– Они сами готовы восстать,- заявила Избранная.- Я ничего не делала – только открыла им истинное положение дел.

– Андрей Александрович!- заговорила Ярослава Хохлова.- Спешу вас заверить, что никто никого не настраивал против вас. Юла открыла нам причину своего ухода от нас, и мы сами поняли, что в действительности происходит вокруг.

– Что же происходит?- с вызовом в голосе спросил Рудаков, гневно сверкнув глазами.

– Вы уж извините, Андрей Александрович,- подключилась Елена Сапронова,- но я осмелюсь перечислить все, что происходит. Во-первых, происходит постоянное нарушение правил. И кто их нарушает! Вы же сами! Вы – тот, кто должен наставлять других Светленгов и личным примером показывать, что наши директивы разработаны не потому, что людям нечего было делать, а для того, чтобы им следовать! А вы… вы постоянно используете свои сверхспособности против нас! Читаете наши мысли, следите за каждым нашим шагом, встреваете в нашу личную жизнь…- Она сделала передышку и продолжала, гордо держа голову и не пряча от лидера взгляд.- У нас нет настоящей свободы во всех ее проявлениях, о которой вы так любите иногда говорить. Где свобода и добровольность, где уважение каждого отдельного мнения?

Вы, может, и слушаете кого-то, но в итоге все равно поступаете только так, как вам самому хочется поступить. Во-вторых, мы наблюдаем у вас очень странное отношение к Воргам. Вы, явно, не торопитесь раз и навсегда покончить с ними.

Ведь одной обороной войны не выигрывают! Ворги – наши заклятые враги, наша противоположная сторона. Они – зло. Но мы будто бы жалеем их и словно даем им каждый раз еще один шанс исправиться. Это как-то все непонятно…

– Непонятно…- покачал головой Рудаков, с трудом веря в то, что слышал от своих же людей.- Еще что-нибудь? Не бойся, я выслушаю.

– И вот еще что,- решила добавить Лазебникова.- Мы уразумели, что вы любите острить и издеваться. Уж простите, но это так. Раньше вы с нами так не разговаривали. Это похоже на элементарное неуважение, несерьезное отношение к каждому из нас. Наверное, это будет уже третьим нашим обвинением в ваш адрес.

– Теперь-то все?- процедил сквозь зубы Андрей Рудаков, окончательно потрясенный таким разговором.

– Мистер Матрэкс, мы вынуждены требовать от вас немедленного изменения ситуации, так как не хотим, чтобы все вышеобозначенное имело продолжение,- выступил вперед Петр Кузичев.- Мы не хотим, чтобы наши товарищи или даже просто знакомые продолжали погибать просто так. Давайте положим конец беспределу Воргов. Уверен, что когда с общим врагом будет покончено…

– Замолчи!- оборвал его Рудаков.- Как ты смеешь выдвигать какие-то требования мне – лидеру Светленгов? И как у вас вообще мог повернуться язык меня в чем-то обвинять? это неслыханная дерзость! Просто неслыханная. Я вас никого не узнаю!

Не сошли ли вы с ума вдруг?

– Мы не сошли с ума,- решительно ответила Сапронова.- И мы больше не ваши люди, если вы не примете эти обвинения, не согласитесь с ними и не начнете все исправлять.

– Все сказала?

Подобные слова могли только взбесить выступавшую против Матрэкса Елену Сапронову.

И она взбесилась. Следующие слова она говорила с такой яростью и нервозностью, что едва себя контролировала:

– В противном случае мы организуем собственное движение и выступим против Воргов независимо от того, хотите вы этого или нет!

Матрэкс несколько секунд сверлил ее взглядом, потом резко развернулся на месте и двинулся прочь, бросая на ходу:

– Выступайте хоть против самого черта. Вас перебьют. Хоть не будете больше тратить мое время!

Уже из коридора он крикнул:

– Морфеус, идем! Или ты уже с ними?

Тимофей, глубоко пораженный произошедшим, первые мгновения не мог даже шевельнуться, и лишь по истечению нескольких секунд очнулся от ступора и поспешил выйти за лидером. У себя за спиной он услышал голос Елены, говорившей:

– Матрэкс нас игнорирует. Он не считается с нами. Но мы это не оставим! Мы сдержим свое обещание! Вперед!

