– На счет профессионального можно долго рассуждать. Левшина так поймать и не удалось.

– Зато удалось ликвидировать и посадить большую часть его группировки, – Леваков заходится в восторге, как будто сам руководил операцией, – изъять крупную партию оружия, перекрыть каналы. Мы тут все это дело изучили вдоль и поперёк. Ваш майор просто Боженька…

– Если хотите похвалить его лично, могу дать номер телефона. – резко перебивает его Ира, – Он будет рад услышать столько грубой лести.

Опа. Такого Леваков точно не ожидал.

Открыв рот, майор сначала бледнеет, а потом захлопнув его, багровеет.

Ручка в его руке жалобно скрипит.

Я не могу сдержать смешок.

Значит, зубы у неё показывать – это профессиональное.

Зачёт.

Уважаю, когда за лицемерной улыбкой не прячут реальные мысли. А ее видимо не хило достали с этими хвалебными одами бывшему сослуживцу.

– Руднев, тебе заняться нечем? – майор срывает злость на мне.

– Как же? – развожу руками, – Дописываю ваш доклад. Сами просили.

– Сюда дай, – вскочив из-за стола, отбирает у меня бумагу и громко хлопнув дверью, покидает кабинет.

Ира, стиснув зубы, смотрит ему в след.

– Не обращай внимания. Он у нас ранимый.

Взгляд строгих глаз летит в меня.

Я в очередной раз зависаю и рассматриваю её уже по-другому. От косметики не осталось и следа. Сочные губы от природы пухлые и ярко алые. Ресницы длинные и пушистые, лицо правильных очертаний. Красивая такая, что дыхалку спирает.

Сейчас она как ни на есть – представитель органов. Холодная и закрытая. Но в памяти-то она у меня другая. Голая, сладкая, горячая, и охренеть, какая чувственная.

Мммм.

Флешбеки нашей ночи транспортируют кровь прямиком в пах.

Встаю, и подхожу к кофе машине. Отвернувшись, поправляю джинсы. Нелегко мне придется теперь. Надо как-то блокировать что ли воспоминания и желания. А желание у меня сейчас одно. Остаться с ней наедине.

Пока завариваю кофе, поворачиваю голову к Зубову. Щелкаю пальцами, привлекая его внимание.

Костян отрывает взгляд от монитора, в котором зависает сутками.

Глазами показываю ему на дверь и складываю пальцами цифру два. Это на нашем «две минуты».

Вопросительно смотрит на Волошину, потом на меня.

Я киваю.

Давай, рули быстрее. А то сейчас наш двуликий Янус вернется с кислой обиженной миной и всё испоганит.

Картинно закатив глаза, Костян поправляет очки на носу и сваливает.

Наконец-то.

Ставлю одну чашку себе на стол, а вторую опускаю перед Волошиной.

– Я думаю, ты тоже не выспалась. – Оперевшись ладонью на стол, правую кладу на спинку её стула. – Неожиданно получилось, правда?

И без того ровная спина выпрямляется сильнее.

– Ничего, я привыкшая. Пары часов в сутки мне вполне хватает, – поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. – И с молоком я не пью.

Меняю её чашку на ту, что поставил себе.

Я тоже предпочитаю эспрессо.

– Поставил галочку на будущее.

– Нет необходимости. Кофе я в состоянии заварить себе сама. И отойди, будь добр. Ты нарушаешь дистанцию.

– По-моему, между нами её не осталось.

– Значит, создадим снова.

Ира встаёт, вероятно, чтобы создать между нами эту самую дистанцию, но просчитывается и оказывается ко мне вплотную.

Я тут же прижимаю её к себе.

Волнующий запах охватывает вихрем. Подхватывает и как и вчера, уносит в желании втянуть его в себя глубже и потеряться в ней. В прямом смысле слова.

Мы схлестываемся взглядами. Я опускаю свой на её губы.

Ира тут же их сжимает, как будто я её укусил.

– Послушай, Руднев, – уперевшись мне в грудь ладонью, безуспешно толкает назад. – То, что произошло ночью была…

– Давай, скажи, что ошибка, – перехватываю её кисть и сжав пальцами, большим глажу кожу в месте, где ощущается ярый пульс.

Ира сглатывает.

– Именно, ошибка. Если бы я знала, что ты мой будущий подчинённый, то не позволила бы этому произойти.

