– Товарищ полковник, – с упреком летит в спину.

– Это приказ!

– Герда, кис-кис!

Королева царской походкой выплывает из комнаты с таким выражением морды, будто холоп потревожил её счастливое ничего не деланье. Холоп, конечно, это я. Сегодня в её миске еще есть корм, поэтому встречать меня и орать голодной сиротинушкой нет необходимости.

– Иди сюда, жопка пушистая, – присев, успеваю только пару раз погладить ее перед тем, как та, вильнув хвостом, повернется ко мне той самой жопкой и укатит обратно в комнату.

И когда она стала такой стервозиной? В детстве была милейшим созданием. Спала у меня на коленях, встречала с работы и мурлыкала, как трактор. А потом выросла и все её милейшие качества канули в лету.

Она даже Игоря терпеть не могла. Вечно кусала его за ноги и гадила в тапки. Может, в этом все и дело? Обиделась на меня, что я не посчиталась с её мнением и привела в дом мужчину, который ей оказался не по нраву?

Думать о том, что там в кошачьих мозгах я, конечно, не намерена. У меня есть дела гораздо важнее.

Кошусь в сторону увесистой папки и испытываю самое настоящее предвкушение. Как я уже говорила, я трудоголик. И это не просто определение, это состояние души. Каждое новое дело буквально манит меня своей неизведанностью.

Переодевшись, я разогреваю себе гречку с сосисками и усевшись за стол, открываю первую папку по бухгалтерии. Кто-то скажет, что можно было сначала поесть, а потом уже браться за работу, и в принципе будет прав, но… Зачем ждать?

Как тарелка опустошается, я не замечаю. За изучением документов даже не сразу осознаю, что часы уже показывают одиннадцать вечера.

В глазах пляшут мушки от обилия цифр, мой блокнот исписан данными и названиями фирм, которые вызвали большие вопросы, но моя профессиональная сторона испытывает удовлетворение. Нечто схожее на ментальный оргазм.

При мыслях об оргазме воспоминания самовольно уплывают во вчерашнюю ночь, когда оргазмы мои были совсем не ментальными.

Низ живота обдаёт теплом, и моё тело как будто оживает, вспоминая всё то, что позволял себе гадёныш. Зажмурившись, стискиваю бедра, чтобы не позволять непрошенным ощущениям разрастаться, но они как мох захватывают все больше территории. Ползут по ногам, концентрируются в самых чувствительных точках. Я вдруг вспоминаю, как Никита двигался внутри меня, его бескомпромиссный тон и это глупейшее «додрочу себе сам», и прикусываю губу.

Сама не понимаю, как встаю и отправляюсь в душ. Нужно смыть с себя это горячее наваждение. Встаю под тяжелыми струями воды, запрокидываю голову, вытесняю все мысли, а на их смену вместо облегчения, приходят ореховые глаза, которые смотрят на меня в упор. Компрометируют. Бросают вызов.

Ну зачем? Иди к черту, Руднев!

Стиснув зубы, яростно мотаю головой, вот только изгнать этого вампира, сосущего мои мысли, не получается. Ощущения, которые я давила на протяжении всего дня, как ночные твари, выползают из своих укрытий и набрасываются на меня все и сразу. Его руки, губы, ямочки на щеках, когда усмехается, и портупея, туго закрепленная на мощной груди.

Ох, Боже.

Почему этот гаденыш так сексуален?

Вздрагиваю от того, как пальцы касаются чувствительных складок. Это я что, собралась себя удовлетворять, думая о нём?

Бред какой! Не буду!

Отрываю руку и намеренно тянусь за шампунем, чтобы больше не подчиняться власти собственных конечностей, но помыв голову, таки сдаюсь и довожу дело до конца. Содрогнувшись всем телом, пропускаю через себя нити удовольствия, в мыслях держа картинку того, как Никита вчера, усадив меня сверху, удерживал мои бедра и врезался в меня снизу.

Это была власть без власти. Я вроде бы и сверху, а трахаю не я, а меня.

Сжав ноги, отвожу с лица мокрые волосы. Щеки горят, сердце выпрыгивает из груди, а по ногам растекается приятная нега.

Мда, Волошина, дожилась.

