Так дело не пойдет. Этого я не потерплю…

В голове созрел коварный план. Я их живо отсюда спроважу. Будет тут не «Полярная сова», а «Песцовая лиса»!

Даже ветви елей склонились под тяжестью моего гнева, я сосредоточилась – на той магии, что осталась в жилах. Вызвала не метель (на нее бы и не хватило сил), а нечто точечное, мерзкое и густое. Поземку. Она должна была налететь ровнохонько на поляну, не трогая окрестности. Задуть костер, засыпать все припасы, забить снегом уши и носы, стереть дурацкие улыбки.

Облака над ярмаркой заклубились, побелели. Яростно повалил снег, ветер завыл пронзительно. Пламя костра затрепетало, норовя потухнуть. Да… Да. Да! Потирая руки, я позволила себе злорадную ухмылку. Ну что, ребята, по домам?

Раздался всеобщий визг. Но не испуганный, а самый что ни на есть восторженный.

– Ого, какой снежок пошел! – пронеслось над поляной.

– И ведь только над нами! Удачно мы место выбрали, атмосферное…

Я досадливо закусила губу. Мое творение, мою мерзостную метель, они восприняли как подарок судьбы. Декорацию. Бесплатный аттракцион…

– Эй, Агнесса, – крикнул какой-то мускулистый красавчик в синей мантии, – прикрой костер, задует же!

Из толпы выбежала миниатюрная блондинка в желтой накидке и небрежным жестом очертила вокруг кострища круг. Воздух перед ней задрожал, сгустился в невидимый купол. Снежная круговерть бушевала вокруг, но внутрь не проникала ни единой снежинкой. Потом подошел высокий рыжий парень, облаченный в красную мантию. Я бы назвала его огненным, но это слишком пафосно, а он был просто… наглым. Смугловатое лицо, веснушки, ухмылка до ушей. Парень щелкнул пальцами у затухающего костра, и пламя вспыхнуло с таким яростным треском, будто его десятилетиями томили в заточении. Оно стало еще выше и жарче, отплясывая тенями на радостных физиономиях.

Затем дело приняло и вовсе возмутительный оборот. Студенты бросились лепить из моего снега снеговиков! Уродливых, кривых, с угольками вместо глаз и морковками, тыкающимися в небо с неуместным оптимизмом. Народ смеялся, играл в снежки. А долговязый тип в очках и зеленой мантии принялся составлять на вощеной табличке правила будущего конкурса на лучшую снежную скульптуру.

– Устроим, когда больше народа подъедет! – объявил он, и студенты одобрительно загудели.

У меня в ушах зазвенело. Еще не все? Эта толпа – лишь авангард будущего нашествия?

Я скрипнула зубами с таким чувством, будто перемалывала стекло. Ладно. Не страшно. Подготовлюсь получше и вернусь. Война только начинается!

Уходя, я заметила у тропы их навигационные таблички – деревянные, с нарисованными стрелками и надписью «Ярмарка туда». Я соскоблила краску и выцарапала новые стрелки, ведущие вглубь самого дикого и скалистого участка леса. Пусть поищут там свою сову!

Дорога к избушке показалась бесконечно длинной. В голову, словно назойливые мухи, лезли воспоминания. Яркие, как вчерашний день, но бесконечно далекие. Когда я в роскошных голубых одеждах готовила подарки. Не какие-то безделушки, а настоящие – вобравшие в себя морозные узоры, дыхание вьюги, обещание снежного утра. Как танцевала вокруг елки, украшенной игрушками изо льда, что переливались в свете звезд и собственного сияния.

Это было будто в другой жизни. Хотя почему будто? В другой! Конкретно в другой. А эти юные дарования… совсем страх потеряли. Видимо, это мое упущение, что люди перестали бояться ходить в лес. Но я это обязательно исправлю.

В избушке я наскоро набрала травок и семян из своих запасов. Особенно не выбирала – хватала то, что колется и горчит. Накинула поверх платья балахон до пят, натянула капюшон по самую переносицу. Чувствуя себя этаким мстительным призраком, отправилась обратно. Теперь я не «злая лесная ведьма», а всего лишь невзрачная фигура, одна из многих.

