– И что это?

Детектив Прайс перелистывал рисунки и хмурился. Он уже успел допросить ещё нескольких свидетелей, переговорить по телефону с той самой Изабеллой Ли, которая так некстати и очень вовремя решила уехать к маме, дать нагоняй Мартинесу за то, что до сих пор не удаётся договориться о встрече с женой жертвы – адвокаты и врачи тщательно оберегали психику вдовы, обращаясь с ней словно с доисторической мумией, хотя Агата Хартман только пару недель назад разменяла пятый десяток.

– Твои курьеры, – хмыкнул Дэмиен.

– Я просил одного, – округлил янтарные глаза Патрик.

– Их было слишком много. И, правда, я не уверен, что можно рассчитывать на это.

– Ты не уверен, – закивал детектив Прайс.

– Я могу пересмотреть пленки ещё раз.

– Мартинес пересмотрел их тысячу раз…

– Я всего лишь хочу сказать… если курьеров было несколько… откуда вы знаете, какой конкретно курьер не вышел из здания?

Детектив Прайс открыл было рот, чтобы что-то сказать, замер на мгновение, а потом опять закивал головой, одновременно набирая номер.

– Мартинес, мать твою. Ты какого курьера мне подсунул? Последнего? Что это вообще значит? – Патрик был взбешён. И даже сам не понимал, что больше всего раздражало в сложившейся ситуации: что он сам не догадался расспросить про курьера, что об этом догадался именно Дэмиен Эшфорд, или что они потратили целый день на никому ненужный фоторобот, собирая фантастическое существо, разрывая каждого курьера на куски и собирая из них подобие Франкенштейна. – Этот придурок дал мне последнего.

Патрик Прайс бросил телефон через комнату и устало опустился на кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Дэмиен воспользовался паузой, молча забрал рисунки со стола и беззвучно вышел.

Перевалило за полночь, когда Дилан О’Коннел закрыл компьютер и с трудом поднялся с вращающегося кресла: от долгого сидения затекла и спина, и ноги, и даже шея. Он посмотрел на часы, выругался. Пошелестел пакетом, в котором ещё пару часов назад курьер в желтой кепке, желтой куртке и с желтым боксом принес куриные ножки с острым соусом. От соуса, правда, с сожалением пришлось отказаться – желудок барахлил в последнее время, что отражалось на сердце: стоило переборщить с острым или просто набить желудок плотнее, как сразу начиналась противная аритмия. Не страшно, жить можно, но неприятно.

– But I'm a creep, I'm a weirdo… – пробормотал Док, в такт песни Radiohead, звучащей еле слышно из динамиков старого радио. – What the hell am I doin' here? I don't belong here…

– Взгрустнулось, Док? – раздался смешок от двери.

– Какого черта, Эшфорд. Я тебе говорил не таскаться сюда?

– Ага, – выдохнул Дэмиен и пнул носком правой кроссовки невидимое препятствие.

Он обвел взглядом знакомое помещение, чуть вытягивая шею вперед, словно не решался войти, ожидая разрешения.

– Заходи, черт тебя побрал. Нечего стены подпирать. Побелили недавно. Чего хотел? Я думал, ты свои каляки-маляки рисуешь.

– Почти нечего было рисовать. Свидетели ненадёжные. Каждый вспомнил какого-то курьера, но их там были десятки за вечер. Лица смешались, потом соединились в выдуманный образ.

– Во время пьянки самое то планировать убийство, согласен, – крякнул Док. – Это ещё хорошо, что мы заметили желтые ниточки на ковре.

– Ниточки? – переспросил Дэмиен.

– Да. На ковре. Прайс тоже заметил, – засопел Док, совсем не хотелось вдаваться в подробности, что именно детектив Прайс был первым, кто их заметил. – Думаю, поэтому подумал на курьера.

– Аааа… – протянул Дэмиен.

– Так чего хотел? – оборвал его Док.

– Глянуть на этого… Хартмана. Говорят, большой бы человек… – равнодушно протянул Дэмиен, переступая порог.

– Да уж не чета нам с тобой, плебеям, – усмехнулся Док. – Щас. Жди.