Шестнадцать Светленгов с возгласами одобрения начали друг за другом покидать зал и двигаться к парадной лестнице.

– Если кому-то из нас или даже всем нам суждено умереть сегодня, пусть наша смерть станет для лидера Матрэкса поводом задуматься над тем, как его люди хотят перемен в лучшую сторону, победы над врагом и мирной безопасной жизни,- проговорила Юлия Лазебникова, выходя в коридор второго этажа здания Светленгов последней.

И вдруг сзади ее поймали за руку. Девушка вздрогнула и, обернувшись, увидела, что ее держит Андрей Рудаков.

– Вы все пожалеете об этом! Это восстание не пройдет для вас даром!- вымолвил он.

– Отпустите меня!- возмутилась Юля и вырвалась.

Светленги, шедшие к лестнице, остановились, оборачиваясь на ее крик. И тогда Рудаков обратился к ним, грубо и бесцеремонно:

– Проваливайте! Я не собираюсь вас останавливать – только лишь предупреждаю. Вы прекрасно знаете, что идете на смерть. И ничего этим вы не добьетесь! И если кто переживет это ваше безумное покушение на Воргов, тот может сюда не возвращаться, ибо автоматически он прекращает являться Светленгом и будет незамедлительно отчислен из наших рядов!

– Ах, вот как!- воскликнула Марина Сафина.- Что ж, друзья, это может свидетельствовать о том, что нам нечего терять! Вперед!

– Вперед!- подхватил Тимур Сонников.- Давайте покажем, как следует бороться с врагом.

И Светленги направились на улицу к своим автомобилям, а Матрэкс вслед им, уже не находя сил на эмоции, с тупой ровной злостью пробормотал:

– Сумасшедшие! Ненормальные! Что за дьявол в вас вселился? Это же самый настоящий бунт. А, черт с вами!

– Может и бунт,- заговорил рядом Морфеус,- однако не без причины, если разобраться. Все же в чем-то они правы.

Первый Светленг медленно повернулся на него с таким выражением лица, что любой другой сразу провалился бы сквозь землю. Но Люборец выдержал этот взгляд и даже нашел в себе силы договорить:

– Они в отчаянии. Именно отчаяние движет сейчас ими. И боязнь умереть бессмысленно, как некоторые из их товарищей.

– Так ты за них?- сухо осведомился Рудаков.

– Я констатирую факты и в данный момент не склоняюсь ни на чью сторону, однако нельзя не признать, что они правы во всем!

Главный Светленг вдруг усмехнулся и, резко изменив выражение лица на грустное, почти страдальческое, побрел, опустив голову, к себе в кабинет на третий этаж.

Майя лежала на полу связанная и тихо плакала под курточкой Матфея. Она замерзла, сильно проголодалась, ослабла, и ей постоянно было дурно от действия Замедлителя реакций и подавителя Силы Избранных: от него, а быть может, и от голода, то болела и кружилась голова, то темнело в глазах и становилось совсем нехорошо. От грибов, которые предложил ей Патрик, Майя гордо отказалась. А когда он принялся за попытки поговорить с ней, не отвечала и делала вид, будто вообще не слышала его голоса. До нее на самом деле с трудом доходил смысл слов Ворга – из-за ЗРПС.

Но кое-что она все же понимала и молчала, не собираясь удостоить и мимолетным вниманием своего мучителя.

– Дурочка ты!- сказал Патрик после очередной попытки пообщаться с пленницей.- Я ведь знаю, что ты меня слышишь! Ты зря не идешь на контакт. А мы могли бы стать прекрасной парой, и нас было бы уже трое против всех! Такая Великая Избранная могла бы одна выступить против всей армии Воргов. И ты могла бы бросить вызов самому Шороху! С тобой мы бы обязательно победили его! Тебе не нравятся мои мысли?

Тут он резким движением сорвал с нее курточку своего приятеля и раздраженно процедил:

– Хватит меня игнорировать! Если будешь и дальше молчать, я силой выдавлю из тебя голос!

Потеряв единственную защиту от холода, Майя сжалась вся и задрожала, но так и продолжала молчать. Она лежала спиной к Воргу, и тот не видел ее плачущего лица.