Ярмарка за время моего отсутствия разрослась, как ядовитый гриб после дождя. Палатки стояли рядами, между ними растянули гирлянды из разноцветных огоньков. Украшенные соломой прилавки пахли медом и чем-то жареным. В центре поляны возвышалась громадная, умело пересаженная магией ель. Главный символ праздника. Пока не наряженный…

Я подкралась, сливаясь с тенями, и незаметно сыпанула в охапки соломы по горсти колючих семян-репейников. Пусть дорогие посетители обчешутся! После пробралась на походную кухню – шатер с котлами и жаровнями. Улучив момент, пока повар-студент с азартом помешивал дымящийся состав, я добавила в берестяную коробочку с этикеткой «Приправа праздничная для сбитня» свою смесь – щепотку сушеного чертополоха и корень молчальника. Это сочетание вызывает дивное онемение языка, вплоть до ощущения, будто его заменили на ватный.

Повар щедро бухнул мою смесь в котел, довел до кипения и, улыбаясь во все лицо, передал в палатку с напитками. Там варево разлили по кружкам, которые быстро стали разбирать. Я затаилась у кустов, предвкушая развязку.

Первый же дегустатор, тот самый рыжий наглец, сделал большой глоток и широко раскрыл глаза. Я замерла. Вот оно! Сейчас парень завоет, выплюнет, затопает ногами!

– Ничего себе… – выдохнул он, покашливая. – Оригинально… Язык, кажется, отнимается.

К моему неописуемому ужасу, его приятель-качок тут же хлебнул из своей кружки.

– И правда, Миран, – пробормотал он, с трудом шевеля языком. – Похоже на удар током… Но в конце чувствуется легкая сладость. Смелый вкус!

– Это не сбитень, а «Огненный эликсир»! – объявила блондинка Агнесса. – Какой креатив! Кто готовил?

Слава о новом «авангардном» напитке разнеслась по ярмарке мгновенно. Очередь к палатке выстроилась огромная. Все хотели испытать эти «неповторимые ощущения» и с нетерпением ждали, когда язык снова онемеет.

Дураки? Дураки!

Тем временем мои репейники дали всходы. Из соломы полезли серебристые ростки с мелкими колючими цветами, напоминающими заиндевевшие звездочки. Я ожидала паники, воплей. Вместо этого послышались возгласы восторга.

– Смотрите, это же ледяной репейник! – завопила какая-то умного вида девица в белой мантии. – Они цветут только в самые лютые морозы и приносят удачу.

Их начали срывать, вплетать в венки, украшать ими платья и прически. Я сидела в кустах и едва сдерживалась, чтобы не начать стучать головой о ствол сосны.

И тут, словно специально, чтобы меня добить, заявилась группа запоздавших гостей. Они были усталые, но довольные.

– Мы заблудились, – радостно сообщил их предводитель. – Но наткнулись на живописную ледяную пещеру. Такую глубокую, таинственную…

– Это же сакральное место, – подхватила Агнесса. – Надо организовать туда экскурсию. «Тайны леса Вечной Зимы»!

Меня чуть не вывернуло наизнанку. Эту дыру в земле, куда я сбрасывала отходы от зелий, объявили сакральным местом!

Студенты начали наряжать ель – гирляндами, шарами да игрушками. На самую макушку должны были водрузить специальный кристалл, сияющий, как сердце зимы. Пока все суетились, я прошмыгнула к ящикам с елочными украшениями, прикрываясь спинами зевак. Он лежал в крайнем ящике, на бархатной подушке – крупный, идеально ограненный, переливающийся всеми цветами радуги. Проворно сцапав кристалл, я сунула его в карман балахона. Зажала в кулаке, чувствуя, как старая боль отзывается где-то под ребрами. Одновременно я шепотом сотворила заклинание, и веселые теплые огоньки погасли, сменившись тусклыми сине-белыми всполохами. Теперь поляна освещалась как подвал в морге. Мрачно и уныло. Ощутите, дорогие, что такое настоящая зима!

И что же? Толпа ахнула. Но не от разочарования.

– Аутентично… – пронесся восхищенный шепот.

– Какая глубина! Какая холодная красота!

– Это же стиль Инея! Эстетика Владыки Стужи.

От упоминания его имени сердце судорожно екнуло. А казалось, что меня уже ничем не проймешь… Они продолжили наряжать ель, славя властелина зимы, повелителя вьюг, хозяина Долгой Ночи – могущественного Инея.