На смену временному помешательству запоздало приходит стыд. Ну вот и кто я после этого? Выделывать подобное с мыслями о своем подчиненном! А сама еще осуждала Харви Вайнштайна!

Выбравшись из душа, укутываюсь в халат и отправляюсь на кухню за чашкой кофе.

Пока завариваю себе его, на телефоне нахожу пропущенный от Долговой. Перезваниваю.

– Ну и куда ты пропала? – вопрошает с укором Аня.

– Вообще-то у меня первый рабочий день. Мы как раз вчера по этой причине с тобой собрались, забыла? – налив в чашку бодрящий напиток, подхожу к окну.

Часть города уже спит и десятый сон видит, а я кофе распиваю. Привычка у меня такая. Работа требует, а я уже даже уснуть не могу без чашки кофеина на ночь.

– Это я помню. А вот ты так и не рассказала почему вчера ушла, – многозначительно молчит.

А я делаю вид, что не понимаю, о чем она. Ну не признаваться же, что провела ночь с первым попавшимся в клубе мальчишкой?

– Ира! – звучит требовательно, – Ты уехала с тем горячим типом, с которым танцевала?

– Нет, конечно, – фыркаю так громко, как только могу.

– Иррра!

– Нет!!

– Ирина Николаевна Волошина, не врите мне! Он тоже исчез после твоего отъезда. Думаешь, я не наблюдала?

– Кто из нас опер?

– Любая баба по своей натуре опер, когда ей это нужно.

Это факт… не поспоришь.

– Так что? Признаешься или обидишь подругу ложью?

Вот же дознаватель.

– Ну хорошо…я уехала с ним, ты довольна? – чувствую, как снова краснею, как девчонка.

Не потому, что мне стыдно или еще что-то. Просто потому, что это не я. Сама не понимаю, что вчера на меня нашло.

Анька визжит, а я отставив чашку, проделываю фейс палм.

– Ну вот. Умница, дочка! Значит, ты не до конца потеряна обществом. Удалось расслабиться? – последнее уточняет почти мурлыча.

– А вот это уже не твое дело.

– Да, или нет? Чтобы я была за тебя спокойна и рада.

– Да, – рычу, а Анька хохочет.

– Всё, большего мне знать не нужно. А теперь рассказывай, как твой первый день на новом месте.

Вот и как ей теперь сказать, что вчерашний «горячий тип» оказался моим подчиненным?

А никак. Обойдется.

– Нормально. Уже полностью погрузилась в новое дело.

– Ооо, кто бы сомневался. Хорошо, что ты вчера потрахалась. Теперь работа будет трахать тебя.

– От такого секса я никогда не откажусь.

– БДСМ по тебе плачет.

Мы смеёмся, еще немного общаемся, а потом я отправляюсь в спальню. По пути вспоминаю о приглашении Терехова на юбилей.

Он рассказал мне о нем еще когда я только приехала, и отказаться было бы весьма невежливо с моей стороны, особенно если учесть, что он по сути спас меня, предложив должность в своём отделении. Я бы ушла тогда в любом случае. Но куда и как понятия не имела. Иван Львович же решил эту проблему сам. Под знакомым руководством работать проще, чем привыкать к новому.

И вот завтра у него уже праздник, а я к нему до сих пор не подготовилась, хотя свободного времени был выгон.

Останавливаюсь около своего шкафа и пытаюсь отыскать в нем наличие парадной одежды. Кроме платья, в котором я вчера была в клубе, нарядного у меня по сути – ничего. В основном, всё ежедневное. Чёрт.

Нужно будет завтра отпроситься пораньше, чтобы успеть решить эту диллему.

По мере приближения к кабинету чувствую, как сердце сбивается со своего привычного ритма. Странное состояние, мне оно не нравится. Расшатанности и неуверенности. А еще где-то в самой глубине – ожидания.

Чертовщина какая-то!

Тряхнув головой, решительно опускаю ручку и вхожу внутрь.

– Доброе утро, – первым делом направляю приветливую улыбку майору Левакову.

– Доброе, Ира, – сегодня он явно в лучшем расположении духа, потому что улыбается мне без затаённой обиды. – Как спалось?

– Прекрасно, спасибо.

Лишь после этого короткого обмена любезностями перевожу взгляд на Красавина и Зубова.

– Добренькое, – лениво подмигивает представитель семейства кошачьих.