Намеренно выделяет давящим тоном «подчинённый».

– Я не завожу отношений с коллегами. Это табу. Моё правило, – накидывает дальше ничего не значащие аргументы.

– А ты, как примерная девочка, правил не нарушаешь?

– Именно так, – вырывается из моего захвата. Отступает назад, от чего мои руки спадают с ее талии, – И девочками будешь называть кого угодно, кроме меня. Надеюсь, мы друг друга поняли?

– А если я скажу – нет?

– Я скажу – принимайтесь за свои непосредственные обязанности, лейтенант Руднев! – глядя мне в глаза еще раз намеренно опускает меня ниже.

Раздражение окатывает волной.

Но теперь хотя бы понятно откуда в ней профессиональная способность раздавать приказы и выставлять себя холодной сукой.

В фокус попадает чашка с горячим кофе, и перед тем, как вернуться за свой стол, я подвигаю её к ней.

– Пей, а то остынет.

– Народ, погнали, у нас вызов, – бойко объявляет Дима Красавин, войдя в кабинет.

– Что там? – Никита встаёт из-за стола, сдергивает с вешалки свою кожаную куртку и накидывает на широкие плечи.

Фантомный запах кожи и его тела рождается в легких, как будто я только что его вдохнула. Вчера пока ехала в такси, надышалась его курткой, теперь вот пожалуйста.

Этого только не хватало.

Раздражаясь на собственную реакцию, облачаюсь в пиджак.

– Мы едем втроём? – спрашиваю, когда Руднев открывает дверь и пропускает меня вперед.

– Да. Костян обычно бумагами занимается, а Левакова ты надолго загнала в ракушку, бессердечная.

Ох, Господи. Я же не специально. Просто порядком надоело слышать, как Игоря хвалят абсолютно незаслуженно за то, во что он не вложил и доли тех сил, которые вложила я.

Да и не думала, что майор окажется таким уж обидчивым. Нужно будет попросить у него прощения.

Не хватало врага нажить себе в первый день службы.

На улице поднялся порывистый ветер, с неба срываются холодные капли дождя, и чтобы не продрогнуть, я сильнее запахиваюсь в пиджак. Помогает, правда, слабо. Нужно будет завтра плащ надеть. И на этот раз уж точно взять зонт.

Когда быстрым шагом подхожу к машине, Никита открывает для меня переднюю дверь.

– Садись.

– Не понял, – раздаётся позади с претензией.

Руднев сощуривается, многозначительно глядя мне за спину, и я догадываюсь, что таким образом он просто хочет усадить меня рядом с собой.

Неугомонный. Что я непонятного сказала?

– Дима, это твоё место, садись. – оборачиваюсь, взмахивая в сторону кресла, – Я все равно предпочитаю ехать сзади.

Дергаю дверную ручку и опускаюсь на задний диван.

– Тугодум, блядь, – агрессивно доносится с улицы от Никиты.

– Так предупредил бы, – парирует в тон Красавин, а потом резко падает на сиденье.

Мда. Темперамент у них обоих дай Боже. Как они с такой экспрессией в полиции держатся?

Хотя, вспоминая себя после академии, могу сказать, что я тоже была такой же. Из меня энергия била ключом, хотелось всего и сразу. Вот и у них сейчас также. Дело молодое, выдержке учатся годами.

В машине спустя несколько коротких мгновений становится тепло, и я могу наконец, перестать с такой силой сжимать пиджак.

– Слыхал, что Терехов хочет завтра на тебя свою племянницу повесить? Снова… – весело косится в сторону Руднева Дима.

– Да. – морщится Никита, – Он подходил. Нашел блин аниматора.

– Да ладно. Аниматоров детям нанимают, а его Полинке девятнадцать. Она прилетала в том месяце, заглядывала к нам. Сам догадайся кого искала, пока ты в отпуске был.

Руднев не комментирует, а Красавин, не дождавшись реакции, продолжает:

– Знаешь, девочка выросла. Зачётная такая, я б с ней покувыркался.

– Так вперед.

– А сам чё?

– Мне девочки постарше больше вкатывают.

Взгляд ореховых глаз в зеркале безошибочно находит меня. И вроде ничего такого, а ощущение, будто он меня им только что в кресло впечатал. Лопатки вжались в обивку с такой силой, что еще немного и провалюсь в багажник.