Дилан О’Коннел смял пустой пакет, выкинул в урну точным попаданием с пары метров, сменил мягкие, выглядели по-домашнему, тапочки на вытертые на пятках и носках ботинки, накинул белый халат и, задев плечом незваного гостя – получилось достать только до локтя – вышел в коридор.

В соседней комнате не было ничего, кроме металлических шкафов, расположившихся один на другом, словно это не морг, а капсульный отель, и трёх металлических же столов.

Тело Эрика Хартмана лежало в «капсуле» под номером сто одиннадцать. На черепе, покрытом ошметками мышц – всё, что осталось от лица, – выделялись помутневшие, пронзающие бесконечность глаза. Обрубок носа, почти полностью срезанные губы, белая кость челюсти, несколько оголённых передних зубов.

Док сложил руки на груди, скорчился от отвращения и покачал головой, одними губами выдав отборные маты. Эшфорд напротив приободрился. Наклонился ближе, придерживая мешающиеся волосы левой рукой. Пальцами правой водил в сантиметре от рваных ран, словно пытался запомнить каждую черточку, каждую впадинку, чтобы потом в точности перенести на бумагу…

– Ты больной придурок, я тебе это говорил? – вздохнул Док.

– Да. Постоянно.

– Хорошо, было бы неудобно говорить так только за твоей спиной.

Дэмиен рассмеялся, отошёл от трупа на пару шагов, засунул руки в карманы чёрных джинсов. Просто смотрел, склонив голову к правому плечу и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Любопытно, – наконец вынес он вердикт. – Что думаете, Док?

– Для тебя я доктор О’Коннел, – не забывал ворчать Док, чтобы даже самому себе не признаваться в том, что при всей странности Дэмиен Эшфорд производил неизгладимое впечатление. Немного пугал, но в то же время несомненно восхищал способностью игнорировать такие мелочи, как, например, то, что всего пару дней назад это растерзанное каким-то маньяком тело было живым человеком. Он смотрел на тела умерших без страха, без заискиваний, без сожаления… С искренним интересом. Пожалуй, с таким интересом он не смотрел даже на живых.

– Конечно, доктор, – едва заметно склонил голову ещё ниже Дэмиен. – Что думаете?

– Ты о чём?

– Ну… явно резал не профессионал. Не сомневаюсь, что вы не стали бы так кромсать бедолагу…

Док с опаской посмотрел на Дэмиена, подошёл ближе к трупу и наклонился.

– Да, ты прав. Это есть в моём отчёте. Насмотрелся?

Получив неуверенный кивок в ответ, Док закатил Эрика Хартмана обратно в его «капсулу». Нечего глазеть.

– И что думаете? – не сдавался Дэмиен, не двигаясь с места и чуть повысив голос, чтобы Док, уже стоящий в дверях, услышал его.

– А ничего не думаю. Думать – это ваша работа. Моя – описать труп. Что я и сделал. И выводы мои тоже в отчёте.

– Я читал отчёт, – так же громко не сдавался Дэмиен. – Вы написали, что действовал непрофессионал.

– Да, как ты и сказал только что, – начал злиться Док.

– Но я думаю, вы понимаете – простой человек не смог бы сделать такое.

Док выругался тихо, но всё равно достаточно громко, чтобы Дэмиен его услышал, выключил свет, оставляя посетителя в полной темноте, прикрыл за собой дверь и ушёл в свой кабинет.

Дэмиен догнал его у дверей.

– Вы же понимаете, о чём я. Ни один нормальный человек не смог бы такое сделать, чтобы не заблевать всё вокруг. Вы же видели его… Эти глаза…

– Ну ты вроде не заблевал. И я тоже.

Дэмиен Эшфорд закашлялся или рассмеялся, прошёл мимо Дока в его кабинет, запрыгнул на металлический стол, на котором ещё вчера лежало тело Эрика Хартмана, и снова начал оглядываться, словно был здесь впервые.

– Мы не совсем нормальные, Док. И вы, и я. Не с этой работой быть нормальным.

– Да понял я, – сдался Док. – Ты прав. Явно не профессионал, но яйца у него явно стальные.

– Думаете, это сделал мужчина?

– Чисто теоретически – ничего не мешает и бабе разделать даже целиком всю тушу вроде этого Хартмана. Только женщины так себя не ведут. Ты же изучал психологию. Должен знать.

– Психологи изучают закономерности поведения. Но исключения есть всегда.