой ложбинки. Жар, исходящий от ее тела, был почти осязаем. И тут мои пальцы замерли в сантиметре от той самой грани.

Затем, собрав всю свою волю в кулак, я медленно, почти с болью, убрал руки, ощущая, как они дрожат от напряжения и нерешительности. Стыд обжег мне щеки.

— На сегодня… думаю, хватит, — прошептал я, и голос мой сорвался на хрип. — Мышцы… уже неплохо проработаны. Дальше… лучше не рисковать.

Света медленно открыла глаза и повернула голову, чтобы посмотреть на меня.

— Спасибо, Алексей, — сказала она тихо, поднимаясь и присаживаясь на край кушетки. Ее щеки пылали румянцем, а на лице отражалась довольная расслабленность. — Ты… профессионал. И такой… чуткий.

Сказав это, она опомнилась и прикрылась полотенцем, но её движения не были резкими, и я всласть успел насмотреться.

— Не за что, — кивнул я, и, не в силах выдержать ее взгляд, чувствуя, как стыд и досада сжигают меня изнутри, отвернулся, делая вид, что убираю масла. — Надеюсь, помог.

— Очень… правда. — её голосок был тихим, почти мурлыкающим. — Ух… к такому можно и привыкнуть. Если ты не против, я бы… еще пришла как-нибудь.

— Конечно, — ответил я и слегка обернулся. Света уже одевалась. — Приходи, буду рад… помочь…

Я дождался, пока она полностью спрячет свое тело в одежду, и обернулся, поймал её взгляд, затем она улыбнулась и сказала:

— И ты не забывай обращаться, если что будет нужно.

Сказав это, она подмигнула, а в моей голове сразу пронеслась одна единственная мысль: «Боюсь, Света, моё обращение будет звучать как „можно облизать твои сиськи или ягодицы“, и не факт, что тебе такая просьба понравится, хотя… кто знает».

— Конечно, учту. — я кивнул, и она еще раз одарив меня своей мягкой приятной улыбкой вышла из кабинета.

Дверь захлопнулась, и я рухнул на стул, вжавшись в спинку. Ладони, пропахшие фруктовым маслом и ее телом, содрогаясь, поехали вверх по лицу. Воздух в кабинете загустел, став сладким и тяжелым, как сироп. В горле застрял ком, а в штанах — тупая, ноющая пустота, напоминание о несостоявшейся разрядке.

Выдержал, сволочь. Не сломался. Не сунул лицо между этих двух благоухающих холмов, не разорвал зубами эту дурацкую шелковую преграду…

Но триумфа не было. Была только вымотанность, будто я протащил на себе весь этот проклятый день. И щемящее, пошлое сожаление, что я все-таки не сунул. Ее стон, тихий и хриплый, все еще стоял в ушах. А в ноздрях щекотал сладкий и нежный аромат ее кожи, смешанный с терпким запахом возбуждения.

Я сидел, уставившись в одну точку на полу, и чувствовал, как по мне ползут ее взгляды — тот самый, полный понимания и какого-то своего, тайного удовлетворения.

Она получила то, что хотела. А я? Я получил еще один виток внутренней пытки.

И тут, как по какому-то дьявольскому наитию, в голове сама собой выстроилась обжигающая мысль:

Это было тяжело… — заключил я, а затем, оттарабанив пальцами по коленке, задумался: — Интересно, а Татьяна сейчас свободна?

Глава 14

Клеймо собственности

И что же мне делать? — задумался я, продолжая сидеть на стуле, уперевшись локтями в колени, а голову положив на ладони. — Идти к Татьяне? Нет уж, увольте, хватит на сегодня. Хотя… нет, увольнять не надо. Работа мне нужна. Но и тупо сидеть тут я не могу. Мне нужно двигаться. Что-то сделать, чтобы выветрить из головы эти мысли о Свете.

Млять, а её слова все-таки были приятными: «Профессионал. Чуткий». Хах, интересно, а может ли эта секретарша-писательница на самом деле втайне мечтать, чтобы я стал героем ее порноромана? А может, она остановилась на том месте, потому что ей нужно вдохновение? И для вдохновения она хочет использовать меня?

Что ж, я не против, конечно, но… млять, снова в голову лезут пошлые мысли!

Нет, пора проветриться, пройтись. Пускай меня и снова тянет к Татьяне, как к отличному варианту сбросить это напряжение в паху, но на сегодня мой лимит на унижения и пиздолизание уже исчерпан.

Хотя… кому я звизжу?

В этом месте лимиты действуют не по моим правилам, и есть ощущение, что это не я решаю, исчерпаны они или нет. Но сейчас… сейчас я должен придумать что-то другое, а не идти к ней.

Через минуту размышлений я вышел из кабинета, и коридоры «Ледовой Короны» поглотили меня.